Лед серого цвета

- Эрен, не забудь взять свой обед! - Конечно, любимый! – Эрен подлетел к Леви, нежно чмокнул того в щеку, схватил пакет с обедом и побежал обуваться, - я сегодня буду позже обычного, у нас собрание по поводу предстоящей выставки, но я постараюсь освободиться пораньше. - Не забудь, сегодня у Джинни день рождения, и Ханджи ждет нас к семи, - произнес брюнет, вытирая руки о кухонное полотенце. - Если не буду успевать - напишу СМС, заедешь за мной? – с надеждой произнес парень. - Договорились, - мужчина подошел к нему и по-свойски заключил в объятия, - буду ждать, - сладкий поцелуй - и парень вновь на свободе, - удачи тебе. - Спасибо, и тебе удачи, - уже выходя из квартиры, крикнул тот. Эрен живет в Париже немногим больше года и к городу вполне привык, во многом благодаря различным выставкам, двери которых для него, как для воспитанника известной академии, были почти всегда открыты. Да еще и Ханджи, будучи беременной, но весьма активной женщиной, часто проводила парню экскурсии по местам былой славы, а также благодаря свиданиям и прогулкам с Леви. Мужчина водил его по неприметным улочкам, где находились разные, скрытые от взглядов невнимательных туристов, магазинчики, в которых можно было найти раритетные вещицы ручной работы или уже давно снятые с производства. Эрена восхищали подобные лавочки, но еще больше он приходил в восторг от их продавцов, они рассказывали о своих товарах, как не рассказывают экскурсоводы в некоторых музеях. Одного добродушного старика парень даже набросал в своем блокноте, когда они с Леви зашли в семейный ресторанчик после прогулки. Второй год обучения в Академии де ла Гранд-Шомьер был порядком сложнее, так как первый год был вводным, по словам некоторых преподавателей, но шатен справлялся с учебой куда лучше некоторых коренных жителей, несмотря на языковой барьер. Сейчас же с языком проблем почти не было, разве что произношение иногда подводило. Пару раз работы Эрена гордо висели на стенде рядом с работами выпускников, что являлось редкостью в этом заведении. Этот факт был огромным бонусом в портфолио парня: на втором курсе его талант заметила одна немалоизвестная компания, что тоже было немаловажно в профессии начинающего художника. Сегодня был один из дней, когда у всего второго курса возникла необходимость обсудить и предложить свои идеи по поводу предстоящей ежегодной выставки, в которой принимают участие многие университеты страны с уклоном в искусствоведение. Мероприятие это среди определенного контингента очень известное и дорогостоящее, для его проведения обычно выделялся целый этаж выставочного помещения, а так же привлекалось много спонсоров, которые заинтересованы в новых идеях и кадрах. До открытия выставки ученикам давалось три месяца, на протяжении которых ребята выбирали определенную тематику для будущих работ и воплощали свои идеи на всех возможных носителях, включая старую добрую бумагу. Эрен воспринимал это событие серьезно, но без маниакального фанатизма, в отличие от своих сокурсников. Некоторых его мнимая отдаленность напрягала, но парня никто не задевал. Шатен научился хладнокровию у своего спутника, как и многому другому, что, несомненно, было плюсом в новой жизни. На учебе он выкладывался на полную мощность, всегда укладывался в сроки сдачи работ. Преподаватели любили таких учеников, поэтому в Эрене они души не чаяли и часто готовы были давать ему разного рода поблажки, которые он зачастую игнорировал. Собрание проводилось в одной аудитории, ребята с рвением выкрикивали свои, иногда бестолковые, идеи, а старосты групп пытались утихомирить энтузиастов, но тщетно. Шатен смотрел на это с долей иронии, но был начеку, вслушиваясь в выкрики, надеясь выцепить что-то стоящее и развить идею в новом русле. В конечном итоге студенты пришли к компромиссу, некоторые ученики решили объединиться в группы для целых проектов. Эрена тоже пытались склонить к этому, зная о его нестандартном мышлении, но парень отказал, думая, что одному в его случае куда проще будет воплотить идею в жизнь, что никто не станет вносить поправки и добавлять свои «изюминки». В прошлом году у них была командная работа, но его это не вдохновило, возможно, из-за отсутствия определенных навыков, а, может, просто из-за его привычки работать в одиночку. Обсуждение темы закончилось, многие объединившиеся в команды ребята решили продолжить разговор в кафе и других злачных местах, пока тема свежа и актуальна. Эрен же собрал сумку и направился к выходу. «Черт, уже начало восьмого, а Ханджи ждала нас к семи», - Эрен набрал номер Леви и пошел вдоль улицы, смотря на горящие теплыми огоньками витрины магазинов. Хоть они и купили подарок для малышки Джинни, но парню хотелось добавить к нему что-нибудь еще. - Ты уже свободен, милый? – в трубке прошелестел приятный баритон. - Да, если ты уже там, я могу и сам приехать. - Нет, Ханджи как раз отправила нас за вином, так что я заберу тебя, скажи только куда подъехать? - Я недалеко от академии, на Монпарнас. Когда будешь подъезжать - позвони мне, я подбегу к парковке. - Я скоро, жди, - лаконично закончил брюнет. Эрен слонялся вдоль магазинов, но, увидев один ювелирный, не удержался и заглянул в него. Не имея определенной цели, он просто глазел на блестящие тонкие обручи и подвески. Изделия были изящными и утонченными, а при удачном освещении они казались необычайно яркими, приковывая к себе взгляд и заставляя подумать о покупке. Взгляд парня упал на кулон в виде буквы «Д». «Как раз для маленькой Джинни», - подумал он и позвал консультанта. Молодая девушка рассказала об украшении и предложила подобрать к нему цепочку. Парень не расчитывал еще и на такие траты: в конце концов, откуда у студента художественной академии будут деньги на украшение из золота, когда все уходит на материалы для рисования? Но благодаря нередким подработкам, на которые Леви смотрел с долей ревности, не позволили Эрену ударить в грязь лицом и он, скрепя сердце, отдал почти все свои кровные. Сложно сказать, что парень нуждался в подработках, родители иногда переводили на его счет деньги, да и Леви не обделял его, но он чувствовал себя не в своей тарелке, зная, что фактически сидит на шее своего парня и родителей. У Леви не было проблем с финансами: его чайная лавка пользовалась неплохим успехом у любителей и ценителей тонкого восточного искусства, да и как фигурист с многолетним стажем он все еще был популярен, и кое-какие денежные отчисления приходили ему на счет. Поэтому Эрен старался не трогать деньги с банковского счета и нередко находил различного рода работу, вызывая у Леви тем самым приступы ревности и любвеобильности, заключающиеся в отсутствии возможности выбраться из крепких мужских объятий. Парень попросил девушку упаковать все в подарочную коробку фиолетового цвета. Малышка Джинн обожала все яркое и блестящее, как и все дети в ее возрасте, еще не разбирающиеся в игрушках, но уже тянущие свои маленькие пухлые ручки к новым безделушкам. Оплатив изделие, он сунул его в карман толстовки, одновременно доставая смартфон. Стрелки на часах показывали двадцать девять минут восьмого, Леви вот–вот должен был подъехать за ним. Эрен сунул телефон обратно в карман и направился к парковке. Людей на бульваре было много, кто-то шел с работы, кто-то просто прогуливался, кто-то принял решение провести вечер в кафе. Шатен предвкушал встречу с дочерью Смитов, ему нравилось наблюдать за тем, как меняются привычки девочки, как она ползает, сидит и засыпает в смешных позах, как пытается что-то сказать на своем, понятном только ей, языке. Эрен шел вдоль парковки, но вот что-то заставило парня обернуться: несколько молодых людей шли за ним, размахивая пакетом, в котором, вероятнее всего, находились увеселительные напитки. Один из них заметил идущего впереди наблюдателя и начал орать что-то нечленораздельное. Художник ускорил шаг и хотел достать телефон, но пьяный и нестабильный прохожий толкнул его в сторону неосвещенного переулка, куда подтянулись и остальные. - Я отдам вам деньги и все ценное, давайте только разойдемся мирно, - Эрен поднял руки в примирительном жесте. - Да пошел ты! – в руках хулигана мелькнуло лезвие складного ножа. Группа окружила зеленоглазого, деваться было некуда. Набрать нужный номер он не успеет, времени хватит только закричать, ведь совсем рядом оживленный бульвар, люди точно услышат и вызовут полицию. - Пожар! Бегите! – окружившие растерялись, некоторые даже отступили, шатен набрал в легкие как можно больше воздуха, - Пожар!!! Острая боль пронзила все тело, и Эрен начал оседать на тротуар, тупые и обидные удары приходились то в живот, то в спину. Собрав всю силу и остатки сознания в кулак, он пытался кричать, привлекая к себе внимание, но из горла вырвалась только парочка клокочущих влажных звуков. Казалось, что это никогда не кончится, подобно страшному сну, но боль постепенно отступала. Эрен проваливался в забытье. Теплые и сильные руки подняли его как пушинку. Длинная дорога. Новые приступы безжалостной боли. Знакомый и родной запах. Успокаивающий и усыпляющий голос. Снова боль. Дорога. Теплое прикосновение. Голос. Боль. Темнота. POV Леви. Прошла неделя с тех пор как Эрен попал в больницу, все это время он провел в отделении реанимации и интенсивной терапии. Врачи не давали четких прогнозов, говорили только, что его состояние стабилизировалось - он без сознания, ему нужен покой и отдых, больше ничего… Меня в отделение не пускали, и я только больше ненавидел себя за свою беспомощность. Ублюдков, что сделали это, так и не нашли. Очевидцы видели троих высоких парней, выбежавших из переулка, все были в черной одежде, о более полном портрете даже речи быть не может. Полиция тоже ничего сделать не может: ни фоторобота, ни оружия нападения - ничего нет. Установлено только количество нападавших, их примерный рост и телосложение. В отделении я слышал, что это не первое подобное происшествие, но до больницы обычно не доходило. Я уже устал винить всех и вся... толку от этого никакого: ни для меня, ни уж тем более для тебя, Эрен, но ничего не могу с собой поделать. Я проклинаю то злосчастное вино, если бы я не остановился купить его, возможно, мы бы не переживали все это сейчас. Порой мне кажется, что моя любовь отравляет сильнодействующим ядом дорогих мне людей. Эрен, если ты оставишь меня, я больше никогда и никому не открою свое сердце, никогда не причиню боли, никогда не стану черной кошкой, перебежавшей дорогу. Пожалуйста, только проснись, я отдам что угодно, любые деньги, любые вещи, себя, только проснись. Я ведь люблю тебя. Вернись ко мне. Знаешь, Ханджи сказала начать вести дневник, чтобы я все рассказал тебе, когда ты проснешься. И ежедневник я уже купил. Изумрудно-зеленый, как твои глаза, только они все равно ярче и притягательнее. На первой странице я описывал их глубокий, волнующий мое сердце, цвет. Они мятные, теплые и ласковые. Они любят солнце, как я люблю тебя, Эрен. Вчера я готовил ужин. По привычке на двоих, вспомнил, что тебя нет рядом и выбросил все в мусорное ведро. Не хочу есть без тебя, но все же пришлось выпить кофе, чтобы сохранить рассудок. Я не спал ночью, все время представлял тебя напротив, вспоминал, как ты ровно сопишь, когда нащупываешь меня рядом, как иногда ворочаешься, когда я слишком сильно прижму тебя к себе, как после пробуждения в твоих больших и прекрасных глазах читается улыбка. Я не могу спать без тебя. Эрен, вернись ко мне... Умоляю... 11 марта. Ирвин заставил есть суп, что передала Ханджи. Не чувствую вкуса, но появились силы. Когда ты придешь домой, сварим грибной суп с плавленым сыром, тебе точно понравится. 13 марта. Позвонили из отделения полиции, сообщили, что одна из жертв нападения опознала подозреваемых. Скоро состоится суд по вынесению приговора этим подонкам. Даже представить не могу, что бы я с ними сделал в зале заседания. Этим тварям повезло, что они будут под стражей. 14 марта. Я пришел к тебе как раз во время процедур, видел твои ноги, синяки почти сошли. Я бы убил тех ублюдков, но боюсь, что занял бы место в их камере. Вчера впервые заглянул в чайную лавку, думаю снова заняться ею. Скучаю. 15 марта. Встречался с Ханджи и Ирвином. Джинни начинает ходить, с подстраховкой, но у нее уже хорошо получается. Взял ее на руки, а она уткнулась мне в шею и начала что-то лепетать. Думаю, дети чувствуют эмоциональный фон куда острее взрослых. Когда мы прощались, она не хотела отрываться от меня и в конце концов расплакалась, а я чмокнул ее в мягкие, влажные от слез, щечки. Вспомнил, как ты чуть было не расплакался в кафе, когда я заговорил о переезде сюда. 18 марта. Заходила пожилая дама, та, которой ты помогал нести продукты. Спрашивала о твоем самочувствии. У меня затряслись руки, и банка с "Шуйсянь" полетела на пол. Ты же помнишь, как долго я ждал встречи с поставщиком и как долго я искал его самого… Чай пришлось выбросить, а женщине я сказал, что ты идёшь на поправку. Думаю, так оно и есть, раны затягиваются, синяки сходят... скоро ты проснёшься. Я люблю тебя, Эрен. 19 марта. Им вынесли приговор: лишение свободы сроком 8 лет в исправительной колонии. Эти сволочи примерно твоего возраста, только одному из них двадцать семь, остальные еще зеленые. Старший был их предводителем, зачастую он начинал преследование, ему дали 10 лет. Я смотрел на весь этот процесс, как сквозь пелену. Мне уже было плевать, сколько им дадут лет, что с ними будет дальше. Из зала я вышел в числе последних. По-моему, кто-то похлопал меня по плечу, но я игнорировал. 20 марта. Звонила Карла, она прилетит вместе с твоим отцом завтра утром. Не представляю, как буду смотреть им в глаза, что скажу, что они ответят мне... Я не уберег тебя, Эрен. Прости. 21 марта. Уже восемнадцатый день ты спишь. Закрываю глаза, вижу твое бледное лицо. В тот день, пока я вез тебя в больницу, ты бредил и шептал, что все будет хорошо, что ты меня любишь. Я видел, как темно-бордовое пятно на твоей толстовке становится больше. Когда новый приступ острой боли заставлял твое сознание отключаться, ты продолжал сжимать мою ладонь. Меня в тот момент словно молния поразила. Не было паники или растерянности, я знал, что должен как можно скорее отвезти тебя в больницу. Зато она есть сейчас. Я не знаю, что мне делать. Впервые мне страшно. Страшно за тебя, что ты можешь уйти. Еду в аэропорт встречать твоих родителей. Руки сводит от того, как сильно я сжимаю руль. Не хочу представлять, что будет с мамой, когда она увидит тебя. 21 марта. Вечер. Твой отец звонил в немецкий научный центр. Не знал, что у тебя есть двоюродный брат. Зик обещал, что сделает все возможное для тебя. Гриша долго разговаривал с врачом, потом они вместе вышли из палаты. Карла плакала и обнимала меня. Я держусь, Эрен. Я знаю, что ты проснешься. Мы все держимся. Родители остались у нас дома. Заезжал Кенни, проверял, в порядке ли я. Я познакомил его с ними, жаль, что при таких обстоятельствах. Начал замечать за собой, что все время стараюсь что-то записать в этот чертов дневник. Эрен, я постоянно думаю о тебе. В лавке все идет своим чередом, я стал чаще ее открывать, и люди снова спрашивают о тебе. Странно, ты так нравишься им, к тебе тянутся как к солнышку, мне кажется, я даже ревную к такому вниманию. 23 марта. Вечером, когда я пришел в больницу, сестра сказала мне, что у тебя сегодня было очень оживленно. Приходили сокурсники, но всех сразу не впустили, поэтому остались только пара человек, которые и принесли все это добро к тебе: в палате теперь много мягких игрушек, цветов и пара пейзажей небольших форматов. Тебя уже заждались. Я научился у медсестры некоторым манипуляциям и теперь сам буду умывать тебя и ухаживать за твоей кожей. В прошлый раз, когда я закапывал капли в твои глаза, вошла Карла, наблюдая за моими действиями. Я видел, как менялось выражение ее лица. Она словно постарела. Эрен, просыпайся скорее. Кажется, 27 марта. Все как всегда. Ничего не меняется. Гриша всегда занят, Карла тоже старается не сидеть без дела. Еще она начала читать рассказы тебе. Врач сказал, что с тобой нужно больше общаться о чём-то хорошем. Вчера или не так давно звонили Армин и Микаса. Они очень переживают, тоже хотели прилететь, но я запретил, сказал, что мы сами их навестим. Кажется, у них все идет своим чередом. Армин экстерном сдает экзамены. Смышленый малый. На днях я заезжал в ювелирный магазин и купил нам парные кольца. Тем же вечером я нашел в интернете мастера гравировки и договорился о встрече. Мужчина выглядел старым и опытным, наверняка ас в своем деле. Вечером два кольца были уже у меня. 28 марта. Сегодня я пришел с ними к тебе. Надел на твой безымянный палец левой руки. Свое кольцо я надел сразу же, как только забрал у того мастера. Он сказал мне одну очень интересную вещь, что нерв, якобы соединяющий левый безымянный палец и сердце, был поэтически назван «артерией любви». Поэтому сегодня вечером на твоем левом безымянном пальце будет красоваться обручальное кольцо. Когда проснешься, тебе понравится. Пока надевал кольцо, заметил, как ты изменился. Твоя кожа стала тоньше и серее, мне так показалось. Вчера я стриг тебе ногти. Если ты не проснешься, то совсем забудешь, как держать карандаши и кисти в руках, глупый. Да и академию тоже нужно закончить, ты найдешь достойную работу, я уверен. Ты способный парень. Знаешь, март вот-вот закончится, на улицах полно зелени, цветов, красок, ярко одетых людей, но ярче твоих глаз и лучезарнее улыбки ничего нет. Ничто не может радовать так, как блеск твоих изумрудных глаз. Скучаю невыносимо. Вернись к нам. Вернись ко мне. Сейчас 3 апреля. На улице тепло и ясно. Я знаю, ты любишь такую погоду, Эрен. Цветы, что я принес тебе вчера, все еще пахнут солнечными лучами, я надеюсь, тебе нравится их запах. Нужно искупать тебя. Леви нежно касается теплой щеки юноши и идет за всем необходимым. - Эрен, тебе нужно просыпаться. Ты знаешь, я недавно задумался о нас... Что бы было, если бы ты не пошел в тот вечер в ледовый дворец. Не встретил бы меня, не увидел тот танец. Не рисовал бы мои чертовы портреты. Не любил бы меня... Ты был бы с родителями, там, в другой стране... здоровый, румяный, прекрасный, талантливый, далекий. Эрен. Леви опустил голову на кровать, рядом с рукой безмолвного парня и застонал, тихо и отчаянно. - Эрен, вернись, прошу тебя. Уже месяц я без твоей улыбки. Мне кажется, я стал забывать твои привычки, поцелуи и прикосновения, то, как ты спишь, прижавшись ко мне. Забыл все. Позволь мне забыть этот месяц ненадолго. Большая часть этого месяца – фантазия о лучшей жизни, ты же есть, покажись мне. Забыл все. Помню только лишь то, что ты есть. * - Леви, тебе нужно отдохнуть, - в палату вошла Карла, - ты не жалеешь себя, дорогой, тебе нужно позаботиться и о себе. - Я не могу, я должен помыть его, я должен быть рядом, - мужчина отчаянно обрабатывал кожу парня, особое внимание уделял проблемным местам, как учила медицинская сестра. - Я займусь этим, а Гриша отвезет тебя домой. Тебе нужно отдохнуть, иначе Эрену будет больно, когда он увидит тебя в таком состоянии. Леви, словно ударили током, он отложил влажный полотенец и поцеловал парня в лоб, бережно провел ладонью по волосам и вышел из палаты. Когда он увидит меня в таком состоянии... Когда он проснется... Ему скоро станет лучше... Врач говорит, показатели стабильны, он нуждается только в поддерживающей терапии... Мысли крутятся в голове. Гриша что-то говорит о своих исследованиях, что они непременно помогут. Что-то про Зика, что-то про мои мешки под глазами, что-то еще, не слушаю, не слышу. Странно, как быстро он принял тот факт, что его сын гей и я его парень, когда случилась эта беда. Как быстро отпадают все стороны морали, когда случается непредвиденное. Я не помню, как мы приехали домой. Проснулся я спустя сутки. И первое, о чем подумал, ПУСТЬ ПРОШЕДШИЙ МЕСЯЦ ОКАЖЕТСЯ ЧЕРТОВЫМ СНОМ. А рядом будет лежать Эрен, прижимаясь ко мне и что-то бормоча во сне. Конечно, это не могло быть правдой, как бы я этого не желал. Он все еще спит, а я все так же бесполезен. Каждый день был резервной копией предыдущего, чёртов день сурка. Душ, завтрак, чайная лавка, пара телефонных звонков от близких. Встречи, слова поддержки, обещания, пожелания... и самое страшное, но вместе с тем ожидаемое - визит в больницу. Каждый день Леви ждал встречи с Эреном, и каждый раз его сердце замирало на пороге больницы. Он боялся, что все может закончиться. Подойдет медсестра, скажет, что врач хочет с ним поговорить... Сегодня этого не произошло, а значит, все относительно хорошо. Состояние удовлетворительное и не требует повышенного внимания. Гриша всегда на телефоне, нервно что-то объясняет, либо сидит за рабочим ноутбуком. В волосы пробилась седина, во взгляде читалось отчаяние. Он понимал, что его исследования в научной сфере мало чем помогут Эрену, направление немного другое. Уже по привычке Леви распахивает окно, чтобы свежий весенний порыв ворвался в палату, и Эрен, пусть и под искусственной вентиляцией легких, но ощутил легкое прикосновение весны. Пяти минут достаточно, чтобы больничный спертый воздух сменился на бодрящую и звонкую прохладу. Леви закрывает окно и идет за тазом и теплой мыльной водой, проделывая всё это в режиме автопилота. Возвращается, снимает с парня сорочку, обтирает тело. Леви научился кормить парня через зонд, первые разы сопровождались присутствием медсестры, но сейчас, спустя месяц, Леви и сам может справиться, главное - малыми порциями. Все как всегда... И только закончив со всем этим, мужчина садится на стул и начинает читать дневник или рассказывать о событиях прошедшего дня. - Ничего, малыш, скоро ты поправишься, - Леви гладит руку парня и улыбается, - ты придешь в себя и мы полетим к твоим друзьям, они ждут тебя. Я тоже жду, Эрен. Я тут недавно нашел твой айпод, принес, хотел вместе послушать, - Леви вдел один наушник себе, второй - парню и включил музыку в случайном порядке. Музыка лилась в их уши, только реагировали слушатели по-разному: один лежал неподвижно, другой, держа за руку первого, пытался держать в руках еще и себя. Мужчина задремал, а музыка продолжала вытекать из маленького устройства, подобно весеннему ручейку, в их сознание. Мужчину вернули в реальность робкие прикосновения к плечу. Часы посещений уже давно закончились, но дежурная медсестра позволила брюнету побыть с пациентом подольше, и хотя стрелки часов вот-вот перевалят за двенадцать, будить мужчину было как-то неловко. - Господин Аккерман, Вам уже пора домой, отдохните, пожалуйста, и возвращайтесь завтра. - Да, простите, что так задержался, - Леви вытащил наушник из своего уха и вставил в ухо парня, - Эрен, я приду завтра, не увлекайся музыкой и отдохни. Мужчина по привычке поцеловал парня в лоб, пригладил волосы и пошёл домой. Карла снова оставила ужин на столе. Как ни странно, он разогревает остывшую пищу, а после звонкого оповещения микроволновой печи принимается за еду. Леви медленно пережевывает молодую стручковую фасоль с говядиной, он даже чувствует вкус, что его приятно удивляет. Тишина, нарушаемая редким стуком столовых приборов, начинает надоедать, поэтому Леви быстро доедает остатки мяса, убирает столовые приборы и идет в спальню, может, удастся уснуть. Сон приходит спустя полтора часа, поверхностный, но все же возвращающий силы и волю к жизни. Мужчина видит изумрудные глаза напротив. Парень улыбается и постоянно оборачивается назад, Леви держит его за руку улыбается ему в ответ. Дежавю. Эрен учится кататься на коньках спиной назад. Неуклюже толкается, смеется, теряя, но чудом удерживая равновесие. В этом месте случился их первый поцелуй... та песня, те прикосновения, робкие, неумелые, нежные и любящие... "Ты знаешь, я не могу улыбаться без тебя; Это просто не получается! Не могу ни смеяться, ни петь, Мне вообще сложно делать что-либо..." Звонок домашнего телефона вихрем врывается в сон парня, и зеленые глаза напротив остаются лишь в воспоминаниях. Леви почти слетает с постели и срывает трубку телефона. Карла с Гришей тоже проснулись и подошли к брюнету в смешанных чувствах, не зная, чего ожидать от звонка. Женщина обняла мужа и крепко зажмурилась. - Господин Аккерман? Вас беспокоит больница Отель-Дьё, я дежурная медсестра Жули, мистер Йегер пришел в сознание, сейчас с ним находится его лечащий врач, Вы можете приехать сейчас или... Леви не стал слушать, бросил трубку, на одном дыхании произнеся заветные и долгожданные слова: - Эрен проснулся, едем в больницу. Ни один мускул не дрогнул на его лице, только изнутри неистово колотило. Карла расплакалась, Гриша обнял ее и улыбнулся брюнету: - Я буду за рулем. POV Эрен. Глаза будто склеены, так сложно их открыть. Во рту шланг, который мешает нормально сглотнуть, ужасная сухость, хочется пить и встать, но мышцы словно каменные. Что-то противно пищит. Быстрые шаги, и в комнате резко загорается свет, ударяя по голове будто кувалдой. Парень зажмуривается, слышит, как кто-то называет его имя, потом поднимает верхнее веко и светит фонариком, противно и без предупреждения. - Жули, звони мистеру Аккерману, скажи, что он пришел в себя. - Уже звоню, доктор, - послышались удаляющиеся шаги. - Эрен, здравствуй, я доктор Дидье Арно, твой врач. Сожми мой палец, если понимаешь меня. Парень сжимает палец врача, все еще зажмурив глаза. Врач понимает дискомфорт пациента и выключает верхний свет, включая ночник у кровати. - Открывай глаза, Эрен, сейчас тебе будет легче. Шатен пытается сфокусировать взгляд, что получается весьма успешно, врач рассказывает о зонде, который нужно извлечь из пищевода. Парень терпит. Немного неприятно, но не критично. Затем ему дают стакан с трубочкой, и желанная влага омывает рот. - Ты помнишь, что с тобой случилось? Какой сегодня день, год? - Помню... я тогда вышел из ювелирного, трое парней пристали, забрали подвеску, деньги, ударили ножом в живот, потом пинали, потом плохо помню. Голова кружится. Сейчас март, кажется. - Тогда я не буду тебя мучать. Давай проверим, как работают твои мышцы, и я отстану от тебя до завтрашнего утра, договорились? - Да, доктор. Врач просил поднять руку, затем сесть, мышцы ломило от боли. - Все тело как свинцом налито, ногу я точно поднять не смогу, - жалобно произнес шатен. - На сегодня достаточно. Ты был без сознания очень долго, после ножевого ранения была большая кровопотеря, но тебя вовремя привез мистер Аккерман, поэтому, к счастью, все обошлось. Родственников мы оповестили о твоем состоянии, думаю, они скоро будут здесь. Сейчас медсестра возьмет у тебя анализы. И да, вставать с кровати пока не пытайся, утром к тебе придет невролог, проверит тонус мышц и координацию движений. Ты пока слаб, так что побереги себя и не делай лишних движений, договорились? Эрен расфокусировано посмотрел на врача и кивнул, в затылке кольнуло. - У меня в глазах двоится и, кажется, я плохо слышу то, что вы мне говорите. - Не волнуйся, со временем ты придешь в норму. Отдыхай, - врач улыбнулся парню и вышел из палаты. Жули набрала кровь в разные пробирки и принесла еще воды. - А мне обязательно пить через трубочку? - Эрен, вам сейчас нельзя напрягать свой организм, поэтому какое-то время придется пить и есть маленькими порциями. Не волнуйтесь, это не займет много времени, и вы быстро восстановитесь. - Спасибо, Жули. - Всегда пожалуйста. Сестра вышла из палаты, а Эрен остался лежать в ожидании родных. Посмотрев по сторонам, он увидел цветы, пару набросков и плеер, дотянуться до которого было невозможно. Шатен не заметил, как провалился в спокойный сон. Дорога в больницу, где находился любимый и самый дорогой человек в его жизни, кажется возмутительно долгой. Как на зло, то там, то тут загораются красные огни светофоров, будто смеясь над спешкой Аккермана. - ДА ЧТОБ ВАС ВСЕХ!!! - срывается мужчина. - Леви, успокойся, с ним все в полном порядке, я уверена, - нервно теребя подол верхней одежды, произносит мать его возлюбленного, хоть и сама сейчас чувствует, что если еще один красный огонёк загорится перед ними, она выдернет этот столб со всеми потрохами. - Лечащий врач Эрена сейчас на дежурстве, он все нам подробно расскажет, Леви, так что постарайся взять себя в руки. Эрену не стоит видеть нас нервными и угрюмыми, - спокойно произносит Гриша. Сероглазый делает пару вдохов-выдохов в попытке вернуть самообладание, а красный сменяется зелёным. После звонка прошло пятнадцать минут, и машина уже стоит на больничной парковке, трое человек быстрым шагом заходят в отделение, снимая верхнюю одежду и надевая бахилы с одноразовыми халатами. Медсестра встречает обеспокоенных и жаждущих скорейшей встречи родных, зовёт доктора и провожает их к палате, словно они тут впервые. Леви влетает в комнату вместе с матерью зеленоглазого. Карла видит перед собой дремлющего сына, слушающего музыку на своем потрепанном плеере. Парень словно кожей ощущает присутствие людей в палате и открывает глаза, пытается настроить фокус и видит сначала одну, а потом и вторую пару обеспокоенных и родных глаз. - Ма, Леви, - парень стягивает наушники и тянет руку к объектам обращения. Карла тут же подлетает к Эрену и, утирая слезы радости, обнимает единственного и дорогого ребенка. - Сынок, мы так волновались, - целует лоб, влажные от сбежавших слез щеки, - мой дорогой, мой маленький, как же мы испугались за тебя! - Ма, дышать тяжело, - кряхтит объект переживаний. - Прости, прости, солнце, - тут же отпрянув, женщина утирает слезы счастья, - Леви, подойди, дорогой, а я пойду к отцу, он все еще общается с доктором. Дважды повторять и не приходится, Леви тут же подлетает к шатену и берет его тонкую руку в свои, целуя, потирая, будто пытаясь согреть после долгой прогулки в морозный зимний день. Гриша заглядывает в палату, но оттуда выходит жена и просит дать мальчикам пару минут, Йегер старший все понимает и протягивает ей бумажный стаканчик с малиновым чаем. - Из автомата, но это лучшее, что могу предложить, - устало улыбается он, - хорошо, что у нашего сына такой парень, - говорит отец семейства, - мне стыдно за свое поведение. Карла знает, что муж очень нервничал из-за этого: принять такую истину сложно, но, видя счастье на лице ребенка и тепло, что дарит ему его возлюбленный, можно закрыть глаза на правильность или неправильность его выбора. - Главное, что они есть друг у друга и дорожат этим, - заканчивает мужчина. - Ты прав, милый, абсолютно прав, - Карла целует мужчину в щеку и вздыхает с улыбкой на лице. Леви не говорит ни единого слова, он просто ощущает взгляд любимого на себе и давление в руке, что сжимает его собственную. Наконец, собравшись с мыслями и духом, мужчина поднимает взгляд серых, как ледяная поверхность замерзшего озера, глаз и смотрит в родные, наконец-то открывшиеся, изумрудно-зелёные и самые дорогие глаза напротив. Если можно было бы описать этот цвет человеку с синестезией, то взгляд Эрена пах бы хвойным ветерком, добегающим до берега океана, и тонул бы в шуме прибрежных волн. - Я боялся, что и тебя потеряю, Эрен. - Прости, что так долго заставил ждать тебя, Леви, - парень с такой нежностью произносит имя любимого, и из серых с ртутным отливом глаз срываются слезы. Леви смотрит на руку возлюбленного и крепче сжимает, ощущая до боли родное тепло. - Я люблю тебя, мое счастье, - нежный поцелуй и, наконец, брюнет поднимает свой взор и смотрит в родное лицо, улыбаясь от самого чистого и искристого счастья, - не пугай меня так больше, - уже шёпотом просит он. - Я никогда тебя не брошу! - в ответ шепчет зеленоглазый, - никогда. Пока Эрен находился в больнице, время от времени к нему заходили ребята из академии, рассказывали о занятиях, конкурсах и выставках, даже не подозревая, давали пищу для новых идей и работ. Он уже все продумал: как он наверстает упущенное и чем займётся, когда приедет домой. Спустя неделю Эрена выписали, дав все необходимые рекомендации, но невролога он будет посещать раз в месяц в течение полугода, для наблюдения и корректировки лечения. - Эрен, обязательно посещай врача и звони нам почаще, не заставляй нас волноваться! - Конечно, пап. Я уверен, все будет хорошо, тем более, Леви ходит на прием вместе со мной. - Я думаю, мы прилетим к вам летом, как раз после всех экзаменов, - произнес брюнет, - и не переживайте по поводу врачей и лечения, все под контролем. Леви обнял Карлу, глаза которой были полны слез из-за скорого расставания с мальчиками. Конечно, она хотела бы быть рядом с сыном, помогая ему каждую минуту, но Гришу ждала работа, да и ее тоже. Они и так загостились, живя у Леви почти три месяца. - Идите ко мне, мои хорошие! Я вас так люблю... Эрен, будь хорошим мальчиком, - женщина крепко обняла обоих сразу и, утерев слезы тыльной стороной ладони, потрепала тех по волосам, - Леви, спасибо за заботу и гостеприимство. - Карла, не стоит благодарить, вы стали для меня семьей за это время... настоящей семьей. - О, Леви, я рада это слышать! Береги себя и Эрена тоже, - утирая новый и более стремительный поток слез, произнесла женщина. - Карла, любимая моя, они прилетят к нам через пару месяцев, - Гриша дал ей свой платок, коим женщина тут же воспользовалась. - Я знаю, но уже скучаю. - Мам, пап, я вас люблю! - Эрен, второго платка у меня нет, поэтому давайте заканчивать с нежностями, тем более объявили посадку на наш рейс, - бесцеремонно вмешался Гриша, обводя заботливым взглядом всю семью, - увидимся летом. И я вас тоже люблю. Еще несколько раз обнявшись, пассажиры проследовали на посадку. Парни простояли в зале еще некоторое время и после объявления о завершении посадки пассажиров направились к выходу. - Леви, давай купим вкусных булочек, выпьем дома чай и, наконец, займемся сексом. - И когда ты только успел превратиться из примерного и любящего сына в похотливого демона? - ухмыльнулся мужчина. На этот вопрос Эрен лишь вильнул задом и направился к автостоянке. - Паршивец, - цыкнул старший. Естественно, ни за какими булочками никто не заезжал. Еще в машине Эрен начал приставать к своему личному водителю, то и дело привлекая и возбуждая. Леви до последнего терпел нахальные и откровенно провокационные выходки. - Либо ты прекращаешь, либо я останавливаю машину и заваливаю тебя прямо на переднем сидении, - конечно, даже самому стойкому терпению рано или поздно приходит конец. - Извини, потерплю до дома, - он густо покраснел, и руки парня тут же оторвались от бедра мужчины и вернулись в карманы зеленой толстовки. Как только влюбленные попали в стены родного гнездышка, шатен тут же помчался в душ. Леви проводил задницу парня хищным взглядом, но ничего не сказал. Спокойно сняв верхнюю одежду и убрав ключи от машины на полку, направился в спальню, расправил постель и, не дожидаясь выхода парня из душа, отправился туда же. Эрен судорожно занялся подготовкой, зная, что Леви даст ему на это время, и, уже выходя из душа, заметил потемневший взгляд серых глаз. - Иди в спальню, я быстро. Ни единого лишнего слова, парень тут же шмыгнул в комнату и лег на кровать, замерев в ожидании. Да, у них очень долго не было интимной близости и он немного нервничал, но безумно жаждал почувствовать горячее, опаляющее кожу дыхание, влажные, сладко-терпкие поцелуи и твердый, налитый кровью член. Скрывать своего возбуждения он уже не мог, да и зачем? - Ты же знаешь, что нужно делать, милый? Парень понимает, что от него требуют, чувствуя, как кровь приливает к половому органу. Леви достает смазку и кладет рядом, сам же устраивается позади, очерчивая взглядом упругий зад художника. Медленно проводит рукой по спине, поглаживая, не спешит, затем резко хватается за талию, имитируя толчок, выбивая резкий вздох из приоткрытых губ шатена. - Соскучился, любимый? На вопрос парень не отвечает, а только толкается задом в пах мужчины. - Потерпи немного, сначала нужно как следует тебя подготовить. Мужчина наклоняется и проводит языком вдоль позвоночника, спускаясь все ниже, вызывая толпы мурашек, руками сжимает упругие смуглые бедра, надавливает на поясницу, заставляя прогнуться в спине. Наконец, добравшись до колечка мышц, Леви обильно смачивает его слюной и медленно толкается внутрь, разрабатывая и разминая. Эрен тихо поскуливает, сжимает подушку и зарывается в нее лицом, пряча стоны. - Не смей заглушать, Эрен, я хочу слышать, как тебе это нравится, - сразу после сказанного мужчина с новой силой толкается в анус, а рукой проходится по ягодице, опускаясь к вставшему члену. Пальцем проводит по головке, размазывая капельку смазки, что уже выступила из уретры, - какой же ты нетерпеливый, уже течешь… Брюнет отрывается от парня, открывает смазку и щедро поливает руку, затем быстро возвращается к своему мальчику, наслаждаясь новыми стонами. Рука медленно скользит по твердому как камень члену, а язык все так же ласкает дырочку. - Скажи, что ты хочешь меня, сладкий, - ладонь сжимает член. - Даа, Леви, хочу тебя, пожалуйста… Леви медленно вставляет палец в Эрена, растягивая и завлекая в пучину раскаленной страсти. Он уже и не помнит, когда ему так сносило крышу от этих стонов и всхлипов. Самая лучшая песня, что могла когда-либо звучать в его жизни, никогда бы не сравнилась с этим голосом, бессловно умоляющем о продолжении любви. Добавляя второй палец, в разум мужчины врывается новый более яркий и громкий стон. Да, вот так, мой хороший, пой для меня. Движение руки на члене замедляется, брюнет гладит головку большим пальцем, проходится по уздечке, уретре, крайней плоти, Эрен дергается и сдавленно стонет. Третий палец уже внутри, парень сам насаживается, просит глубже и больше. - Леви, вытащи пальцы и вставь уже член, умоляю! – не выдерживает зеленоглазый. - Так не пойдет, я тоже хочу ласки, солнце, - с наигранной обидой говорит брюнет. Эрен выскальзывает из-под мужчины и валит того на спину. - Прости, любимый, я такой эгоист, - а в изумрудных глазах беснуются черти, никакого сожаления, только похоть, любовь и преданность. Шатен устраивается между ног возлюбленного и прислоняется щекой к члену, трется и вдыхает запах любимого тела. - Ты представить себе не можешь, как долго я ждал этого, - тут же вбирает в рот головку, обводя языком и слизывая смазку, - ммм, какой же ты вкусный. - Во что я тебя превратил, негодник, - Леви стонет, когда парень берет глубже и грубее, - не перестарайся только. Младшего веселит реакция брюнета, он отстраняется от члена и начинает облизывать яйца, оставленный без внимания орган мужчина берет в свои руки. Эрен набирается смелости, смачивает палец и гладит анус мужчины, усердно вылизывая и посасывая яйца. Одобряющий стон вырывается из уст. Парень шире раздвигает ноги любовника и начинает вылизывать попку. Медленно, ласково, смачивая все сильнее и проникая языком все глубже. Он впервые делает римминг, но то, как реагирует тело его возлюбленного, несомненно, доставляет удовольствие им обоим. - Если ты не прекратишь, мы так и не дойдем до основного блюда, - выстанывает каждое слово брюнет. - Но тебе ведь нравится, - с издевкой произносит парень. - Нравится, но еще лучше будет, когда мой член будет в тебе. Эрен отрывается от влажного колечка мышц, берет смазку и выливает на твердый, жаждущий прикосновений, член своего любимого и единственного мужчины. Медленно размазывает смазку по всей длине органа, дразня и вызывая терпкие, подобные дорогому вину, стоны. Насладившись вдоволь своей кропотливой работой, садится верхом, приставляя головку ко входу. Леви перехватывает свой член и медленно вводит его, наблюдая за реакцией парня. Видит жаждущий взгляд и входит полностью одним толчком. - Мхах, да-а-а, - Эрен начинает медленно двигаться, чувствуя член внутри, тянется за поцелуем. Губы касаются друг друга, и их двоих будто током бьет. Леви толкается внутрь, проходясь по простате, кусает губы, лижет их, врывается в рот, чувствуя горячий язык парня, вырывает стоны, тонущие в пределах спальни. Ты мой, всегда будешь моим. - Леви, - так нежно и мягко шепчет шатен, - не хочу, чтобы это прекращалось. Леви хватает парня, перекатывается и теперь он сверху. Подминает под себя зеленоглазого, толкается все сильнее, глубже и настойчивее. Тела трутся друг о друга, член Эрена пульсирует, в ушах звенит от кайфа, что дарит возлюбленный. Каждый толчок уносит все глубже и глубже в пучину удовольствия. Взгляды застилает пелена предстоящего оргазма. Эрен не касается своего члена, ему достаточно ощущений сзади. Орган сочится смазкой, только тронь - и он изольется на подтянутый живот. - Мне так хорошо... люблю, люблю тебя, - шепчет в губы, целует, вымаливает оргазм, - пожалуйста, еще..а. Леви, глубже... да, вот так. - Сегодня это не прекратится, малыш, - стоны смешиваются воедино. Глаза в глаза, кожа к коже, рука в руке, - ты мой, единственный и неповторимый... ты мой!