***
Ехидна – тёмная эльфийка, столь же прекрасное создание, сколь дикая и свирепая. По её точённой, неотразимой, элегантной фигуре - которую сия женщина никогда не стеснялась выставить напоказ – с пышной грудью, тонкой талией, и упругой попкой, и не представишь какая недюжинная сила скрыта в Ехидне. Эта женщина прошедшая огонь воду и медные трубы, закалённая в бесчисленном множестве сражений, могла с лёгкостью свернуть шею огромному варвару, один только бицепс которого был вдвое шире её талии. Но сколь сильны руки Ехидны, столь они и нежны. На любовном ложе она подобна страстной и ненасытной богине похоти, способной свести с ума от наслаждения любого: будь то мужчина или женщина… Именно такой запечатлелась Ехидна в сердце юной воительницы Ирмы. Она с одинаковой нежностью вспоминала и то, как эльфийка обучала её ратному делу, и то, как приучала к делам любовным. С одинаковой любовью лелеяла в сердце память о том, как Ехидна учила её держать в руках оружие, и то, как обучала ласкать её роскошное тело. Лязг скрещивающихся мечей и страстные любовные стоны, перемешиваясь, гулким эхом, отдавались в ушах Ирмы, стоило ей хоть нам миг вспомнить загорелую, прекрасную эльфийку. Ирма любит эту ветреную женщину до беспамятства… И так же сильно возненавидела, когда та в один ужасный день растворила в небытии, словно утренний туман.***
Когда Ирма в очередной раз очнулась от глубокого сна, в который погружалась силою лекарственных зелий, дабы спастись от ужасающей боли, первое, что она увидела - силуэт Ехидны, стоявшей у окна и с любопытством наблюдающей за чем-то. В тоже мгновение в душе девушки вспыхнули два противоборствующих чувства: любовь и ненависть. Эта странная горючая смесь из двух трудно контролируемых чувств и прежде толкали на безумства тёмнокожую воительницу. Она готова была обнажить оружие против предмета своих наитеплейших чувств и вцепиться ей в глотку. А потом слёзно сожалеть об этом, оставшись наедине. Ирма и сейчас горит желанием броситься с оружием в руках на свою бывшую учительницу и любовницу. И сделала бы это, если бы не боль и слабость, не дававшие в полной мере контролировать тело. - О, ты пришла в себя?! – Ласково произнесла Ехидна, увидев, что её подопечная очнулась. При этом на её розовых от природы, пухлых губах сияла нежная улыбка. Ирма хорошо знала эту улыбку и никогда не могла устоять перед ней. За неё девушка готова была простить Ехидне всё что угодно, все прегрешения: начиная от небольшой шалости, свойственной весёлой натуре этой эльфийки; заканчивая тяжёлыми ранами, нанесенными в пылу тренировочных баталий. Но Ехидна всегда с нежностью и любовью залечивала раны Ирмы, заботясь о ней, как о дочери или сестре. Да так, что на бархатистой, смуглой коже юной любовницы и ученицы не оставалось даже малейшего шрама. - Как я и думала, это ты была той, что везла меня в лодке… - Злобно прошипела Ирма. – Что со мной? Чем ты меня опоила? - Ты серьёзно пострадала на одном из поединков «Клинка Королевы». Ирма, ты что позабыла?! Ты проспала несколько дней, - пояснила Ехидна, - и твой организм ослаб. Я отпаивала тебя витаминами и обезболивающими, но это ничто по сравнению с плотным ужином. Ты пока отдыхай, я распоряжусь, что бы нам подали еды. С этими словами Ехидна покинула комнату. Едва эльфийка закрыла за собой дверь, Ирма, первым делом осмотрелась по сторонам. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что она находится в комнате на постоялом дворе. Она за свою жизнь побывала во множестве подобных комнат, эта не отличалась изыском от всех остальных. Кровать; стол со стульями; гардероб; кушетка. Ничего примечательного, по чему можно было определить, где она находится? В каком городе или деревне? Вспомнив ответ, что дала Ехидна, Ирма ощупала себя. Её грудная клетка туго перебинтована. А несколько вздохов спустя, девушка поняла, что у неё было сломано несколько рёбер, но они уже почти срослись. Да и левой ноге немало досталось. Кости остались целыми, но серьёзная травма мениска явно была. Ирма вспомнила, что эти раны она получила в сражении с «благородной разбойницей степей», хоть подробности поединка и не отпечатался в памяти. «За несколько дней такие раны не лечатся, - подумала она, - наверняка Ехидна лечила меня эльфийскими снадобьями. Но они же безумно дорогие. Она разбирается в травах, но даже Ехидне не под-силу приготовить таких зелий. Выходит она потратилась на них, и не мало». С этими мыслями Ирма заглянула в свою маленькую торбу, припрятанную за поясом. Но все её деньги лежали на месте.***
Ехидна и дальше ухаживала за Ирмой. Приносила еду и питьё, помогала вставать с кровати и доводила до уборной. Но с собой Ирма туда её не пускала, не позволяла гордость и природное стеснение. Натирала лечебными мазями места ушибов, вновь перебинтовывала, а потом напаивала обезболивающим зельем. При этом Ехидна успела поведать, что на руках и лице Ирмы были глубокие ссадины, но они успели к этому времени зажить. Ирма благодарила сиделку за хороший уход. Благодарность была искренней, не смотря на то, что тёмнокожей девушке она стоила немалых усилий. Но на этом общение между женщинами заканчивалось. Ирма быстро засыпала. Так прошла неделя. Ночью на восьмые сутки Ирма внезапно проснулась. Ей приснился дурной сон и она, подобно напуганному ребёнку, озиралась по сторонам. Всё это время она считала, что Ехидна спит с ней в одной постели, благо она довольно широкая. Но эльфийки рядом не оказалось. Ирме моментально вспомнилось, как одним весенним утром, после ночи, заполненной страстными ласками, она проснулась одна. Ехидна, что должна была спать рядом, пропала. Пропала на долгие годы, оставив свою подопечную одну. Именно это и было тем «дурным сном», что разбудил девушку. И более того, этот кошмар повторился наяву. Годы спустя Ехидна вновь бросила её, едва выходив. Эта мысль расстроила тёмнокожую девушку ещё сильней. Она бы даже залилась слезами, если бы за эти годы одиночества не разучилась плакать. Усевшись на кровати, и обняв колени, Ирма упулилась в ночную тьму. «Бросила! Она опять меня бросила!» - эта мысль безостановочно крутилась в её голове. Внезапно раздавшееся змеиное шипение отвлекло Ирму от дурных мыслей. Она резко бросила взгляд в ту сторону, откуда раздавалось шум. Глаза привыкли к темноте, но даже так Ирма с трудом разглядела змею, свернувшись лежавшую на бедре своей хозяйки. А следом и Ехидну, спящую на кушетке, на боку. Подложив руки под голову и согнув ноги в коленях, она выглядела особенно очаровательно. Улыбка умиления проскользнула на губах юной воительницы. «Не мудрено, что я её не приметила, - радостно подумала она, - легко не заметить тёмного эльфа в тёмной комнате». - Ты проснулась?! – В темноте раздался голос Ехидны, наполненный заботливым беспокойством. – Что-то случилось? - Мне приснился дурной сон! - Какой?.. - С ЧЕГО ВДРУГ ТАКАЯ ЗАБОТА? – Прокричала в ответ Ирма, сама удивившись своему внезапному порыву злости. - Ты же моя любимая ученица. Как же иначе?.. – Не меняя тона, отвечала эльфийка. - «Ученица»? Ты не имеешь права меня так называть! Я была для тебя не более чем очередная игрушка! А когда я тебе надоела, просто избавилась, бросив на постоялом дворе. А я ведь так любила тебя… Так не поступают даже с котятами или щенками. Ну а вот с игрушками, такое порой случается… - Понятно!.. – Со вздохом выпалила Ехидна. Её голос был пронизан глубокой досадой. – Выходит ты так ничего и не поняла. Придётся тебе всё растолковать!***
Спустя полчаса комнату освещали две с половиной дюжины свечей. А запах плавящегося воска щекотал обоняние. Ехидна поставила один из стульев напротив кровати, и села на него так, что его спинка оказалась у неё между ног. Средь прутьев спинки стула легко можно разглядеть лишённую даже единого волоска промежность загорелой эльфийки. Открывшийся вид сильно смутил Ирму, и она, невольно, отвела взгляд встрону. Но здравый смысл подсказал, что со стороны этот жест может выглядеть, как неуважение, и тогда девушка сфокусировалась на лице Ехидны. А оно оказалось мрачнее тучи. - Ты хоть представляешь, сколько мне лет? – С этого вступления начала Ехидна, и голос её дрожал. – Я так стара, что и сама давно потеряла счёт своим летам. Для эльфа человеческая жизнь, как один миг. А я в возрасте - даже по-эльфийским меркам – немалом. Множество знакомых мне людей рождались, старились и превращались в тлен на моих глазах. А я даже не успевала этого заметить. Бывало, что я влюблялась… искренне влюблялась… А предмет моей пылкой страсти сгорал у меня на глазах… Дряхлел, и костлявая с косой забирала его у меня, оставляя с разбитым сердцем. Это одна из причин того, что эльфы прячутся от людей, и чураются их… С годами моё сердце очерствело. Я стала не подвластна любовным чувствам. Для меня стала существовать только похоть. Едино-кратное увлечение любовной утехой, и не чего более. И по началу тоже самое было и с тобой, Ирма… Но только по началу… Как ты и говорила, Ирма, ты для меня была не более чем очередной игрушкой. Маленькой девчушкой, что увязалась за мной. Я думала, что поиграю с тобой и выброшу, без зазрений совести, но не смогла. Годы пролетали, ты взрослела, а я всё сильней привязывалась к тебе. И в один момент ужаснулась. Я поняла, что влюбляюсь в тебя. В памяти сразу же всплыло то, чем заканчивались мои прошлые попытки любить. Я вспомнила, как страдала, как долго залечивала своё разбитое сердце. Эта боль ни с чем не сравниться. Раны от сотен отравленных клинков, переломанные кости – ничто по сравнению с муками созерцания кончины боготворимого тобой человека. Я испугалась вновь пережить это и сбежала… Прости… Прости, что заставила тебя испытать боль потери… Последние слова давались Ехидне особенно тяжело. Из её карих, с кошачьим разрезом, глаз лились слёзы. И каким-то чудом она сдерживала себя, от того, чтобы разрыдаться. Ирма видела её весёлой, смеющейся, злой, и в необузданной ярости – такой, какую не пожелаешь увидеть Ехидну даже врагу. Но она никогда не видела, чтобы эта эльфийка испустила хоть одну слезинку. Ирма встала с кровати и ловко дохромала до стула, на котором сидела эльфийка. Она прижала к своей груди голову плачущей женщины. Гладила её по голове, пытаясь успокоить. Для Ирмы всё встало на свои места. Она поняла Ехидну и простила. Единственное, что оставалось непонятно юной воительнице, почему она сама не поняла причин своей учительницы. Видно Ирма не так хорошо знала её и проклинала себя за это. Любовь к этой странной, остроухой женщине с новой силой запылала в сердце Ирмы. А её тело хотело в этот момент только одного: наверстать всё упущенное за долгие годы. Прикоснувшись к щеке Ехидны, она приподняла голову эльфийки, и потянулась к её губам. Женщины слились в нежном поцелуе… Такой маленькой искры достаточно, чтобы разжечь адское пламя необузданной страсти в таком неугомонном и пылком существе, как Ехидна. Ирма и сообразить не успела, как их языки переплелись в причудливом танце. Её тело ещё не забыло это ощущение. С такой страстью целовала её только Ехидна. У Ирма после неё было множество мужчин и женщин, но никто и близко не мог сравниться с этой дикой эльфийкой. Дрожь, словно разряды электрического тока, пробегала по телу Ирмы раз за разом. Она была заворожена этим действом, а Ехидна точно знала, что делает. У несчастной юной девушки не оставалось ни единого шанса на сопротивление. Её нежный бутон плоти, украшенный аккуратным, чёрным руном, излился любовным нектаром, и девушка полностью оказалась во власти сразившего её узурпатора. Не дав ни на секунду опомниться своей жертве, Ехидна подхватила её на руки, и мягко, опасаясь причинить лишнюю боль не до конца исцелившейся подруге, положила её на кровать. Но на этом обходительность иссякла в её пламенной натуре. Ничуточки себя не сдерживая, Ехидна обрушила на свою жертву весь свой арсенал самых искусных и страстных ласк, заставляя её до изнеможение стонать в любовных исступлениях. И без того не отличающиеся избыточностью деталей, одежды женщин беспощадно полетели на пол. Ехидна не пощадила даже бинты, стягивающие грудь Ирмы и мешавшие эльфийки до неё добраться. Она одним рывком разорвала их. Зная наизусть все слабые места юной любовницы, Ехидна безжалостно воздействовала на них, сводя с ума тёмнокожую девушку. Но Ирма не была бы достойной ученицы опытной эльфийки, если бы была не способна к ответным действиям. Едва Ехидна замешкалась, как тёмнокожая девушка нанесла «ответный удар». И вскоре обе женщины, не жалея своих голосовых связок, оповещали мир о своём оргазме. Но и этого им оказалось не достаточно. Любовницы раз за разом, словно две очумелые змеи, переплетали свои взмыленные тела, сутки изводя друг друга любовными томлениями. Пока апофеоз обоюдной страсти не сжёг остатки их физических и моральных сил. - Я и не представляла, что тебя так легко можно затащить в койку, - еле дыша, с сарказмом проговорила Ехидна. – Достаточно пустить пару слезинок. - Так твои слова и слёзы были ложью?! – Взбунтовалась Ирма. – Ты вновь обманула меня, и всё ради утоления твоей жажды похоти?! - И да; и нет. Я искренне приносила тебе извинения… Да и все мои слова были правдой… Всё было истинным, кроме слёз. Я слишком стара, чтобы слёзно о чём-то сожалеть. Ну а пустить слезинку, для вида… - Лживая тварь… - Сейчас я не лгу! С этими словами Ехидна заглянула своей ученице глубоко в глаза. Твёрдый и уверенный взгляд эльфийки окончательно убедил Ирму в её словах. Она слишком хорошо знала характер Ехидны и точно понимала, когда та паясничает или же совершенно серьёзна. Глаза эльфийки были так же тверды, когда та изливала свою исповедь, именно поэтому Ирма не усомнилась в её словах в тот момент. И перестала сомневаться и сейчас. - Если ты боишься романтических отношений с людьми, то почему бы тебе не связать свою жизнь с себе подобными – эльфами? – Ирма задалась с крайне естественным в этот момент вопросом. - Тут отдельная история, связанная с делами моей бурной молодости, - усмехнулась в ответ Ехидна. – Я по глупости молодецкой таких дел натворила, что теперь все нормальные эльфы стороной меня обходят, считая вестницей несчастья. Мне бы остепениться, но к несчастью, я ухитрилась отрезать все подступы к мирной старости. Кроме сражений у меня больше ничего не осталось. Порой мне начинает казаться, что я лезу во все тяжкие, вступаю в новые и новые битвы, чтобы найти на поле боя вечный покой… Глупые мысли. Спи. После таких забав нужно хорошенько отдохнуть.***
Они проспали ещё сутки. Да и проснулись от того, что изнемогали от голода. Первым делом Ехидна взором опытного лекаря осмотрела тело Ирмы. - Рёбра срослись, - эльфийка выдала свой вердикт. – Ну а хромота скоро пройдёт, всего-то нужно ногу расходись! За обедом женщины болтали не уставая. Они делились друг с другом тем, что у них накопилось за долгое время разлуки, приправляя байки изрядным количеством отменного вина. Ирме давно не было так весело. Но, не смотря на это, она, не переставая, обдумывать слова эльфийки, сказанные ею перед сном. «Порой мне начинает казаться, что я лезу во все тяжкие, вступаю в новые и новые сражения, чтобы найти на поле боя вечный покой…» - эта фраза, раз за разом, прокручивалась в голове тёмнокожей девушки. Она пыталась представить себе к какому одиночеству может привести бесконечно длинная жизнь. Пыталась представить себе, каково это пережить всех своих друзей, знакомых, любимых. Однажды оказавшись брошенной Ехидной, самым дорогим Ирме существом, она едва не сошла с ума от горя, возненавидела весь свет и Ехидну в том числе. А если это болезненное чувство переживать раз за разом, и с каждым годом всё чаще и чаще? Врятли можно сохранить свой рассудок во здравии… Алкогольный дурман и азарт веселья заводил размышления Ирмы во всё новые и новые тупики. Она временами отвлекалась от них, порой на час. Но вернувшись к ним, только углублялась в свои мрачные мысли. «Порой мне начинает казаться, что я лезу во все тяжкие, вступаю в новые и новые сражения, чтобы найти на поле боя вечный покой…». Ирма понимала, что в этой фразе была заключена всё боль Ехидны. Просьба избавить от надоедливо затянувшейся жизни. И как только дело перешло от бурного веселья, до плотских утех, Ирма дала страшную клятву, помочь своей возлюбленной.***
Ирма проснулась раньше первых петухов. Похмелье её ничуть не мучило. Она умела пить, и это один из навыков, которые Ирма переняла у своей учительницы. Цель, что она поставила себе вечером, словно клеймо выжалось в её мозгу. Неспешно одевшись, Ирма наклонилась к Ехидне, и поцеловала её в щёку. - Я поняла, что тебя гнетёт, - шептала ей на прощание Ирма, - и я обещаю избавить тебя от этого. Я поняла, что в сражениях ты ищешь достойного противника, который сможет успокоить твою измученную душу вечным сном. Клянусь, что однажды стану этим достойным, и освобожу тебя от бремени вечной жизни! Договорив, Ирма покинула комнату, снятую на постоялом дворе. Ехидна не спала в этот момент и отчётливо всё слышала… Впрочем Ирма знала это…Конец.