другая доза

Кларк умирает каждый день несколько раз. Когда глотает таблетки, когда режет кожу, когда снюхивает белые дорожки и, особенно, когда стоит рядом с ней. Ничто не приносит ей такую боль, как она. Кларк сжимает кулаки так, что ногти врезаются в кожу, причиняют боль, кусает губы до крови и синяков, когда она отчитывает ее за не сделанное домашнее задание или не выученную формулу. Кларк хочет трахнуть ее прямо тут, на ее рабочем столе в кабинете физики. Трахнуть жестко, отдаваясь эмоциям и чувствам. Оставляя на коже бордово-синие засосы, царапая нежную кожу, оттягивая ее черные, растрепанные волосы, сжимать до боли ее грудь, оставляя синяки. Она хочет вечно чувствовать ее запах. Пьянящий и сводящий с ума. Аромат малины и сигарет. Ее аромат. Кларк хочет, чтобы она была ее. Только ее. Кларк хочет, чтобы она кричала под ней, кричала от наслаждения и стонала так же сильно, как Кларк кричит от боли, метаясь в агонии без новой дозы. Блять. Она всегда так близко, но так далеко. Блять. Кларк выбегает из кабинета после урока и запирается в туалете. В зеркале на нее смотрят безумные глаза с узкими зрачками. В висках пульсирует кровь. Девушка разбивает зеркало, орошая осколки алой кровью. Она тяжело и отрывисто дышит, смотря на струйки крови, стекающие по раковине. По ее венам течет расплавленная лава, обжигая изнутри, распаляя ее, призывая к действиям, уничтожая ее. Она ударяет по стене кулаком, молясь, чтобы физическая боль заглушила моральную. Никаких бабочек в животе, никакого чувства эйфории. Бабочки давно сдохли от количества наркотиков и алкоголя в крови, а эйфория переросла в ломку. Трясущимися руками поджигает сигарету и курит до фильтра, стараясь заменить никотином воздух. Кларк втайне надеется умереть от рака легких, чтобы метастазы распространялись везде, чтобы мучительно больно было дышать, чтобы она не чувствовала ничего, кроме этой боли. Но каждый день, видя ее в школе, встречаясь с ней взглядом, она умирает по новой. Она мечтает оплетать ее ключицы острой проволокой, шиповником или розами, неважно, лишь бы она тоже чувствовала ту боль, что испытывает Кларк. Лежа на холодной плитке в ванной и давясь кровью и алкоголем, она хочет вскрыть свою душу и смотреть, как из порезов будет вытекать боль. Она рыдает и разбивает бутылки о стену, режет кожу осколками. Снюхивает новые дорожки. Оставляет новые шрамы на коже. Боль не оставляет ее ни на минуту. Она и не хочет ее отпускать. Боль теперь ее спутница жизни. Опухшие губы, синяки под глазами и незаживающие шрамы на запястьях. Все это теперь ее спутники жизни. Она рвано дышит над ванной, сплевывая кровь. Перед глазами стоит ее образ. Кларк готова просто схватить ее, прижать к стене и трахнуть каждый раз, когда она лишь проходит мимо нее. Просто прижать к любой поверхности, задрать юбку и поиметь. Жестко. Оставляя свои отметины на ней, не заботясь ни о чем. Кларк пьяная берет машину родителей и выжимает под двести на трассе, надеясь, что какой-нибудь грузовик выскочит на трассу и размажет ее. Надеясь, что в крови хватит кокаина и алкоголя, чтобы свалить вину на нее. Кларк хочет умереть. Кларк хочет жить. Жить и чувствовать ее рядом с собой. Хоть иногда, вдыхать ее аромат сигарет и малины. Ее аромат. Никакая боль не сравнится с той, что причиняет ей она. Сама того не ведая, причиняет каждую минуту жизни. Что затмевает ее разум, оставляя раны не только на теле, но и в душе. Кларк хочется выть. Кларк хочется жить. Она снова и снова разбивает руки в кровь о стену. Снова режет себя, крича от боли, мечется в агонии ломки, трясущимися руками, не видя ничего за пеленой слез, делая новую дорожку. Она сжимает в холодном поту простыню руками, напрягая их так, что едва зажившие порезы лопаются и кровь стекает на белое белье. Кларк увозит скорая. Кларк мечется в бреду, крича ее имя. Кларк не хочет умирать. Кларк не хочет жить.