Изменяя прошлому

      Прошло несколько дней. В ночном лагере было холодно, и Сорис тянул руки к огню. Раньше он грелся у костра Морриган и слушал её истории. О дикарях-хасиндах, которые скитаются в болотах. О том, как искусно они подвергают врагов медленной смерти. О ядовитых тварях из Диких земель, которые откладывают яйца тебе под кожу, и молодь, когда вылупляется, жрет тебя заживо. О кузине её матери из болот — и это была самая страшная история, что он слышал.       Сорис слушал, чистил броню. Дивился.       — Интересно.       Раньше одной из этих историй хватило бы, чтобы с криками просыпаться ночами. Раньше Морриган и Стен напугали бы его до икоты. Но страх выгорел, как и всё остальное. И её костер светился спокойным равнодушием.       А теперь Морриган не пускала его к юрте. Она была в ярости, что Сорис взял в команду убийцу. Да и остальные не поддержали его. Они твердили, что Зевран только ждёт момента, чтобы отравить его. И Сорис был уверен, что это правда.       Но он не мог убить, даже отпустить Зеврана. Каждый раз, глядя на убийцу, он видел след Элина Табриса. Они были не похожи, о нет! Элин взбесился бы, сравни он его с тянущим слова ухоженным Вороном.       Но… в их тандеме Элин отвечал за азарт и радость жизни, а Сорис — за безопасность и рассудительность. Элин всегда придумывал нереальные планы и был настолько харизматичен, что любого уговаривал следовать за собой. А Сорис… постепенно превратился в гирю на его ноге. Основной задачей стало — сдерживать уж самые безумные порывы брата. Это дело отнимало столько сил, что на свои цели их не хватало. Но достаточно было одного взгляда в полные жизни глаза Элина, чтобы не жалеть. Он всегда был таким. Одной его шутки хватало, чтобы даже нищие весело смеялись, а все продавцы сбрасывали цену.       Сорис до сих пор не мог поверить, что он умер.       И теперь, когда Зевран тянул нелепые шутки и вгрызался в пережаренное мясо с видом, будто это яство короля, — Сорис впервые почувствовал, что ещё жив. Он заметил, что ночью холодно, а от костра идёт тепло. Он увидел, что кончается лето! Деревья ещё зелёные, а поля полны пшеницы… Он понял, что Лелиана тоже рыжая, причём настолько рыжая, что все шутки о собственном цвете волос казались нелепыми!       И если через несколько дней Зевран убьёт его, то хотя бы эти дни он проживёт. Это лучше, чем проходить сквозь жизнь, как меч через плоть. Без жалости, без радости, без страха.       Эрлесса найдёт себе другого Стража. В Эльфинаже не вспомнят о нём. И всё наконец-то встанет на места.       Чёрный мабари поднял огромную голову и пристально посмотрел в темноту. Сорис положил ладонь на рукоять меча и развернулся. Прямо позади него — на расстоянии удара — улыбался Зевран.       — Позволишь составить компанию, Страж?       Сорис кивнул на бревно. Ворон острожно сел подальше от мабари.       — Милая собачка. Прости, пёс. Я наслышал, насколько серьёзно вы, ферелденцы, относитесь к мабари… Как ты сказал, его зовут?       — Черника.       Убийца посмотрел на Стража с непередаваемым выражением. Тут было изумление, недоумение, готовность засмеяться и боязнь, что этот смех станет последним.       — Какое... необычное имя. Что-то из вашего фольклора?       Сорис промолчал. Он уже не так боялся собаку, хотя и полюбить её не смог. Смирился, как и всегда, на то он и эльф.       Ворон зашёл с другой стороны:       — Видел твой меч в бою. Он почти такой же интересный, как ваши женщины. Можно посмотреть?       Сорис поглядел в глаза убийцы. Вряд ли кто-то решит дурить рядом с огромным боевым псом. Но если вдруг, то умереть вот так… По крайней мере, это будет необычно. Может, о нём даже сложат легенду. «Сага о дураке».       Он передал меч Ворону. Убийца отступил в сторону и сделал пару замахов.       — Прекрасная ковка, Страж! И баланс отличный, а ведь с виду не скажешь.       Меч выглядел простецким. Добротным, да и только. Сорис думал, такие всем новобранцам выдают. Но сейчас мысленно перебрал встреченное оружие и понял, что убийца прав.       — Мне подарила его эрлесса Гилмор.       В лукавых глазах Зеврана промелькнуло удивление.       — Надо же. Так она и впрямь разбирается в оружии?       Эти слова были невинны. А тон Зеврана — простодушен. Но Сорис почувствовал, как лицо каменеет, а тело рвётся в бой. Под его тяжёлым взглядом Ворон вернул меч.       — Ты планируешь убить эрлессу, когда мы доберёмся, — медленно произнёс Страж. — Ты и в команду просился, чтобы подобраться к ней.       Зевран посерьёзнел.       — Мне поручали только тебя.       — Но её смерть спасла бы твою репутацию.       Напряжение было таким, что даже ветер притих. Зевран развёл открытыми ладонями.       — Сомневаюсь, Страж. Даже если выполню задание, возвращаться к Воронам будет… болезненно.       Они помолчали. Ветер осторожно вернулся на эту полянку, пошевелил волосы обоих.       — Я всё ещё не понимаю, почему тебя послали ко мне. Я лишь исполняю волю эрлессы. Не станет меня — будет другой.       Зевран хмыкнул.       — Дорогой Страж, я же объяснял, когда вы меня допрашивали. Даже не знаю, как пробиться сквозь твою, несомненно достойную уважения, преданность. Хорошо. Дай объясню ещё раз, о-очень медленно. Представь, что ты всю жизнь плёл интриги, привык вызнавать и сопоставлять информацию о своих противниках. Ты уже почти получил предназначенную тебе власть. Но тут появляется юная девушка… и берёт всё в свои ладошки. У этой девушки в помощниках Страж — могучий воин, который обошёл всю страну. Но всем и всюду этот Страж повторяет: решает не он, так советовала эрлесса. Хотя эрлессы там нет, она не может знать, что происходит.       Сорис внимательно глядел на него.       — …Ты узнаёшь о прошлом этой прекрасной девы. Тебе приносят чуть ли не подневный отчёт. И ты понимаешь: эта девушка ничего не знает о войне. Раньше она сидела в замке родителей, теперь сидит в поместье мужа. Она не участвовала ни в одной значимой битве. Ходят слухи, как она разметала целый отряд порождений тьмы, но все её воспитатели твердят: воительница она посредственная. Происходящее — невозможно. Что ты подумаешь?       — Что меня дурят.       — Да. И чем больше Страж твердит, что всё решает эрлесса, тем сильнее ты в этом убеждаешься.       — И когда тейрн Логейн берёт неопытную девушку на военные советы…       — Шпионы думают, что у него другой источник информации, а она нужна для прикрытия.       Звучало логично. Да, Зевран уже говорил подобное, но он не поверил.       Страж поворошил брёвна в костре. Знает ли об этом эрлесса? Наверное, она же всё знает.       Хорошо, а то он так и не смог выяснить, кто нанял Воронов. Зевран сказал, что простым исполнителям такие сведения недоступны.       — Так все считают, что я — могучий воин?       Зевран обаятельно улыбнулся.       — А разве это не так, Страж?       — До Мора я толком меч в руках держал. Мой брат… Элин… пытался учить меня, но я так старался ни во что не встревать… Эрлесса преподала мне несколько уроков. Вот и всё.       — Мой отряд ты разметал, как грифон. А это был отличный отряд, знаешь ли! И прекрасно вооружённый. Я сутки готовил эту засаду! Слушать, что ты не слишком хороший воин, — даже обидно.       Он снова блеснул улыбкой. Сорис задумался. Он по-прежнему воспринимал себя как горожанина, едва умеющего держать меч. Но да, с тех пор прошло много времени. Да и появилось одно важное отличие:       — Я не боюсь умереть. Меня здесь ничего не держит.       Он как-то говорил это команде. Сказанул, как всегда, не в тему, и таким тоном, что все разговоры оборвались. Даже Морриган не отпустила колкости на этот счёт. А Лелиана лишь под вечер следующего дня выдала проповедь, что так жить нельзя, что он здесь по воле Создателя, что он может столь многое...       Зевран же взглянул, будто Сорис сказал вещь, хорошо ему знакомую.       — Я знаю, Страж. Знаю.