В Бездну

На весь сегодняшний вечер я засел в библиотеке в обнимку со старыми подшивками газет и купленной в лавке тетрадью, стараясь привести всю информацию в относительный порядок и хоть немного разобраться с хронологией событий. К сожалению, в этом я не был силён, и когда ко мне подсела Гермиона и предложила свою помощь, причин отказываться у меня не было. – Значит тысяча девятьсот семьдесят третий год можно считать началом первой магической войны, - тихо сказал я, обводя цифру в кружок. – Это очень примерная дата… но именно в газетах за этот год появляются первые заметки о смертях маглорождённых. – Непохоже, чтобы они сильно расстраивались. Просто констатация факта… словно всем… всё равно, – Гермиона сглотнула, наблюдая как я, чертыхаясь из-за косого почерка пером, переписываю статью, чтобы позже отправить её тёте. – Это всё потому что это маглорождённые, – буркнул присоединившийся к нам Драко. Гермиона сощурилась и посмотрела на него таким недобрым взглядом, что мальчику стало очень не по себе. Он уже пожалел, что открыл рот, но вякнуть что-то в ответ не решался. Однако мне нужно было знать детали. – Продолжай, Драко. Мы хотим знать больше о том, что случилось. Возможно ты можешь помочь нам, – мне ужасно не хотелось поднимать эту тему, но рано или поздно она бы возникла и могла сильно рассорить нас троих. Из шепотков других ребят, порядком удивлённых тем, что мы собрались вот в таком составе, я вычленил, что Драко был «среди тёмных». Как гордо именовала другую сторону вся школа. Вернее, не он, а его отец… но всем, кажется, на это было плевать. Но чему я удивляюсь? Обо мне вся школа судит как о герое, а большая часть учителей как о сыне своих родителей. Тот кисло посмотрел на нас с Гермионой, потёр нос, поморщился и вздохнул. Мы с живейшим интересом наблюдали за тем, как меняется выражение лица. Он однозначно сомневался и толком не знал, что сказать и как. Когда подругу уже распирало от нетерпения, он решился: – В войне мой отец был на стороне Тёмного Лорда. Он не распространяется на эту тему, и я правда совсем мало знаю о том, что тогда происходило. Они с мамой нечасто разговаривают об этом… я не помню, по крайней мере. Они всегда говорили мне, что чистота крови для волшебников очень важна, и именно за это стоит бороться, - он покосился на Гермиону. – Однако теперь я… не знаю. Я хочу спросить у них, в чём причина… я... – он закусил губу, словно сама мысль о подобном казалась ему кощунственной. – Теперь я общаюсь c Гермионой, - Драко сделал над собой усилие и посмотрел на ровную отполированную поверхность стола. – Я могу только сказать, что как-то раз услышал, что отец сожалеет о том, что последовал за Лордом. – Но почему они так не любят маглорождённых? – воскликнула Гермиона, и мне пришлось поспешно закрывать ей рот, пока на нас не обратила внимание половина библиотеки. – Это… традиции, Гре…Гермиона, - выплюнул Драко. – Так уже давно происходило… маги с опаской относятся к маглорождённым, потому что те обычно и не пытаются адаптироваться в нашем мире. – Но это же замкнутый круг, – возразил я, не дав девочке и слова вставить. – Вы не любите маглорождённых, потому что они не хотят адаптироваться. Но как им адаптироваться, если вы их не любите? Это как-то… глупо… Драко завис, стараясь осознать высказанную мной мысль. Я же пожал плечами и снова вернулся к газетам. На самом деле в те, первые дни, я пропускал очень много информации. Внимания на политику я не обращал никакого, потому что не разбирался. Зато к поискам заметок о терроре Тёмного Лорда подошёл со всей ответственностью. В 1970ом году Тёмный Лорд объявил, что собирается бороться за права магов. Магический мир по сути раскололся на две части – тех, кто поддерживает, и тех, кто против. Затем не происходило ровным счётом ничего. По крайней мере ничего из того, что я искал – почему-то статьи не пестрели статьями о жестоких безжалостных убийствах вплоть до самой середины десятилетия. Тогда передовицу Пророка украсила огромная статья о гибели кандидата в министры, Эдгара Боунса. Драко насупился и стал искать другие упоминания о Боунсах в прессе. Там вообще нашлось немало всяких политических статей, но лично я практически не слова не понимал. Гермиона, к своему собственному негодованию, тоже от меня не отставала в своём незнании. Но если бы мы искали все незнакомые слова и разбирались, нам бы пришлось бросить учёбу. Драко понимал чуть больше нашего, хотя нельзя сказать, чтобы его хвастливая рожа соответствовала знаниям, которыми они поделился. Зато он хотя бы растолковал нам устройство политического аппарата в магической Британии. Мы с тётей об этом читали, но я не мог же запомнить всего. А вот Гермиона смыслила в этом еще похуже меня, по чему Драко не замедлил проехаться. Они оба закипели и устроили такую безобразную свару, что не сиди мы в самом углу библиотеки, библиотекарь (чьё имя я ещё не запомнил), выставила бы нас в два счёта. Устав их увещевать словами, я потерял терпение и стукнул книжкой по голове сперва его, а после её. Они оба на меня вытаращились – Драко, из-за того, что я осмелился стукнуть его, а Гермиона… полагаю, в её взгляде читалось негодование и неверие, что я осмелился так обращаться с книгой. Нет, не книгой, а Книгой. Я только устало вздохнул. Захотелось домой, к тёте и Дадли. Там хотя бы было тихо и спокойно, и никто ни на кого не орал как бешеный. – Давайте вернёмся к делу, – мрачно сказал я, перелистывая очередную подшивку. Если честно, меня достал этот монотонный скучный труд уже через пару часов, однако раз уж пообещал тётке и себе разобраться – изволь сидеть и разбираться. Все действия начались в 1978 году, когда из Хогвартса выпустились мои родители. Одним из первых жертв (по крайней мере в прессе) оказался некий Карадок Дирборн, полукровка из рода Дирборнов. Отыскалось немало заметок о гибели прочих полукровок и маглорождённых. Однако заинтересовала меня друга любопытная деталь, о которой я черкнул в блокноте для тёти – в основном с большой помпой и истерикой обставлялась история чистокровных семей. Мы с Гермионой просто в осадок выпали, прочитав хронику за конец восьмидесятого - восемьдесят первого года, на который и пришёлся «урожай смертей». Погибли Гидеон и Фабиан Прюэтты, семья Медоуз, МакКинонов и супруги-полукровки Бенджамин и Роуз Фенвик. Финалом его оказалась смерть моих родителей. Вот на какую тема пресса писала охотно и с большим смаком. Однако это мы ещё по историческим книгам поняли. Конкретики здесь нашлось немного. Гермиона, тщательно изучив большую часть статей, насупилась и недовольно воскликнула: – Но здесь же вообще ничего не написано толком! Только то, что твои родители погибли, ты выжил и лорд исчез! Так странно… Драко таращился на свою статью, поджав губы, и я вопросительно на него посмотрел: – Вот, посмотри, – он пододвинул мне статью, и я с удивлением прочитал заголовок: «Пожиратель Смерти Сириус Блэк осуждён на пожизненное заключение в Азкабане за убийство двенадцати маглов и Питера Петтигрю». – И…что? – осторожно спросил я. – Блэк был моим двоюродным дядей, – нехотя объяснил Драко. – И близким другом твоего отца. – Ты откуда знаешь такие детали? – изумился я. – Гермиона, поищи ещё что-нибудь о Блэке? Не в криминальной хронике… пожалуйста. Девочка вздохнула и занялась поисками, а Драко недовольно ответил. – Потому что мы все учим семейное древо, и своего кузена мама окрестила «позором рода» и обмолвилась, что тот сильно дружил с Поттером, ну а о том, кто такие Поттеры, все знают… Больше ничего я не знаю, Гарри. Не донимай меня. Я задумался. Просить его мне не хотелось, но если о матери я знал хоть что-то, то об отце информации у меня не было никакой. – Слушай, а ты мог бы расспросить маму о Блэке? Осторожно… ну, я так понял, что ты написал им, что мы общаемся? Полагаю, она поймёт, что я просто хочу узнать больше о своей семье и друзьях моих родителей, – всё же сформулировал я. Драко задумался. – Ну… я попробую. Она редко о нём говорит, но может удастся узнать у неё что-нибудь. Если не выйдет так, постараюсь что-нибудь вызнать на каникулах – Я буду благодарен, - честно сказал я, но решил, что особо рассчитывать на такой вариант не стоит. Как втянусь в учебный процесс, попробую преподавателей порасспрашивать. Может кто-то учил моих родителей и может что-нибудь рассказать. – Вот… заметка о свадьбе Поттеров в 1989, – подала голос Гермиона наконец. Я поблагодарил её и аккуратно взял газету и с неподдельным любопытством начал вглядываться в чёрно-белую колдографию. Я сразу же узнал маму – она стояла в самом центре в белом свадебном платье и радостно махала в объектив, прижимаясь к высокому худому мужчине. Узнать его тоже не составило труда… Мне в школе уже половина встречных учителей успела сообщить, что я «его точная копия». - А где здесь Блэк, Драко? Друг потянулся со своего места и указал на стоящего рядом с моим отцом одетого во фрак мужчину с аккуратно причёсанными волнистыми волосами – его улыбка лучилась теплом, а полный обожания взгляд был устремлён на моих родителей. – Но если это друг твоих родителей, то почему ты оказался у своей тёти? – осторожно спросила Гермиона, словно прочитав мои мысли. – К тому же вот тут ещё другие люди есть… интересно, кто они такие. – Мне тоже интересно, - согласился я, взял газету и подошёл к строгой с виду библиотекарю. – Извините, а можно скопировать это фото? У меня нет фотографий родителей, а заклинаний копирования я не знаю. Высокая сухощавая женщина посмотрела на меня с лёгким удивлением. – У вас нет фотографий ваших родителей, мистер Поттер? Я кивнул. – Нет. У тёти даже из старых сохранился только один альбом, где они с сестрой ещё дети. Я буду вам благодарен, если поможете. Женщина внимательно на меня посмотрела, а после достала из своего стола лист бумаги, извлекла из ножен палочку и произнесла. – Speculum! Тут же от фотографии в подшивке оторвалась бледная колышущаяся полупрозрачная тень и переместилась на лист, а после проявилась и стала точной копией своей соседки. – Спасибо огромное, – честно сказал я и аккуратно взял фотографию. – Мы соберём все газеты и поставим их на место перед уходом. – Они высоко стоят. Я сама их уберу. Просто сложите их на столе по дате. – Сделаем, – кивнул я и вернулся к друзьям. Больше ничего интересного мы не нашли и через час вернулись в башню Рейвенкло, промучившись с загадкой почти десять минут. Мне новых впечатлений хватило, и я просто пораньше обрушился в постель с томиком фантастики, желая просто расслабиться. Однако мне снова помешали. – Что ты читаешь? – поинтересовался Драко. – Тарзана, – отозвался я и, надеясь, отвязаться от друга, добавил. – Эту книгу написал магл. Здесь о ребёнке, который вырос вдали от цивилизации. Драко круглыми глазами на меня посмотрел, и на его лице боролись презрение и любопытство. Собственно, к этому выражению лица я уже привык. – Не делай такое лицо. Если хочешь, то возьми и сам почитай. А я пошёл в душ, – бросив книгу другу, я направился в душ, включил воду и с силой ударил кулаком в стену. Костяшки пальцев заныли тупой пульсирующей болью, но зато прояснилось в голове. Ну какого чёрта… как меня всё это достало! Я устало сполз по кабинке вниз и закрыл лицо руками, судорожно вздыхая и пытаясь успокоиться. Чёртов характер снова нашёл отличный способ доставить мне дюжину-другую проблем. Не умею я работать посредником. Не желаю быть связующим звеном между Драко и Гермионой. Со мной они оба общались без особых проблем, но друг с другом то и дело начинали спорить о какой-нибудь ерунде. Нет, я им очень благодарен. Очень. Они неплохие ребята, пусть и не без недостатков. Я рад, что подружился с ними… но как же сильно я скучаю по дому. По тёте, по Дадли, но нашим тихим семейным вечерам. Но хуже всего то, что я ни-че-го не понимаю. Я приехал сюда, чтобы стать сильнее и разобраться в происходящем, но всё только запутывалось всё сильнее и сильнее. Обратиться не к кому. Никто не даст мне ответы на вопросы. А если и даст, то совсем не те, которые мне нужны. Я стиснул зубы и закрыл глаза. Соберись, тряпка. И пары дней не прошло, а ты уже расклеился. Как будешь смотреть в глаза родственникам на каникулах? Соберись, ничего же не случилось. Дал обещание – будь добр, выполняй. На душе скребли кошки, но я смог подняться, привести себя в порядок, а после переодеться и спокойно отправиться обратно в комнату и лечь в кровати. Книжки на покрывале не было. Я только хмыкнул, задёрнул полог и забрался под одеяло. Уроки подождут. Не хочу ничего не делать. Нужно отдохнуть. Да, отдохнуть… а после… Кажется, я выбрал себе маску. На следующий день после завтрака мы направились на трансфигурацию, которую, согласно расписанию, ведёт профессор Макгонагалл. Благодаря помощи старост мы добрались до класса без опоздания, а вот из гриффиндорцев отсутствовала чуть ли не половина. Интересно, это у них старосты такие безалаберные, или у нас ответственные? Я жизнерадостно осматривался и заметил сидящую на столе полосатую кошку с серыми кругами вокруг глаз как у очков. Прозвенел звонок, и в зал влетела троица гриффиндорцев во главе с Роном Уизли (по крайней мере я только его среди них и узнал). – Уф, старухи ещё нет, – рыжеволосый мальчишка вытер пот со лба и шмякнулся на своё место, а я не удержался и покачал головой, удивляясь его непомерной наглости. Нет, если ты не любишь учительницу, это дело твоё… но говорить об этом во всеуслышание? В её же классе? Ему надоело жить? Мирно сидящая на столе кошка неожиданно прыгнула вперёд и превратилась в профессора Макгоногалл. Я распахнул рот и вытаращился на происходящее, не в силах поверить своим глазам. – Вот это да… – пробормотал кто-то с задней парты. Трудно не согласиться. – Пять баллов за опоздание на урок, мистер Уизли, – сухо бросила преподаватель трансфигурации. – Но мы заблу… – И ещё пять за пререкания с преподавателем, - также спокойно пресекла его недовольство профессор. – Приветствую вас всех на уроке Трансфигурации. Это очень сложное искусство, и вам придётся приложить немало стараний, чтобы достичь в нём подлинных высот. - она обвела класс внимательным взглядом из-под очков и медленно продолжила. – Трансфигурация – это наука об изменениях. О любых изменениях физических объектов. Для того, чтобы начать ей заниматься, сперва нужно уяснить, что такое физический объект… Итак, записываем. Физический объект – это любой объект, существующий в природе, о котором мы можем судить на основании наших ощущений. Кто-нибудь может проще объяснить определение? Желающих оказалось больше всего среди Рейвенкловцев. В том числе и я сам. – Хорошо… мистер Поттер? – Физический объект – это тот, который можно потрогать. Например, стол – это физический объект, а… желание – нет, - попытался максимально понятно ответить я. – Верно. Пять очков Рейвенкло. Мы можем трансфигурировать столы, стулья, книги и множество других предметов. Трансфигурация служит для тренировки фантазии учеников, тренировки памяти и многого другого. Какие виды трансфигурации существуют… мисс Браун? – обратилась она к гриффиндорке. – Эээ… трансфигурация неживого в неживое, трансфигурация неживого в живое и трансфигурация живого в неживое…и…всё, – девочка беспомощно посмотрела на преподавательницу, но та лишь поджала губы. – Три очка Гриффиндору. Почти. Дополните. Мистер Малфой? – Существует ещё трансфигурация живого в живое, – спокойно ответил друг. – Два очка Рейвенкло. Итак, записывайте. Виды трансфигурации… Все ученики заскрипели перьями, поспешно записывая под диктовку определения. – Итак, цели трансфигурации. Любой предмет изучается ради чего-то. Класс, есть у вас какие-то идеи? Прошу вас поделиться ими, – спокойно продолжила женщина. Снова поднялся лес рук, однако на сей раз я только слушал. Предмет оказался очень интересным, и оба урока пролетели как один миг. Правда пришлось много писать. Трансфигурация оказалась весьма многогранным искусством – возможность заставить предмет исчезнуть, возможность его спрятать, а также изменить форму самостоятельно открывало большой простор для фантазии. Профессор упомянула, что существует также боевая трансфигурация, но исключительно в качестве самостоятельной отрасли. Мы записали Пять Законов Трансфигурации Гампа, разобрали несколько невозможно длинных формул и, получив домашнее задание, отправились на Чары. Мне показалось трансфигурация станет одним из моих любимых предметов. Время показало, что я не ошибся. Профессор Флитвик жизнерадостно поприветствовал нас. Для него на высокой кафедре специально стоял высокий стул, на который можно было забраться по маленькой лестнице… – Здравствуйте, ученики. Ну что ж, начнём перекличку, – добравшись до моего имени, маленький профессор уважительно посмотрел на меня, и я снова почувствовал себя неуютно. К счастью, комментировать он ничего не стал, и я смог перевести дух и сосредоточиться на занятии. – Все здесь! Замечательно! Тогда… перейдем к уроку. Профессор взмахнул палочкой и лежащие на столе книги взмыли в воздух и закружились над ним сплошным водоворотом. После к ним присоединились стоящие на полках, а после наши учебники. Я вместе с остальными завороженно наблюдал за этим танцем. Вскоре к книгам присоединились перья – внутренний круг из перьев, внешний – книги, а после ещё круг из книг и ещё…. Неожиданно я осознал, что вижу огромную импровизированную мишень. Пять свитков пергамента сложилось один за другим в стрелу и «пронзили» мишень. А после все вернулось на свои места. Мы, впечатленные и ошарашенные зрелищем, на мгновение замерли, а после громко захлопали. Рядом с самым ухом я слышал восторженный писк Гермионы и, признаюсь честно, на мгновение хотел повести себя точно также. – Итак, чары, – после подобной демонстрации профессор явно привлек к себе внимание даже самых ленивых и рассеянных студентов вроде Уизли, который уже второй день подряд пытался со мной пообщаться. Но мы ускользали раньше. Я не хотел портить впечатление о первых днях в школе ссорой. Выкинув из головы ненужные мысли, я сосредоточил все внимание на лекции профессора. –… на самом деле чары – это целый комплекс разных дисциплин, которые для удобства сведены в единый предмет. Углубленно каждая из них изучается уже на старших курсах и по выбору, а впоследствии вы можете готовиться к поступлению в Университет Магических Искусств, если учебы в школе окажется недостаточно для выбранной вами специальности… Мои брови поползли вверх. Ни в одной из книг я о таком не читал. Ни малейшего упоминания. Не успел я открыть рот, а рука Гермионы уже взметнулась вверх. – Да, мисс…? – отвлекся Флитвик. – Грейнджер, профессор. Что это за Университет Магических Искусств? Я никогда о нем не слышала. Почему о нем не пишут в книгах? – протараторила вопросы девочка. – Конечно не слышали, – профессор вздохнул. – Он находится в Европе, и за последние десять лет туда уехало очень мало выпускников Хогвартса. Магическая война изменила многое… но пожалуй, это тема для другого разговора и для другого раза. Итак, поговорим. Что по-вашему магия? Я задумался. И, судя по взглядам окружающих, не я один. Невилл поднял руку и неуверенно предположил. – Некая сила? – Сила земли? – уже вмешался Бут. – Вроде божественного благословения? – предположила девочка-индианка с Гриффиндора, я не помнил ее имя. – Или выражение божьей воли? – Близко, – согласился профессор, кивая и даже его руки, казалось, двигались в такт его кивкам. – Магия – это воля, но не воля какого-то сверхъестественного создания, а наша собственная. Мы чего-то желаем, и магия помогает нам этого достичь, - мой учебник, недавно вернувшийся на стол, снова подскочил и закружился под потолком по спирали сверху-вниз. – Официальное определение магии гласит: возможность материализации наших желаний посредством различных ритуалов. – А как же зельеварение? – заинтересовался я, не желая отставать от остальных. – Или маглы могут тоже им заниматься? – Нет, мистер Поттер. Если бы всё было так просто, многие маги попробовали бы нарушить статут и научить не-волшебников. Чисто теоретически такое встречалось, но те, кто достигали успеха, по сути являлись сквибами или очень слабыми магами. Настолько слабыми, что тем бы не удалось даже осилить программу Хогвартса. После его слов весь класс погрузился в тишину, пока никак не мог определиться какой из крутящихся в моей голове вопросов стоит задать в данный момент. – Сквибы – это кто? – Мистер Малфой, просветите остальных? Под внимательным взглядом преподавателя друг поднялся и, сделав максимально нейтральное выражение лица, пояснил. – Сквибами называют тех, кто родился в семьях магов, но лишён волшебной силы. – Верно. Садитесь. А остальные возьмите перья и записывайте. Мистер Малфой безусловно прав, но ситуация обстоит несколько сложнее, чем простое отсутствие или наличие магической силы. Искра, как называют её у нас, горит в каждом существе. Просто у магла – это крошечная искорка, тлеющая, а у магического существа вроде дракона – пылающий огненный шар… я говорю, возможно, несколько упрощённо, но, надеюсь вы поймёте, - профессор обвёл класс взглядом и, улыбнувшись и рефлекторно подкручивая ус, продолжил. – При определённых обстоятельствах искорка разгорается, и у маглов рождается ребёнок-маг. Единого ответа, почему одни способны использовать магию, а другие нет, не существует. Есть теории. Если кто желает почитать – подойдите после уроков. Я напишу вам список, – я уже заёрзал на сидении, мечтая, чтобы урок скорее закончился, но лекция продолжалась. Профессор Флитвик обладал какой-то странной магией. Его слушали все зачарованно, словно внимание к нему приковывалось само, помимо воли человека. – Искра может тлеть, а может гореть. Поэтому уровень магической силы порой так сильно разнится. – А это можно изменить? – поинтересовалась Гермиона. Драко слушал не слишком внимательно. Вероятно, то, что нам рассказывали, он и так знал. Мне даже ненадолго хотелось поддаться эмоциям и обидеться, что он скрыл такую интересную тему. Но мы ведь и не спрашивали, а ему это наверняка казалось таким очевидным… – Теоретически – безусловно, - преподаватель ответил сразу и по существу, не прекращая улыбаться. – Однако не все хотят проводить много времени за самосовершенствованием. Немногие продолжают учить что-то сверх школьной программы. Желающие могут записаться на мой факультатив по «Общей магии». Мы там занимаемся именно вот такими простыми вещами. Отрабатываем сложные моменты по всем остальным предметам и занимаемся теорией, а также расширением границ. Гермиона смотрела на Флитвика таким горящим взглядом, что я даже на мгновение испугался. Правда непонятно за что именно: за то, что ее жажда знаний его сожжёт, или за то, что у неё глаза выпадут, если будет так таращиться. С губ непроизвольно сорвался смешок при таких мыслях, и Драко вопросительно глянул на меня. Его губы иногда кривились в усмешке. Неужели тема его задевала настолько сильно? Так или иначе, можно спросить позже. Профессор перешёл непосредственно к теме урока. Мы записали ещё несколько определений магии, а после до конца занятия тренировали движения палочкой. К разочарованию некоторых ребят с факультета (в том числе и Гермионы), нам не дали ничего наколдовать, как бы мы сильно не желали. В ответ на её возмущение, преподаватель только весело расхохотался. - Мисс Грейнджер, извольте. Если я пущу вас колдовать прямо сейчас, класс придётся восстанавливать. Любое заклинание сперва требует детальной отработки жеста. Сперва медленно, а потом быстро. Если же ошибиться, даже Магия не скажет, что может случиться. Сравнительно лёгкие заклинания – не проблема, но чем серьёзнее заклинание, тем выше риск. В лучшем случае не случится ничего, а в худшем…– маленький профессор покачал головой. – Нет. Любое заклинание начинается с того, что заучивается жест. До автоматизма. Обязательно правильный. А потом уже в жест вкладывается воля. Я внимательно слушал, не прекращая записывать. Странно, но в учебнике по чарам не было теоретических выкладок о подобных вещах. Нет, там говорилось кое-что касательно самих заклинаний. Давались жесты, на движущихся картинках даже с нескольких ракурсов, чтобы ученик лучше понял, как выполнять, а также возможности применения заклинаний, но вот такой информации не было. – Почему же в учебниках такого не пишут? – не выдержал я. Флитвик вздохнул. – Потому что это результат реформы образования. Ещё семьдесят лет назад учёба начиналась на два года раньше, и те самые два года посвящались по большей части теории. А также отработке основ. Сейчас остались лишь учебнике по практической части. Теорию мы изучаем на уроках в ограниченном объёме. Ровно столько, сколько нужно… довольно лирики. Продолжаем. Я нахмурился и заскрипел пером по пергаменту. Действительно странное здесь что-то творится. Сокращать программу образования… и кому это нужно? И зачем это сделали? Да и вообще нужно записаться на дополнительные занятия. Не один я об этом подумал, впрочем. Записалось не меньше половины нашего первого курса, только Корнфут колебался. Я прямо видел сомнения в его взгляде. Впрочем, только пожал плечами. Не моё дело в принципе. Сперва я дождался пока все выйдут, и лишь потом подловил Драко в коридоре. Гермиона выглядела заинтересованной, но я кивком указал ей на коридор, надеясь, что она не обидится. Она тоже мой друг, но Драко при ней не всегда говорил на некоторые темы. То ли какие-то чистокровные заморочки, то ли что ещё, но даже она заметила и непохоже, чтобы её это всерьёз обижало. Так или иначе, она понятливо кивнула, и вскоре исчезла там же, где и прочие однокурсники. – Что не так? – поинтересовался Драко немного хмуро, поправляя лямку, давящую на плечо. Я ответил не сразу, пытаясь подобрать слова. Забалтывать учителей и заговаривать зубы у меня выходило успешнее, чем у кузена, пусть и не всегда. Сейчас же я просто опасался всё испортить. – Когда профессор затронул тему сквибов, тебе это не понравилось, - утверждающе произнёс я.- Для тебя это что-то неприятное? Друг посмотрел на меня внимательно, почти оценивающе и мотнул головой в каком-то неопределённом жесте – то ли да, то ли нет, а потом некоторое время шёл молча, вынуждая меня терпеливо ждать. – На мою семью наложено проклятье, – неохотно буркнул он. – Уже несколько веков как… – Проклятье? – я попытался звучать достаточно заинтересованным, но не слишком любопытствующим. Не то, чтобы Драко не мог просто закрыться и не начать об этом говорить. – В одном поколении может родиться только один ребёнок маг. Если будут другие дети, то сквибы, - неохотно пояснил Драко, на что я невольно вытаращил глаза, с трудом представляя за что можно таким проклясть, да и вообще как это может работать. – Да и вообще больше двух детей в роду не бывает, даже если родители очень захотят. У меня была старшая сестра. Она родилась сквибом. Я ещё только начал учиться магии, когда родители отослали её в магловский мир, - он поджал губы. – Это вроде как неофициальная информация, но про это проклятье ходит столько слухов. Говорят, Блэков тоже прокляли чем-то похожим. Не зря от семьи ничего не осталось… Мне стала понятна некоторая заносчивость Малфоя и его избалованность. Если в семье может родиться только один маг, ясное дело, что над ним будут трястись и защищать от всех бед и возможных проблем… Хотя не то, чтобы мне казалось правильным отсылать собственного ребёнка прочь из-за отсутствия магических способностей. Мне хотелось сказать об этом вслух, но я удержался. Драко и так выглядел достаточно расстроенным, чтобы начинать с ним подобные споры. – Я знаю, о чём ты думаешь, – сказал Драко, когда мы завернули за очередной угол. – О том, как это неправильно. Так поступать. Но это традиция. В семье могут быть исключительно полноценные маги. А ещё… сам подумай, какого это… Жить в семье, где всё вокруг необычное, но ты совсем не можешь на это повлиять. Что ждёт тебя в будущем? Потому чем раньше такой ребёнок исключается из магического мира, тем лучше. А если опоздаешь… будет нечто вроде Филча, – его губы скривились в гримасе презрения. На этот раз я даже не стал его одёргивать. Завхоза я видел, и теперь, услышав эти слова, понял, что даже у этого презрения есть причина. Для многих само напоминание о сквибах – позор. Мне даже невольно подумалось: сколько ещё семей потеряло своих детей подобным образом? Я не мог не признать, не без отвращения к самому себе, что в его словах есть рациональное зерно. Наверное, жить, ощущая себя обычным, посреди мира, где все способны на многое, настоящий кошмар. Жить и чувствовать себя бессильным и слабым. А уж если на нападут, то ты вне зависимости от возраста и статуса – слабое звено. Возможно, никто из нас не прав, но мне ли, первокурснику вообще об этом размышлять? Я вздохнул и направился за Драко быстрым шагом. Больше на эту тему мы не заговаривали.