Дочь Посейдона

      Я перестала чувствовать свои ноги и начала падать вниз. Но к счастью, весь удар моего тела приняла не земля, а Тревис Стоулл. Вот ведь! Вечно путается под ногами!       После того как Уилл Солас дал мне кусочек амброзии, мне стало значительно лучше. Ну знаете, Кларисса ударила меня по голове, по груди, свалила на землю пару раз, ударила током, чуть ли не парализовала, затем еще поцарапала мне не защищенные шею и плечи, а еще я схватилась за ее меч руками, собственно, все было очень плохо. Ах да, еще я едва не умудрилась подвернуть ногу во время сражения. Типичная Ди.       Уставшая до головокружения, я отправилась спать в третий дом, заверив остальных, что дойду сама. Было около десяти часов утра, но моему мозгу на это было наплевать. Мне так сильно хотелось спать, что мои глаза чаще закрывались, чем открывались. В общем я доковыляла до своей кровати и плюхнулась на нее.       Но уснуть я не смогла, ибо боль в голове и в ноге не утихла. Еще дома было сыро и душно, как в бане. Не знаю, откуда я это знала, но я явно была в банях.       Я достала из кармана свой телефон и повертела в руках. Моя последняя ниточка в прошлую жизнь. Как там моя сестра? Что она сейчас делала? Как обстояли дела у моих родителей? — Так. Пора успокоиться, — я пошла в ванную комнату, чтобы смыть с себя грязь и высохшую кровь.       Вымывшись как следует, и помыв голову, мой разум прояснился, и я начала думать быстрее.       Без Перси в доме было пусто. Интересно, ему тоже было тут одиноко одному? Я села на кровать и начала считать дни в уме. 25 дней. Сегодня двадцать первое июня. — Шестнадцатое июля, — догадалась я, — Шестнадцатое июля… день прохождения через экватор? Или что-то типа того?.. Твою мать. День Нептуна. Как можно было не додуматься до этого?! Кто-то хочет укокошить ребенка Нептуна в день Нептуна… Логично! И этот кто-то… враг Нептуна! Может…       Я сильно, со шлепком ударила саму себя по щекам, чтобы перестать думать об этом. Щеки, собственно, покраснели и горели, поэтому я вышла из дома и направилась к побережью.       Солнце отражалось на морской глади и светило прямо в глаза. Знаю, я боялась воды больше всего, но находясь около воды, мне казалось, что отец слышит каждое мое слово. Самоуспокоение так скажем. — Мам… — прошептала я, включив телефон, рассматривая ее фотографию.       Несмотря на блеклый экран, можно было разглядеть ее светлые, золотистые волосы, которые сияли на ее плечах, ее голубые глаза были радостно сощурены, а нежно-розовые пухлые губы расплылись в широкой улыбке. Она выглядела на лет тридцать, но в глазах была видна та грусть, которая осела мне в сердце. Александра, проще говоря Алексис, Джексон никогда не сдавалась, не опускала руки. Я всегда старалась быть похожей на нее и не подводить ее и отца, своего отца, Грегори Уильямса. Думаю, Посейдон просто с ума сошел от любви, когда увидел Алексис в первый раз. — Черт, — мой телефон издал предсмертный «бз-з» и выключился, оставив меня одну на берегу.       Я, убрав телефон в карман, кинув взгляд вдаль, чуть не наложила в штаны. — Господи Иисусе! — вскрикнула я, попятившись назад, — Как это возможно?!       Сердце гулко застучало в спине, да-да, в спине, в голове, а дышать стало трудно из-за увиденного.       Передо мной стояла моя мама. Точь-в-точь такая же как в жизни. Вот только она была из воды, словно сделана из льда. — Мама? — спросила я, поднимаясь на ноги, потянувшись рукой к ней.       Я дотронулась до ее щеки и у меня появилось ощущение, будто я и вправду трогаю ледовую скульптуру. Вот только она дышала, а ветер развевал ее стеклянные волосы, которые сияли на солнце. — Мам?       Она точно так же дотронулась и до моей щеки. — Мам? — я взяла закрыла своей ладонью ее ладонь, которая ласкала мою щеку, — Это не ты, да?       Мама посмотрела на меня своими полупрозрачными голубыми глазами, похожими теперь на стеклышко. По спине прошлись мурашки. — Скажи что-нибудь! Умоляю! — я упала на колени, — Прошу! Скажи, что делать! Скажи, что любишь меня… Я тебя люблю. — Я люблю тебя, — прошептала она, улыбаясь, поглаживая меня по голове. Но ее шепот больше был похож на звук прибоя, как в ракушке. — Мам… — я вскочила и обняла ее.       Слезы появились перед глазами, нос забился, зато я ее чувствовала. — Мамочка, — прошептала я, уткнувшись лицом в ее плечо.       Но она растворилась в воздухе, упав тысячами радужных капель в море.       Внезапно я услышала, как кто-то ко мне подходит сзади. Я обернулась и увидела Хирона в обычном виде кентавра. — Диана! — он улыбнулся, переставляя ножки (не знаю как правильно сказать, эм-м лапки?), — Тебя-то я и ищу. — Что случилось? — я скрестила руки на груди. — Надо с тобой поговорить. — А здесь нельзя? — я вытерла мокрые глаза. — Ну-ну, у нас тут могут быть слушатели, — он указал рукой на ближайшие деревья. — Ого… — Надо поговорить. Идем.

***

— Расскажи о себе, — Хирон положил свои руки на бутофорские колени, улыбаясь мне, — Откуда ты? — Я родом из Сан-Франциско. — Сан-Франциско? Хм… интересно. — Да.       Мы сидели в гостинной Большого дома. Да, я раньше здесь была, но даже не обращала внимание на обстановку комнаты. Помещение утопало в зелени. Не в простой зелени, а в настоящих виноградных лозах. Ну, вы понимаете, Дионис и все дела. Тут была весьма странная обстановка и дизайн… В углу комнаты стоял игровой автомат, а на стенах висели различные страшные, на мой взгляд, африканские маски, смотрящие своими глазами виноградинками.       Но, черт, как я не могла заметить голову леопарда над камином? — Какая искусная рабо…       И потом она зарычала. Я съежилась в кресле, чуть ли не выпрыгнув из штанов. — Оно живое! — воскликнула я. — Тихо, Сеймур, — успокоил его Хирон.       Он вытащил что-то из кармана и кинул леопарду. Большая кошка облизнулась, проглотив угощение. — Леопард — священное животное мистера Д, и поэтому он не мог не… — Зачем вы меня сюда позвали? — перебила я Хирона.       Кентавр посмотрел на меня своими темными глазами с ненавязчивой улыбкой. Но что-то мне подсказывало, что она была ненастоящая. Не в смысле, что Хирон злой, плохой и т.д., а в том, что он волновался и пытался это скрыть. — Почему сразу зачем? Как тебе тут, в лагере? — Хорошо. Тут уютно, но, без обид, мне кажется, что мое место далеко не здесь. Да, мне тут нравится, но…       Знаю, мне казалось, что здесь я найду убежище, но почему-то со временем я начала в этом сомневаться. — Наверное, у тебя есть вопросы, да? — Что это означает? — я протянула ему свою правую руку, указывая на татуировку, — Вы ведь знаете, что это означает. Я права?       Мне показалось, что у Хирона упадет челюсть, но вместо этого он мягко взял меня за запястье, изучая мою метку. — Это клеймо, да? Я не должна здесь быть, я права? — Кто тебе это сказал? — он посмотрел на меня своими карими глазами. — Скажите мне правду! — настояла я, отдернув руку, — Откуда я на самом деле? — Ты не помнишь? — испуганно произнес Хирон, скрестив руки на груди, — Ничего? А алые рубашки тебе ни о чем… не говорят?       Я чуть при нем не сказала: «Какого черта? Вы под чем? Какого Аида алые рубашки должны говорить?!» — Я знаю, что у меня была жизнь полукровки до… — и тут до меня дошло, что мы разговаривали на другом языке. Хирон перешел на латынь и я спокойно продолжила разговор, — Невероятно. — Да, большинство полубогов понимают так и латынь, так и древнегреческий. Но… ты очень бегло говоришь. Ты его раньше не изучала случаем? — Я не помню точно. — Расскажи все о себе. Я слушаю и постараюсь тебя понять. Начни с самого начала. — Ладно… — я уложила руки на колени, — Меня зовут Диана. Полное имя Диана Гермиона Уильямс Джексон. — Джексон? — Хирон напрягся, — У тебя фамилия как у твоего брата?       От нервозности этой ситуации я чуть не рассмеялась. — Уверяю вас, мы с Перси родственники лишь по Не… я хотела сказать по Посейдону, — я чуть не врезала самой себе. — По Нептуну?.. — он подергал свою каштановую бородку, — Продолжай. — Мне исполнится пятнадцать лет первого июля этого года. Я родилась в Сан-Франциско. А потом мы с семьей жили в Нью-Йорке. У меня есть сестра Бекки, она на год младше меня. Мама — Алексис Джексон, культуролог в Нью-Йоркском музее естествознания, она изучает историю и культуру Древнего мира. Отец — Грегори Уильямс, кардиолог. Я занимаюсь… занималась конным спортом, — я запнулась, — Я мечтаю… мечтала стать архитектором. Мне казалось, что это интересная профессия. Или например энтомологом, что тоже неплохо. — Ты не помнишь как сюда попала? — Я набирала номер телефона после занятий с лошадью… И… — я поморщилась, сжав виски пальцами, — И… очнулась тут, в лазарете. — А имя Эндрю тебе ничего не говорит? — О… — что-то промелькнуло в голове, но так же неожиданно и испарилось, — Нет. Нет, ни о чем не говорит. Кто это? — Пять лет назад, — мягко начал Хирон, — он отправил мне сообщение о том, что нашел мощного полубога. — Эндрю — это сатир, да? — догадалась я. — Да, — кивнул кентавр, — Молодой сатир. Ему было всего двадцать восемь. — Было? — Он исчез.       Почему-то я вспомнила того парня, который мне нравился. От этого воспоминания мое сердце ушло в пятки. А вдруг?.. — Он нашел полубога, а что потом? — Эндрю хотел довести ее до безопасного места. До Лагеря Полукровок. — Но? — я заерзала в кресле. — Будучи ребенком Большой Троицы и старше определенного возраста, на полубога напали. И она оказалась при смерти. Ее жизнь повисла на волоске.       Нет… Этого не могло быть. Это невозможно. Я вспомнила про ту картину, написанной Рейчел. — Так… Это как история с Талией? — В общих чертах, — согласился Хирон, наливая лимонад из кувшина, — Будешь? — Нет, спасибо, — хотя у меня в горле пересохло, — А при чем тут я?       Он сделал глоток из стакана, при этом я увидела, как сильно тряслись его руки. Я посмотрела на свои, они тряслись не хуже.       Хирон со стуком поставил стакан на деревянный стол. Каждый звук заставлял мое сердце пронизываться острой болью. Но тишина была невыносимой. — Я думаю, что тем полубогом была ты.       Ноги стали ватными, а руки онемели, покрывшись потом. Сердце твердо, сильно билось в груди до тошноты. — Диана… у тебя такое лицо будто тебя сейчас стошнит. Ты в порядке? Все нормально? — Как… — прошептала я, — Как он выглядел? Тот сатир.       Хирон вытащил из переднего кармана футболки маленькую фотографию, которая умещалась в ладонь, и отдал мне.       Да. Это был тот самый парень. Та самая приятная улыбка, те самые шелковые каштановые волосы. Это был он. Сомнений не осталось. — Это Эндрю, — я прикусила нижнюю губу и проглотила слезы, — И он умер, да? — Мне жаль. — Но я… вы сказали, что она, то есть я, оказалась при смерти… Но как? Как? Я ведь сейчас жива! Определенный возраст это тринадцать лет, да? Но… пять лет назад мне было девять, а не четырнадцать! Хирон, я не могу быть этим полубогом! Ничего не сходится!       Я выронила фотографию из рук, когда в дом ворвался Перси. — Там… это… я не виноват, честно! — задыхался он. — Хирон, там прорвало все трубы! — перебила его только вошедшая Аннабет. — Я остановил воду, но… короче, это надо видеть, — мой брат выбежал из дома.       Мне стало стыдно. Это было моих рук дело. Вителлий был прав. Я неприятность всем окружающим. Я делаю проблемы, не осознавая. И именно из-за меня в лагерь придет беда.