Смех Богов

Глава 1 Когда я вспоминаю, как все это начиналось, мои губы затрагивает легкая улыбка: в моей жизни тогда все было предельно просто и понятно. Убивай или будешь убит. Так меня учили, и я считал эти слова непреложной истиной. Я жил в битвах; лязг оружия и крики шиноби сливались для меня в удивительную музыку, ласкающую слух. Побеждай или будешь побежден. Так я говорил своим людям, ведя их в бой. Не страшиться смерти, не оглядываться назад, ходить по краю бездны и получать от этого какое-то особое, ни с чем не сравнимое удовольствие. Обращать врагов в бегство, а самых упрямых (или безрассудных) убивать одним лишь взглядом алых глаз. А потом пировать всю ночь под зорким оком Лунного Бога. «Учихи – гордые красноглазые демоны, не щадящие никого и ни перед кем не склоняющие головы» – так о нас говорили. В этом, конечно, была и моя заслуга: когда я стал главой клана, слава о нас быстро распространилась по всей стране Огня. А потом появился ты, Сенджу Хаширама. Изящный и грациозный, быстрый и смертельно опасный, ты сразу привлек мое внимание. Наконец-то достойный меня противник! Нужно отдать должное и твоим людям: Сенджу, безусловно, сильнейший клан, с которым мне приходилось иметь дело. Но тем интереснее сражение, и тем сильнее я желал ощутить пьянящее чувство победы над тобой. Я упустил момент, когда борьба кланов превратилась в наше личное соперничество, когда я действительно стал наслаждаться этим. Мне нравилось наблюдать за твоими плавными движениями, со стороны это было похоже на удивительный, смертоносный танец; и мы танцевали его вдвоем. Иногда во время схватки мы оказывались очень близко, и я мог слышать скрип твоих доспехов и легкий хруст суставов в твоем теле. А иногда мне даже удавалось различить чуть сладковатый аромат цветов, исходящий от твоих волос. Удар. Клинки встречаются с жалобным звоном и, замерев на миг, отскакивают назад. Удар. Легко парировать и атаковать в ответ. Удар. Сегодня я в отличной форме и не намерен проигрывать. Удар… Блок… умелый захват, и вот мы снова лицом к лицу. Лезвие моей катаны приставлено к твоей шее, острие куная – к моей. Я впервые вижу твои глаза так близко. От их блестящей черной поверхности отражается Шаринган, отчего они тоже кажутся красными. Жадно всматриваюсь в твое лицо, стараясь запомнить каждую черточку, словно вижу тебя в последний раз. Твое горячее, прерывистое дыхание касается моего лица, длинные волосы, развеваемые ветром, щекочут шею, отчего по коже пробегают мурашки. Я внезапно понимаю, что, если подамся вперед буквально на несколько сантиметров, смогу коснуться твоих губ своими. Интересно, как бы ты отреагировал? Получил бы я в награду изумленный взгляд агатовых глаз, который так мечтаю увидеть? Как думаешь? Однако лезвие куная неприятно холодит шею, предупреждая, что за такой шаг я вполне могу расплатиться жизнью. Через несколько томительных секунд, когда я уже всерьез начинаю обдумывать этот вариант, ты, наконец, ослабляешь захват и отходишь на несколько шагов. Я испытываю одновременно облегчение и досаду. Ради таких мгновений я готов снова и снова выходить с тобой на поле битвы, снов и снова бросать тебе вызов. Именно поэтому я так сопротивляюсь предложенному тобой перемирию. Кровопролитная война между нашими кланами надоела и мне тоже, но отказываться от наших битв я не могу и не хочу. Променять всю прелесть этих азартных сражений на вежливые отношения уважающих друг друга союзников? Ну уж нет! Конечно, тебе я этого не скажу: я и с собой не всегда бываю честен, что уж говорить о других. Поэтому приходится придумывать кучу помех и препятствий этому союзу. Ты слушаешь меня спокойно и внимательно, но в то же время чуть иронично улыбаешься одними глазами, как умеешь только ты. В такие моменты мне кажется, что ты видишь меня насквозь, можешь заглянуть в самую душу и увидеть там то, сокровенное, что я прячу ото всех. Так не может продолжаться вечно, поэтому в конечном итоге я принимаю твое предложение. Иногда я думаю, что был обречен с самого начала. Глава 2 Теперь мы на одной стороне, и это позволяет мне увидеть совсем другого тебя. Пожалуй, в этом союзе есть свои плюсы. Когда еще я мог так запросто прийти в твой дом и, игнорируя испепеляющие взгляды твоего младшего братца, спокойно пройти по давно изученному пути до твоего кабинета. Мой новый статус позволяет мне навещать тебя практически в любое время дня и ночи, и я всецело этим пользуюсь. Вот и сегодня, на улице уже сумерки, а я снова здесь. Я застаю тебя сидящим в кресле у окна с бокалом вина в руке. Ого, ты не часто прибегаешь к спиртному, видимо, сегодняшний вечер не одному мне кажется унылым и одиноким. - Не поздновато для визита?- твой голос словно обволакивает меня со всех сторон. Ты знал, что я приду. Иногда мне кажется, что стоит только переступить порог твоего дома, и ты уже знаешь, что я здесь. Впрочем, возможно так оно и есть: дом Сенджу хранит в себе много тайн… как и его хозяин. Ты явно не ждешь от меня ответа, поэтому я просто опускаюсь в кресло напротив. Принимаю из твоих рук второй наполненный бокал. Мы делаем по глотку и несколько минут сидим в тишине. - Ты веришь в судьбу, Мадара?- вдруг спрашиваешь ты, глядя в окно на первые загорающиеся звезды. Ты не часто заводишь со мной разговоры на столь отвлеченные темы. Интересно, сколько ты выпил? Или всему виной это непонятное лирическое настроение, словно витающее в воздухе? - Не верю,- наконец отвечаю я,- каждый человек сам выбирает свой путь. Если бы все было предрешено с самого рождения, то жить вообще было бы не интересно. В моем голосе слышится беспечность. Ты впервые за вечер переводишь взгляд на меня, твои глаза сейчас непроницаемо черны, и в них невозможно что-либо прочесть. - А я верю, что есть вещи, которые должны произойти, не зависимо от того, хотим мы этого или нет. - Например? - Наш союз. Я лишь хмыкаю. Этот договор до сих пор остается для меня одним из самых загадочных и непонятных событий в жизни. Мне нечего возразить, и, похоже, в сегодняшнем разговоре последнее слово снова останется за тобой. - Одно я знаю точно,- не желаю сдаваться я,- ничто не вечно. Все, что имеет начало, имеет и конец. Ты вопросительно приподнимаешь бровь, видимо, уловив скрытый смысл моих слов. - Неужели тебе так не нравиться твое нынешнее положение? - Ну почему же,- я делаю еще один глоток вина и обвожу взглядом твой кабинет. С момента моего прошлого визита здесь ничего не изменилось, и единственной вещью в этой комнате, достойной моего внимания, по-прежнему остается ее хозяин. Ты все так же сидишь в кресле, абсолютно расслабленный, с чуть прикрытыми глазами и легкой, почти незаметной улыбкой. Я невольно думаю, что таким ты нравишься мне гораздо больше, чем в разгар битвы, с перекошенным от ярости лицом. С трудом отрываю от тебя взгляд и заканчиваю, наконец, свою фразу,- В этом, определенно, есть свои плюсы. Глава 3 Я неспешно бреду по улице Конохи – созданной нами деревни. Деревни, это, конечно, сильно сказано: пока это больше похоже на военный лагерь, но ты полон уверенности, что со временем он превратиться в одну из сильнейших деревень шиноби. Что ж, посмотрим. На небе сияет бледная луна, и в ее серебряном свете предметы приобретают совсем иные очертания. Сегодня был сложный день: мы ездили на переговоры с дайме страны Огня. К сожалению, все прошло далеко не так гладко, как мы с тобой планировали, этот дайме просто упрямый идиот. Я-то заранее не ждал от него ничего хорошего, а вот ты, похоже, был действительно расстроен. Во всяком случае, эта поездка дала мне неплохую пищу для размышлений, и сейчас мне, как никогда, хочется побыть одному и все обдумать. Поэтому мне не важно, куда я иду, благо, на улице нет ни души. Но мои размышления что-то прерывает. Словно вынырнув из своих мыслей, я понимаю, что стаю напротив бара. Это заведение работает всю ночь, и сейчас из окон льется желтый свет, а из-за приоткрытой двери доносятся чьи-то пьяные голоса и звон посуды. Иногда я не против пропустить здесь пару рюмочек саке, но, определенно, не сегодня. Я уже собираюсь пройти мимо, как вдруг в общем шуме различаю голос, который не спутаю ни с одним другим. Твой голос. Я, не раздумывая, захожу в приоткрытую дверь и тут же окунаюсь в тяжелый, спертый воздух, пропахший потом и алкоголем. Я не ошибся: ты сидишь у стойки ко мне спиной и наливаешь себе очередную порцию саке. Пять или шесть уже пустых бутылок покоятся на полу у твоих ног. Признаюсь, я меньше всего ожидал встретить тебя в этом злачном месте. Насколько я знаю, ты не из тех людей, что топят свои неприятности в алкоголе. Похоже, сорвавшиеся переговоры с дайме расстроили тебя куда больше, чем я предполагал. В баре полно народа, и я с трудом проталкиваюсь к стойке. Рядом с тобой сидит какая-то девица, явно легкого поведения. Она смеется и сама подливает тебе саке, в уме уже, наверняка, подсчитывая прибыль, что сможет получить за ночь. Эта картина меня жутко раздражает. Я решительно подхожу, и девица, встретившись взглядом с моим Шаринганом, поспешно ретируется. Жаль упускать богатого клиента, но жизнь все-таки дороже, да? Я сажусь на ее место и рассматриваю тебя в упор. Длинные волосы, в беспорядке разметавшиеся по плечам, блестящие от опьянения глаза, бессмысленный, блуждающий взгляд. - Боги смеются надо мной,- вдруг убежденно произносишь ты. Странные слова, и тон такой серьезный. На долю секунды я ловлю на себе непонятный взгляд, какого никогда раньше у тебя не видел, но в следующее мгновение ты уже отворачиваешься и тянешься к очередной рюмке. Я перехватываю твою руку, кладу себе на плечо и встаю, придерживая тебя за талию. Мне впервой видеть тебя таким, и я не представляю, на что ты способен в подобном состоянии, поэтому решаю, что лучше всего будет отвести тебя домой. Ты не сопротивляешься, вообще, еле стоишь на ногах, но я крепко держу тебя, не давая упасть. Мы выходим на улицу, и я полной грудью вдыхаю свежий ночной воздух, после трактирной духоты он кажется мне невероятно приятным. Мы медленно идем к твоему дому. Я пытаюсь опять погрузиться в свои размышления, но мысли вновь и вновь возвращаются к горячему телу рядом со мной. Слишком близко. Я лишь сильнее обнимаю тебя за талию, отчетливо слыша биение твоего сердца и стараясь не выдать сладкой дрожи во всем теле. Мы по-прежнему не произносим ни слова. Я решаюсь нарушить молчание, только когда подходим к воротам твоего особняка. - Мы пришли,- говорю и останавливаюсь, не спеша, впрочем, отстраняться. - Куда? - Домой, Сенджу, домой,- иронично замечаю, даже не пытаясь сдержать улыбку: ты выглядишь очень забавно. - Нет,- ты мотаешь головой,- я не хочу… чтобы брат видел меня… таким. Я тяжело вздыхаю: что ж, я могу тебя понять, мне бы тоже не хотелось предстать в таком виде перед моим младшим братом. По дороге к кварталу Учих мы снова молчим. Глава 4 Мой клан уже спит: ни в одном из домов я не вижу света, и неудивительно – ночь уже перевалила за половину, еще несколько часов и небо на востоке окрасится розовым. Когда мы заходим в мой дом, ты едва переставляешь ноги, словно спишь на ходу. Поднимаюсь на второй этаж в свою спальню и аккуратно кладу тебя на кровать. Даже сменив положение на горизонтальное, ты не открываешь глаз. Спускаюсь в холл, достаю из шкафа запасное одеяло и подушку: этой ночью мне придется спать на полу. Возвращаясь в спальню, первым делом слышу твое ровное сопение. Неужели уже уснул? Впрочем, это как раз таки и не удивительно. Кидаю одеяло с подушкой на пол и начинаю стаскивать с тебя сапоги: ты же не думал, что будешь дрыхнуть на моей кровати в обуви? Надо бы и кимоно снять, оно насквозь пропиталось саке и табачным дымом. Мои руки почему-то дрожат, когда я начинаю развязывать твой пояс. Наконец, справившись с непослушным узлом, снимаю легкую ткань с твоих плеч. Вид моего великого соперника, безмятежно спящего на моей кровати в одних штанах, вызывает во мне странные чувства. Почему вдруг стало так жарко и тяжело дышать? Я распахиваю окно, и летний ветерок врывается в комнату. Сон как рукой сняло, и я снова присаживаюсь на край кровати. Сегодняшняя ночь богата на открытия, ведь спящим я тебя тоже еще не видел. Скольжу взглядом по твоему крепкому торсу. Должен признать, ты отлично сложен: ни капли лишнего жира, округлые мышцы, ровные кубики пресса. Бисеринки пота на твоей груди блестят в лунном свете и кажутся мне крохотными жемчужинами. Легонько касаюсь их кончиками пальцев. Провожу по узкому длинному шраму, тянущемуся от груди до ключицы, шраму от моей катаны. И следующий рубец мне тоже хорошо знаком. Он небольшой и немного изогнутый, в опасной близости от сердца; ударь я немного выше… Перевожу взгляд на твое лицо, во сне оно выглядит как никогда умиротворенным: морщинки на лбу разглажены, губы слегка приоткрыты. Вся ситуация кажется мне какой-то нереальной. Пропускаю через пальцы прядь твоих волос, они невероятно мягкие и гладкие, вдыхаю их аромат: сквозь саке и табачный дым чуть ощутимо проступает тонкий запах луговых цветов. Поддавшись неясному порыву, наклоняюсь к тебе еще ближе. Ловлю ртом твое горячее дыхание. Соблазн слишком велик. И в следующее мгновение я уже касаюсь твоих губ своими. Сначала легко, словно пробуя на вкус. Я задерживаю дыхание, боясь, что ты проснешься, но ты не двигаешься, и я, немного осмелев, углубляю поцелуй. То, что я делаю, кажется таким нереальным, запретным, но от этого еще более приятным, и я не в силах остановиться. Я закрываю глаза, и все вокруг перестает существовать, остается только ощущение жара в груди и немного терпкий привкус алкоголя на губах. Когда мне становится катастрофически не хватать воздуха, я, наконец, отрываюсь от тебя. Но тут же замираю, встретившись взглядом с твоими непроницаемыми темными глазами. Ты смотришь вполне осмысленно, и меня прошибает холодный пот, а сердце, кажется, вот-вот выскочит из груди. Я не могу двинуться, словно оцепенел, и между нами по-прежнему ничтожно малое расстояние. Ты открываешь рот, чтобы что-то сказать… Нет, нет, Хаширама, умоляю тебя, молчи. - Что ты…- все-таки срывается с твоих губ, прежде чем я нагло затыкаю твой рот поцелуем. Ты смешно морщишь лоб и выглядишь довольно растерянным. - … делаешь?- заканчиваешь фразу, когда я отстраняюсь. - Поверь мне, Сенджу, ничего, что тебе не понравится,- и я настойчиво преподаю губами к твоей шее. Ты сначала протестующе мычишь, но потом затихаешь. Не знаю, откуда во мне вдруг взялось столько наглости, возможно, что-то потаенное, что я прятал глубоко в недрах моей души, наконец, вырвалось наружу. Во всяком случае, я уже переступил черту, и если ты думаешь, что я остановлюсь, то ты… Что? Громкий храп раздается вдруг над моим ухом. Я с досадой отрываюсь от твоей шеи и недоверчиво заглядываю в лицо. Ты бессовестно спишь, на этот раз, похоже, по-настоящему, и утробный храп прорезает тишину моей комнаты. Продолжать явно не имеет смысла. Я сажусь на пол и прислоняюсь спиной к кровати. Наваждение постепенно проходит, и меня охватывает ужас. Что я едва не наделал? Как далеко я мог зайти, и каковы были бы последствия? Я, должно быть, сошел с ума? Бессмысленно задавать эти вопросы самому себе, тем более, что я и ответы на них знать не хочу. Ками-сама, прошу только об одном: пусть он ничего не вспомнит на утро! Глава 5 Просыпаюсь я медленно, нехотя выныривая из сладкой неги. Обвожу комнату полусонным взглядом. Уже давно утро, и яркий солнечный свет заливает все вокруг. Озорной ветерок, залетая в окно, колышет светлые шторы. И все бы хорошо, вот только почему я спал, сидя на полу и укрывшись какой-то красно-белой тряпкой? И что это, черт возьми, за туша вальяжно развалилась на моей кровати? Пару минут безуспешно пытаюсь понять, что происходит, но голова совершенно отказывается соображать. Вдруг туша поворачивается ко мне лицом, и я с удивлением узнаю в ней тебя. Первая мысль, пришедшая мне в голову: немедленно растолкать тебя и спросить, какого черта ты делаешь в моей спальне. Но в этот момент воспоминания о прошедшей ночи накатывают на меня, как лавина. Появляется жгучее желание провалиться сквозь землю. К сожалению, такой роскоши я не могу себе позволить. Я встаю, кряхтя и опираясь о край кровати, за ночь спина затекла, и теперь поясницу нещадно ломит. Спускаюсь на кухню. Выпив стакан воды, набираю второй, тебе он явно не помешает, и возвращаюсь в спальню, как раз во время, чтоб увидеть твое пробуждение. Ты сначала издаешь нечленораздельный стон, с третьей попытки принимаешь сидячее положение, обхватывая голову руками, и только после этого открываешь глаза. - Где я?- твой голос звучит неестественно хрипло. Хорошо хоть, что не «кто я?» - Ты у меня дома, Сенджу,- отвечаю я, с усмешкой наблюдая за битвой «Хаширама против похмелья». - Как я здесь оказался? А вот это уже интересно. - Ты что, ничего не помнишь?- осторожно спрашиваю я, присаживаясь на край кровати и протягивая тебе стакан с водой. Неужели Ками-сама, наконец, услышал мои молитвы? Ты отрицательно мотаешь головой и жадно глотаешь живительную влагу. - Это долгая история… я расскажу тебе за завтраком,- забирая пустой стакан из твоих рук, говорю я. Уже собираюсь уходить, но у двери вдруг оборачиваюсь: - Душ по коридору налево,- как бы между прочим сообщаю тебе и выхожу из комнаты. Спустившись на кухню, на автомате начинаю готовить завтрак: яйца, ветчина, зелень – все как обычно. А в голове абсолютный сумбур, мысли скрутились в непонятный тугой клубок, и я пока не могу его распутать. Вскоре по кухне начинает расползаться аппетитный запах жареной яичницы. Ммм… почти готово. Так уж повелось, что завтрак я всегда готовлю себе сам, хотя, как глава клана, вполне могу не заниматься подобными мелочами. Ты входишь на кухню и тяжело опираешься на дверной косяк, прикрывая глаза. Только что из душа, волосы еще мокрые. Прослеживаю взглядом капельку воды, что срывается с твоих волос, прокладывает мокрую дорожку по обнаженной груди и скрывается где-то за широким поясом штанов. Резкий запах гари, ударивший в ноздри, говорит о том, что я явно засмотрелся. Ругаюсь сквозь зубы и снимаю с плиты все же немного подгоревшую яичницу. - Неважно выглядишь,- безапелляционно сообщаю тебе. Я кривлю душой: таким ты нравишься мне ничуть не меньше, но я старательно гоню от себя подобные мысли. Ты тяжело присаживаешься за стол и роняешь голову на руки. Я и сам знаю, что такое похмелье, и чисто по-человечески, мне тебя жаль. - Рассказывай, Мадара,- твой голос звучит глухо и устало. Накладывая яичницу на тарелки, я вкратце пересказываю тебе события прошедшей ночи, опуская, естественно, самые пикантные моменты. - Одного только не пойму,- недоверчиво сообщаешь ты, дослушав мой рассказ до конца,- откуда у меня засос на шее? Так, Мадара, не краснеть, только не краснеть! Присмотревшись, я действительно замечаю на твоей шее здоровенное темно-багровое пятно. Упс, видимо, я вчера немного перестарался. - Откуда мне знать?- как можно беззаботнее отвечаю я,- ты, кстати, в баре с какой-то девицей сидел. Ты смешно морщишь лоб, видимо, пытаясь вспомнить. - Кажется, у нее были длинные черные волосы,- тихо и задумчиво сообщаешь ты, как будто сам себе. Я едва не роняю тарелку на пол, но в следующее мгновение уже беру себя в руки. - Не знаю, я не обратил внимания,- опять лгу, я прекрасно ее запомнил: рыжеволосая, с очень короткой стрижкой. Не желая развивать эту опасную тему, ставлю перед тобой тарелку с завтраком. И через пару минут ты уже уплетаешь мою стряпню и потихоньку оживаешь, в глазах даже появляется какой-то озорной блеск. - Вот уж не думал, что глава клана Учиха сам выполняет домашнюю работу,- с усмешкой говоришь ты. - Работу по дому выполняет прислуга, а готовить я и сам умею. - Оно и видно,- иронично замечаешь, подцепливая палочками наиболее подгоревший кусочек яичницы. Отворачиваюсь в притворной обиде: тоже мне, нашелся, Великий Кулинарный Критик. Прикончив, наконец, многострадальную яичницу, мы принимаемся за бутерброды и зеленый чай. - Да ладно,- примирительно продолжаешь ты,- я вот вообще готовить не умею. Помню, когда мне было 12, я вызвался приготовить ужин на день рождения брата. Ты выдерживаешь паузу, подогревая мое любопытство. - В итоге я разбил половину маминого сервиза, сжег занавески на кухне и едва не отрезал себе руку. С тех пор я к плите не ногой. Я начинаю хихикать, что с набитым ртом больше походит на хрюканье. Ты тоже улыбаешься, просто и открыто, славно снял передо мной свою извечную маску отстраненной вежливости. Сейчас ты похож не на яростного воина, не на мудрого правителя, а на обычного человека, которому не чужды маленькие слабости. Ты сидишь на моей кухне, весь такой «домашний», ешь бутерброды с клубничным джемом и улыбаешься мне самой искренней из всех улыбок, что я видел. И в этот момент мне нестерпимо хочется рассказать тебе все: и о том непонятном чувстве, что разгорается в моей груди каждый раз, когда я смотрю на тебя, и о событиях прошлой ночи, о которых я, чего греха таить, нисколько не жалею. Я бы никогда не решился на это при других обстоятельствах, но именно сейчас, когда атмосфера какого-то странного доверия словно заполнила всю комнату, мне кажется, что ты поймешь меня как никто другой. - Хаширама,- мой голос все-таки дрогнул. Я не часто зову тебя по имени, и, вероятно, поэтому ты перестаешь жевать и серьезно смотришь на меня, ожидая продолжения. Я облизываю вмиг пересохшие губы, но назад пути уже нет. - Знаешь, я… - Мадара-сама! Мадара-сама! Резкий крик вдруг разбивает хрупкую атмосферу понимания, сложившуюся между нами, и она хрустальными осколками осыпается к моим ногам. В кухню залетает темноволосый мальчик лет 12-ти и резко останавливается на пороге, словно уткнувшись лбом в невидимую стену. Он ошарашено пялится на нас, переводя взгляд с одного на другого. Краем сознания я понимаю, как, должно быть, двусмысленно мы выглядим, учитывая твой внешний вид. Но, кажется, тебя это нисколько не смущает, ты невозмутимо жуешь бутерброд, запивая чаем. Что бы вывести мальчишку из ступора, мне приходится подойти и несколько раз щелкнуть пальцами у него перед носом. - Тебе чего?- во мне начинает нарастать раздражение. Мальчишка заикается от волнения и все еще с подозрением косится в твою сторону, и из его сбивчивой речи мне удается разобрать всего несколько слов: «Совет… старейшины… все уже… ждут только вас». Впрочем, этого достаточно. - Я скоро буду. Ступай. Мальчик уносится также быстро, как и появился. Чертов совет, я совсем о нем забыл! Хотя винить некого, я сам назначил его на сегодняшнее утро. Я сжимаю кулаки от досады, момент безвозвратно утерян, и последние осколки того дивного настроения плавятся в нарастающем пламени моего гнева. Видимо, все это очень явно отражается на моем лице, потому что ты встаешь из-за стола и спокойно произносишь: - Пожалуй, мне пора. Я и так у тебя засиделся. Я делаю глубокий вдох, считаю до пяти и, подавив злость, тоже спокойно отвечаю: - Погоди, сейчас вместе пойдем. Мы поднимаемся наверх, в спальню. На полу у кровати ты находишь свое кимоно. Так вот, что это была за тряпка, которой я накрывался во сне. Надо признать, выглядит оно просто ужасно: грязное и мятое, с жутким запахом саке. Мы оба скептически его разглядываем, после чего я предлагаю: - Могу одолжить тебе что-нибудь из моего гардероба, ты же не пойдешь по улице в ЭТОМ? Ты хмыкаешь: - Представляю лицо моего брата, когда я припрусь домой под утро в кимоно с эмблемой Учиха на спине. - Хотел бы я на это посмотреть,- с улыбкой говорю я, роясь в шкафу.- Ну а если серьезно, то вот… И никаких эмблем. Я протягиваю тебе кимоно из легкого шелка, белое с красными узорами пламени на рукавах. Ты осторожно принимаешь его из моих рук, некоторое время просто рассматриваешь, слегка поглаживая большим пальцем светлую ткань, потом, наконец, одеваешь. Недаром, все-таки, Сенджу предпочитают именно красно-белые тона в одежде: это кимоно очень тебе идет, я бы даже сказал слишком. Помню, мне преподнес его в дар один заезжий торговец, которому мы помогали с охраной. Иногда мне нравилось просто рассматривать его, проводить пальцами по огненным языкам, так похожим на пламя Катона, и практически чувствовать исходящее от них тепло. Не знаю почему, но я так ни разу его и не надел. Тем более непривычно было видеть его сейчас на тебе. Запоздало понимая, что пялюсь на тебя слишком откровенно, поспешно отворачиваюсь и, уже выходя из комнаты, на мгновение успеваю заметить твое отражение в зеркале. Мне показалось, или на твоих губах действительно мелькнула эта понимающая полуулыбка-полуусмешка? Мы неспешно идем по дороге к выходу из квартала Учих, думая каждый о своем. На протяжении последних десяти минут меня занимает лишь один вопрос: насколько все измениться, когда ты выйдешь за ворота моего клана. Вернемся ли мы в своих отношениях к тому, с чего начинали, или все-таки события последних двенадцати часов оставили в наших душах какой-то след? По-моему, та стена, что разделяла нас, если и не исчезла, то уж точно стала тоньше. Хотя, возможно, я лишь тешу себя напрасными надеждами. Какая ирония: мой Высший Шаринган видит многое, что не доступно другим, но то, чего я действительно желаю – заглянуть в твою душу – он сделать не в силах. Не известно, к чему бы меня привели подобные размышления, но ты вдруг прерываешь мой поток мыслей мягким голосом: - Мадара. - Да?- встрепенувшись, поворачиваюсь к тебе. Ты идешь, задумчиво глядя под ноги, словно обдумывая что-то важное. Через несколько шагов, наконец, поднимаешь взгляд на меня. Ты смотришь как-то странно, с недоверчивой настороженностью и с крохотной надеждой, плещущейся на самом дне твоих глубоких темных глаз. - Перед тем, как влетел тот мальчишка… мне показалось, или ты хотел сказать мне что-то важное? Меня прошибает холодный пот. Сжимаю руки в кулаки, чтобы не выдать нервной дрожи. Молчание затягивается. - Нет, ничего… забудь,- мой голос неестественно тих. В тот момент я ненавижу себя за эту слабость, за то, что снова приходиться лгать. Ты улыбаешься как-то печально, и дальше мы идем молча. Только у ворот ты останавливаешься, повернувшись ко мне, просто говоришь: «Спасибо»,- и протягиваешь руку. Несколько мгновений размышляю, что ответить, но потом просто улыбаюсь и крепко пожимаю твою руку. Она горячая и немного шершавая на ощупь. Мы, не отрываясь, смотрим друг другу в глаза, и это рукопожатие длиться мучительно долго. Наконец, расцепляем руки, и ты, кивнув на прощание, уходишь. По дороге к дому совещаний я думаю, что все-таки был прав: этим утром мы оба преступили некую незримую черту; не знаю, что ждет впереди, но поворачивать назад я не намерен.