Я научу тебя любить

Сонно зевнув, Руби провожает взглядом порхающую по кухне Софи. Та, словно лесная фея, ступает бесшумно и мягко, движения ее такие плавные и уверенные, что Руби невольно завистливо закусывает губу, но после снова расслабленно обмякает, подперев голову кулаком. Софи прекрасна, особенно в своем коротком домашнем платьице, которое мягко облегает ее тело, не стесняя при этом движения, и позволяет полюбоваться длинными стройными ножками. Собранные в хвост красивой синей заколкой, длинные вьющиеся волосы окутывают светлыми волнами ее спину, кокетливо заворачиваются тугими кольцами у бедер, так и манят, зовут запустить в них пальцы. Прекрасна... И Руби как никто другой это понимает, и ей так хочется, чтобы эта красота принадлежала только ей. Но Софи не хочет никому принадлежать, такая холодная, такая недоступная, она лишь сильнее разжигает в Руби желание заполучить ее, растопить ее ледяное сердечко. — Софи, — Голос Руби звучит как никогда хрипло и грубо, от волнения пересохло горло. — Скажи, ты правда раньше никогда не... Ну... Софи поворачивает голову, поджимает пухлые губки, задумавшись, но уже через мгновение как-то устало и беспокойно вздыхает. — Никогда... Внутри девушки все обрывается, и сердце пропускает удар. Такая нежная и трогательно хрупкая, такая соблазнительная, манящая своей непорочностью, как вообще может так быть, что ею еще никто не заинтересовался? Неверяще Руби окидывает взглядом стройное, по-детски лишенное особых сексуальных изгибов тело, худую спинку и тонкие изящные руки, порхающие над столом, а после опускает голову, невольно смотря и на себя. Недовольно закусив губу, одергивает футболку, собравшуюся складками на едва влезшей в нее груди и обнажившую накаченный до кубиков пресс, и зажимает мозолистые ладони между широкими крепкими бедрами. Да уж, легкие платьица, облегающие каждый изгиб тела, туфельки с каблуками и кружевное белье — это явно не для нее. Но почему-то ни широкие мужские плечи, ни мускулистые руки, железная хватка которых может свернуть шею, ни тело, начисто лишенное женской изящности и прелести не отталкивают поклонниц и даже поклонников. Ладно уж маленькие худенькие девчонки, но мужчин, мужчин-то чем привлекает гора мышц, рядом с которой они сами смотрятся просто убого? Руби не знает. А еще она не понимает, почему Софи обращается с ней, как с маленьким слабым ребенком. Почему ухаживает за ней, заботится? Почему встает раньше и укрывает потеплее еще спящую Руби, почему вместо сладкого сна тратит свое время на приготовление завтрака? Почему расчесывает по утрам густые тугие кудри, подолгу воюя с ними, упрямыми, и ломая зубья гребня? Почему, в конце концов, она так ласкова с таким черствым и грубым созданием, способным все только крушить? По мнению Руби, Софи действительно странная... И именно эта странность оказалась способна растопить ее задубевшее сердце. Ей нужна была всего лишь ласка, подумать только! — Тебя что-то беспокоит? — Голос Софи всегда спокойный, даже прохладный. Она, кажется, вообще никогда не волнуется, не грустит и не радуется. Руби вздрагивает, поднимает голову и натыкается взглядом на густую светлую челку, закрывшую половину лица Софи. Девушка, наверное, смотрит сейчас прямо на нее, прикрыв устало единственный глаз. Второго у нее нет — давняя травма, но Софи это нисколько не волнует. Не волнует это и Руби, для нее Софи была, есть и всегда будет самым прекрасным созданием на свете. — Н-не, все в порядке. Я просто задумалась, — Руби нервно скалится в улыбке и зарывается пятерней в густые кудри, сгребая их со лба назад. — Ты думаешь о моем ответе? — Софи чуть склоняет голову вбок, не меняясь, впрочем, в лице. — Он тебя удивляет? На смуглых щеках Руби вспыхивает румянец смущения. — Признаться, да. Я не понимаю, почему? Ты ведь такая классная! Красивая, умная, хозяйственная. Почему ты ни с кем не встречалась раньше? И почему... Почему я? Я же совсем тебе не подхожу. — Слишком много "почему"... — вздыхает Софи, придвигая к себе стул и мягко опускаясь напротив Руби. Та вздрагивает снова, когда худенькие коленочки прикасаются к ее накаченным ногам, невольно накрывает их горячими ладонями, мягко оглаживая выступающие косточки и согревая. Софи едва заметно улыбается, кончик языка скользит по пухлым губкам, заставляя те соблазнительно поблескивать. — Я и сама не знаю, — наконец, признается она. — Я просто... Захотела так. Меня полностью устраивает то, что сейчас происходит. А тебя, разве, нет? Не отрывая взгляда от шевелящихся губ, таких мягких, нежных и манящих, Руби думает только об одном. — Меня... Я счастлива. Но есть кое-что, что мне хотелось бы изменить. — Горячие сильные руки судорожно скользят по худым ножкам, зарываются в ткань легкого домашнего платьица, оголяя белую фарфоровую кожу. — Мне так хочется стать тебе еще ближе, перейти эту дурацкую черту... От слишком крепкой хватки на бледных бедрах остаются красные следы, и Руби испуганно отдергивает руки. — П-прости, я... — И начатая фраза обрывается, когда девушка замечает, как мелко дрожит Софи, стиснувшая тонкими пальцами сидение стула и вжавшаяся в его спинку. — Я тебя пугаю? Конечно... Я чертово животное! Резко отодвинувшись, Руби вскакивает и в сердцах бьет кулаком по жалобно скрипнувшему столу. Да как вообще она могла подумать, что Софи согласится? С ней... — Я не должна, прости, — сбивчиво шепчет она, низко опустив голову и ссутулившись, голос ее предательски дрожит, — Я не хочу тебя пугать, не хочу, чтобы ты думала обо мне так! Я просто... — Тише... — Ее плеча вдруг касаются прохладные пальцы. — Успокойся и скажи мне. Руби косится на девушку. Софи все так же сидит, несколько сжавшись и спрятав ноги под стулом. Ей все еще страшно, она сбита с толку поведением Руби. — "Ты все испортила, озабоченная кабаниха," — вкрадчиво шипит внутренний голос, — "Она никогда тебя не подпустит..." Софи молчит, выжидающе смотрит на нее, но не подгоняет, просто терпеливо ждет, когда Руби соберется с мыслями. Даже сейчас, когда она могла бы просто выставить сорвавшуюся девушку за дверь и навсегда запретить приближаться к ней, Софи дает Руби шанс объясниться. Их отношения и так не поддаются осмыслению — жить вместе и не прикасаться друг к другу, не позволять себе даже объятий, не говоря уж о поцелуях. А Руби так хочется хоть раз ощутить вкус ее губ... — Я... — снова начинает Руби, пытаясь собраться и взять себя в руки, — Я не понимаю, что происходит между нами. Вот... Когда я предложила встречаться, ты согласилась. Мы с тобой ходим гулять, мы, черт возьми, ночуем вдвоем чаще, чем порознь! Но все равно это как-то неправильно, кое-чего не хватает! Софи, ты меня любишь, как любит девушка или... Как мать? — Как мать? — удивленно отзывается Софи. — Ты за мной ухаживаешь, как мама! Готовишь мне завтраки, укладываешь спать, ты готова даже сказки мне на ночь рассказывать. Но это должно быть не так, мы должны ложиться вместе, обниматься и целовать друг друга, и еще... — Ты имеешь в виду интим? — снова ненавязчиво перебивает ее Софи. Руби резко вскидывает голову и поворачивается к ней. — Да! Когда люди встречаются так долго, у них обязательно бывает интим! А мы с тобой живем, как в монастыре. — Руби внезапно осеняет, и она добавляет уже тише: — Ты вообще любишь меня, Софи?.. Или это что-то другое? Девушка молчит, и Руби, не дождавшись ответа, снова бьет кулаком по столешнице, обессиленно рыча. — Ты никогда не отвечаешь мне. Никогда не говоришь этого! Ты просто захотела со мной жить... Но почему?! Неужели тебе просто хотелось завести питомца, которого можно кормить и вычесывать?! Но я же не зверушка... — Голос резко ломается, из грубого и хриплого становясь чуть слышным, к горлу подкатывает комок обиды и непонимания, готовый вот-вот превратиться в слезы. И Софи вдруг тихо отзывается. — Я чувствую, что хочу заботиться о тебе... Я хочу видеть тебя рядом со мной каждую минуту. — Она вдруг меняется в лице и сжимается еще сильнее, опуская голову. — Я пытаюсь беречь тебя, потому что ты — самое дорогое, что у меня есть. Я хочу, чтобы тебе было хорошо со мной, чтобы ты была счастлива. Руби, это так сложно... Я правда стараюсь, но я не умею, я не знаю, как делать все то, о чем ты мне говоришь. Ты права, я могу только ухаживать за животными, я не умею любить людей... Руби открывает было рот, намереваясь сказать что-то, но в то же мгновение плечики Софи вздрагивают, и та поспешно закрывает ладонями лицо, тихо, но безудержно расплакавшись. — Я пытаюсь тебя любить... — судорожно шепчет она сквозь слезы, — Я так хочу делать все правильно... Сердце Руби сжимается вновь, уже от боли. Опустившись на колени, она протягивает руки и обхватывает ладонями личико Софи. Та затихает, неосознанно кусая губу, чтобы заглушить всхлипы. — Ты правда не знаешь? — Получив в ответ кивок головой, Руби мягко убирает с лица Софи челку. Девушка, не выдержав непривычно яркого света, болезненно жмурится, из-за чего в уголке глаза собираются слезы, и Руби подается навстречу, касаясь их губами и сцеловывая. — Моя маленькая глупенькая Софи, почему же ты не сказала сразу... — шепчет она все громче и увереннее, покрывая горячими поцелуями уже все личико замершей удивленно девушки, зацеловывает ее веки, щечки и, наконец, накрывает пухлые нежные губки своими. Обеих будто пронзает ударом тока. Софи испуганно сжимает пальчиками плечи Руби, а та, тяжело часто дыша, сминает и прикусывает чужие сладкие губы, врывается между ними языком, не встречая преграды, и целует, целует, пока собственные губы не начинает колоть от прилившей крови. Тогда, с трудом отстранившись, она долго смотрит в изумленно распахнутый глаз, утопая в синеве его радужки и огромном зрачке. — Знаешь, зрачки расширяются, когда человеку что-то нравится, — выдыхает, хохотнув, Руби. Щеки Софи заливаются стыдливым румянцем, она дергает головой, и светлые пряди волос вновь скрывают ее от взгляда Руби. Та не возражает, только придвигается ближе, неудобно стоя на коленях между ножками Софи, обнимает девушку сильными руками за талию и утыкается лицом ей в грудь. — Я покажу тебе... — возбужденно шепчет она, зарываясь носом в ткань свободного платья, — Я тебя научу, всему научу! Ты хочешь этого? Ты разрешаешь мне? — Ты же не зверушка... — тихо отзывается Софи, — Я не могу запретить. Не говоря больше ни слова, Руби резко вскакивает и подхватывает Софи на руки. Та легкая, как пушинка, но все равно испуганно хватается за ее плечи и бессвязно лопочет что-то про "не надо" и "тебе же тяжело". Руби не слушает. Крепко прижав девушку к груди, она уносит ее с кухни и уже через несколько мгновений бережно укладывает на постель. Софи стеснительно закрывает ладошками лицо, двигает стройными ножками, которые обнажило задравшееся выше колен платье. Такая невинная, такая соблазнительная... Не отрывая от нее голодно горящего взгляда, Руби медленно стягивает с себя футболку, обнажая тяжелую грудь и накаченное крепкое тело. Софи замирает, чуть склоняет голову, чтобы прядка челки соскользнула вбок. Она пристально смотрит, Руби чувствует это, и это возбуждает только сильнее, разжигает в и так горячем теле пламя. Медленно огладив ладонями пресс, она подхватывает пальцами ткань коротких спортивных шортиков и ловким движением избавляется от них, просто перешагивая. Руби терпеть не может нижнее белье, а Софи, кажется, об этом не знала. Смущенно охнув, она отворачивается, щечки ее вспыхивают алым. — Если я тебя смущаю, ты можешь тоже раздеться, чтобы не чувствовать себя неловко... — нараспев произносит Руби, склоняясь над девушкой и мягко проводя ладонями по ножкам, от коленей к самым тазовым косточкам, касается пальцами теплой тонкой ткани трусиков. От ощущений перехватывает дыхание, Руби сдавленно сглатывает и проводит пальцами по скрытой под тканью киске, вдавливает трусики прямо в щелку. Софи неожиданно тихо всхлипывает, дернувшись, сводит колени, тяжело задышав, но не сопротивляется, не отпихивает девушку, только лицо все так же продолжает закрывать. Руби и не настаивает, если Софи так проще — пусть будет так. Склонившись еще ниже, она невольно жарко выдыхает, касаясь губами ткани, прижимается ими к теплой киске и медленно проводит языком по щелке раз, другой, пока уже влажная ткань не врезается в нее, делая ощущения все острее. Между собственными бедрами становится жарко и влажно, нехотя отстранившись, Руби вскидывает голову, сдув с лица прядь волос, и подается вперед, нависая над Софи. Та, безвольно уронив ладошки на постель, тихо часто дышит, мелко, испуганно, как мышонок. — Девочка моя, ну сними платьице... — жарко шепчет Руби, грубыми пальцами цепляя тонкие бретельки и сбрасывая их с плеч. Софи как-то скованно, машинально приподнимается, позволяя девушке избавить ее от одежды. Шумно втянув воздух, Руби зажмуривается от накативших эмоций. — Тоже любишь свободу? — шепчет она, мягко накрывая ладонью обнаженную грудь, а после подается навстречу Софи, почти касаясь ее носика своим, склоняет голову, выдыхая ей в губы. Софи мнется, прикусывает пухлые губки, но после вдруг резко чмокает Руби, тут же краснея еще сильнее. Девушка понимающе улыбается и мягко целует ее в ответ, легко, ненавязчиво, плавно переходя с губ на щечку, чередой поцелуев покрывая все ее лицо и спускаясь к шее. Влажные и припухшие от поцелуев губы скользят по нежной коже, мягко сжимают, оставляя метки, которые все равно исчезнут через мгновение, большие ладони накрывают грудь Софи. Такая маленькая, аккуратная, она легко помещается в них, и Руби начинает жадно мять ее, потирая пальцами твердые бусинки сосков. Софи сдавленно охает раз, другой, испуганно сжимает пальчиками широкие запястья, вздрагивая от болезненных ощущений, но в груди неожиданно теплеет, и грубые сминающие движения начинают приносить все больше удовольствия. — Расслабься, волнение тебя душит... — шепчет Руби, кончиком языка скользнув в ямочку между ключицами, — Если тебе совсем не нравится, лучше скажи... Софи молчит, собираясь с мыслями, а после тихо неразборчиво выдыхает что-то. Поняв по тому, как настороженно замерла Руби, что ее не услышали, она глубоко вдыхает и повторяет: — Продолжай... Руби кивает, тряхнув копной каштановых волос, снова чмокает Софи в мягкие губки и в следующее мгновение накрывает ртом твердый сосок. Девушка, не сдержавшись, вдруг зарывается пальцами в густые темные волосы, подается Руби навстречу, протяжно и сладко выдыхая, вся выгибается, вжимаясь нежной грудью в накрывшие ее ладони и губы. Руби сладко причмокивает, лаская сосок кончиком языка и жадно стискивая губами, оттягивает, вбирает в рот вместе с ореолом, судорожно потирая второй пальцами. Томные стоны будоражат воображение, заставляют низ живота возбужденно тяжелеть. Плотно сведя ноги, Руби шумно выдыхает и плавно выпрямляется, проводя ладонями вниз по плоскому животику, оглаживая ими бедра Софи. Та только тяжело дышит, кусая и так соблазнительно пухлые губы, а по белой ткани трусиков, вдавленной в пылающую киску, расползается влажное пятно. Руби накрывает это пятнышко пальцами, круговыми движениями быстро скользит, дразня горячую мокрую щелку, и слышит, наконец, настоящий громкий стон, просящий и полный удовольствия. Дрожащее тело под ней выгибается, и Софи с силой двигает бедрами навстречу руке, заставляя пальцы вонзиться прямо в щелку. — Ого... — Руби облизывает пересохшие губы, выполняя просьбу девушки, сильнее надавливает, погружая пальцы в сочно хлюпнувшую киску. — Софи, ты такая мокрая... Я сниму это? Не дожидаясь ответа, она подхватывает пальцами тонкую ткань и стягивает с девушки влажные трусики, тут же прижимаясь губами к сочащейся смазкой распаленной киске. Под аккомпанемент сладких стонов она врывается сильным языком в узкую щелку, обхватив руками дрожащие бедра, тяжело дыша, вылизывает каждую складочку набухших от прилившей крови лепестков. Софи уже не стонет, она протяжно жалобно скулит, все резче и чаще вскидывая напряженные бедра ей навстречу, скребет ногтями по постели, выгибая дрожащее тело дугой. Тяжелое горячее возбуждение волнами проходит по ней, накрывая с головой, заставляя задыхаться и судорожно ловить ртом воздух. Понимая, что Софи на грани, Руби зажимает двумя пальцами маленькую пуговку клитора, трет его сильно и часто, ни на мгновение не переставая двигать языком. Девушка последний раз приподнимает напряженные бедра, насаживаясь на язык, дергает ими резко и снова роняет на постель, тяжело дыша, дрожа всем телом. — Тш... — Руби медленно зацеловывает мокрые половые губки, ворошит носом островок светлых мягких волос над ними и гладит Софи по бедрам, унимая дрожь. — О, боги, ты потрясающая... По ее собственным ногам уже давно капля за каплей течет прозрачная смазка, бедра горят, и тянет внизу живота, возбужденное тело требует немедленно заняться, наконец, и им, и Руби невольно зажимает между бедрами ладонь, тяжело дыша, потирается о нее. Софи приходит в себя после первого в ее жизни оргазма, вздрагивает, судорожно облизывая пересохшие губки, и начинает лепетать что-то совершенно бесшумно, стиснув пальчиками плечо Руби. — Что такое?.. — Та вскидывает взгляд и снова нависает над Софи, коротко целует ее в румяные щечки, — Все хорошо, отдышись... Девушка обхватывает ее плечи руками, прижимая к себе и вынуждая навалиться, и у нее, наконец, прорезается голос. — Боги... — шепчет она, сжимая пальчиками смуглую кожу, поглаживает Руби по спине, — Как?.. — Как в раю, — озвучивает Руби свои мысли, налегая на Софи всем телом, прижимается накаченным крепким животом к плоскому и нежному, потирается горящим лобком о ее бедро, тяжело дыша. Софи медленно скользит ладонями по мускулистым плечам, по бокам Руби, оглаживает поясницу и робко касается пальцами ягодиц, но, испугавшись собственной храбрости, отдергивает руки. — Хочешь мне помочь? — улыбается Руби. Поднявшись, она устраивается у Софи в ногах и легко укладывает ее ножку на свое бедро, поглаживая, медленно приближается, пока не вжимается пылающей промежностью в теплую и влажную киску, и берет девушку за руки, укладывая ее ладошки себе на грудь. — Займись, тебе понравится... Софи послушно стискивает в ладонях тяжелую упругую грудь, приподнимает ее, зажимает между пальцами возбужденные твердые соски. На лице девушки расцветает улыбка, какой не было еще никогда. Скользнув кончиком языка по губам, Софи удобнее обхватывает грудь, начиная жадно сминать и массировать ее. — Так здорово... — шепчет она, закусывая губу и потирая между подушечками пальцев соски. Руби рвано выдыхает, тихо хохотнув, склоняется ниже, нависая над девушкой, и проводит ладонями по ее животику, крепко берет за бедра, толкая навстречу своим. Обе в унисон всхлипывают, когда влажные горячие киски с тихим хлюпаньем соприкасаются, Руби запрокидывает голову, простонав в голос. Все ее крепкое тело пронзает дрожь, она выгибается, начиная часто и сильно двигать бедрами, и Софи, судорожно впиваясь пальчиками в ее грудь, начинает невольно подаваться навстречу. Тяжелое дыхание и хриплые громкие стоны оглушают, терпкий тяжелый аромат наполняет легкие, сводит с ума. Руби рычит, вжимая Софи в постель и изо всех сил трахая ее, вжимаясь лобком в ее и срываясь на вскрики, когда возбужденно ноющий клитор ударяется о чужой. Поймав девушку за руки, Руби вдруг вдавливает их в постель, нависая и вынуждая Софи выгнуться, впивается губами в ее, приоткрытые, сминает, кусает, влажно часто дыша. Кровать под ними, кажется, ходит ходуном, но волнует это разве что соседей. — Еще... Пару... Секунд... — хрипит Руби. Теряя голову от возбуждения, она все сильнее сдавливает пальцами тонкие запястья, вжимает худое тельце под собой в постель, судорожно дергая бедрами. Тяжелый жар внизу живота собирается в тугой узел, пульсирует, эхом отдаваясь в помутнившемся сознании. Еще мгновение, и узел рвется, окатывая бедра кипятком хлынувшей по венам крови, Руби запрокидывает голову, рвано вскрикнув, и последний раз врезается горящей промежностью в киску Софи, замирает, дрожа всем телом. А после, протяжно громко простонав, обессиленно падает, накрывая беззащитно распятое под ней, содрогающееся тело своим. Софи едва дышит, только руки ее судорожно подрагивают, пригвозденные к постели. Руби медленно собирается с силами, приподнявшись, и отпускает, наконец, девушку, тут же снова падая, но успевая подставить локти. Зарывшись пальцами в длинные волосы, она склоняется и покрывает чередой коротких поцелуев личико Софи, накрывает ее губы своими. — Моя девочка... — хрипло шепчет она, потираясь носом о раскрасневшиеся щеки, — Прости... Застилающий сознание туман постепенно рассеивается, Софи вздрагивает, выходя из предобморочного состояния, и медленно поджимает руки к груди, часто чуть слышно дыша. Руби не торопит, только бормочет что-то подбадривающее, прижавшись губами к ее лбу. — Ч-что... Что это было?.. — выдыхает Софи, снова устало закрывая глаз, — Со мной... Руби медленно поднимается, садясь у девушки в ногах, и проводит пальцами по слипшимся, насквозь мокрым светлым кудряшкам, проталкивает один между половыми губками, туда, где сейчас влажно и очень жарко. — Ты просто кончила... Очень сильно, — улыбнувшись, ласково шепчет она, со стоном падая на постель сбоку от Софи и привлекая ее к себе. Устроившись у нее на плече, девушка сначала просто молчит, погруженная в свои мысли, а после вздрагивает, вспомнив что-то, и кладет свою ладошку Руби на бок, начиная старательно гладить. Обводит пальчиками кубики пресса, мягко оглаживает округлое бедро и соскальзывает к самому низу подтянутого живота. Но Руби лениво перехватывает ее руку и кладет себе на грудь, накрывая сверху своей ладонью. — Ты чего? Повторим, если хочешь, но сначала лучше отдохни... — А разве... После уже не надо? — тихо спрашивает Софи, послушно обмякая и прижимаясь к ней лбом, кладет ладошку на упругую грудь, легонько поглаживая одними пальцами и грея. — Не, после секса прелюдии не нужны, — с усмешкой отзывается Руби, — Теперь просто отдыхай и наслаждайся обществом... Девушка замолкает, согревая спокойным дыханием кожу, и, кажется, проваливается в какую-то дремоту, и Руби устало зевает, собираясь последовать ее примеру. — Так ты правда думала, что я не люблю тебя? — вдруг чуть слышно подает голос Софи. Руби косит взгляд, любуясь уютно устроившейся у нее под боком девушкой, поворачивается набок и крепко прижимает ее, озябшую, к себе, утыкает носиком в мягкую жаркую грудь. Зарывшись носом в теплые светлые волосы, она шумно выдыхает и коротко целует Софи в макушку. — Забудь, теперь все будет хорошо...