В этот раз

Переписываться Шань никогда особо не любил, но почему-то именно сейчас звук приходящего сообщения заставил его шумно сглотнуть и зажевать губу. Знал наверняка, от кого оно - боялся достать телефон из кармана спортивки. Ясное дело, не его спортивки. Мягкая и приятно пахнущая одежда была Тяня. И пахла она, следовательно, его телом и едва уловимым парфюмом, в котором смешивались нотки древесины и кофе. Не раз находясь в предельной близости к Хэ, обнимаясь с ним до слезливого кома в горле, получая люлей до огромных синяков под ребрами, Шань успел изучить его запах. От него пахло сигаретами. Совсем немного, но тонкий шлейф дыма всегда тянулся за Хэ. Впрочем, Шань не мог сказать, что ему это не нравилось. Сказать, что нравилось, мог - про себя, не вслух, с жуткими сомнениями. Сейчас он, правда, не слышал ни отчетливого запаха Хэ, ни его насмешливого голоса, только присутствие самовлюбленного ублюдка ощущал почти физически. Точно тот стоял за его спиной, дышал в затылок, но руками не касался - игрался с Шанем. Фантазии выше крыши, а Мо даже сообщение не открыл. Отправителя мельком глянул да экран заблокировал. Сердце только, шальное, по непонятной причине ухало, заставляя Рыжего нервно водить по черному дисплею пальцем и оставлять на нем заметные следы. Собраться с мыслями - дело трех секунд. Обратно ввести пароль и открыть сообщение - пяти. Обомлеть и приоткрыть в немом изумлении рот - тут все было куда сложнее. Шань провел языком по сухим тонким губам и прочитал странное, совсем не похожее на Тяня: "Не замерз?". А Шань не замерз. Одежда Хэ грела хорошо, а понимание, чья именно эта спортивка, заставляло не только уши, но и всего Шаня пылать от непонятного смущения и стыда. Стыда, ведь ему было до дрожи по позвоночнику странно осознавать, насколько близко черная ткань контактировала с телом Тяня. Чувства были настолько странные, что приятные. Шань перевернулся на другой бок, уткнулся носом на мгновение в подушку и перечитал короткое, но такое емкое сообщение. Не знай он отправителя, подумал бы, что это самая настоящая забота. Только такие слова, напечатанные пальцами Хэ, вызывали лишь глухое подозрение и вопрос "Че этот мудень задумал?". Вопрос остался в голове Шаня: напечатал совсем другое, слишком сухое, якобы пофигистичное: "Нет. Спортивка была лишней". И ведь нихрена не лишней - необходимой, теплой и приятной на ощупь. Видимо, приятной настолько, что даже придя домой, Шань ее не снимал. Признаваться себе, что он наслаждается мнимым присутствием Хэ, пока боялся и старался особо не думать. Старался, но выходило скудно: Хэ с усилием напоминал о себе обычными словами на экране: "Ты до сих пор в ней?". Шаня всегда поражала способность Тяня бить в самое нутро, находить нужные нити и тянуть за них, будто он видит все, даже если сам находится далеко. "Нет", - соврал самым наглым образом Рыжий и точно в наказание конец молнии на спортивке впился в подбородок тупой иглой, несильно, но ощутимо и неприятно. "Врешь ведь", - быстро раскрыл ложь Рыжего Хэ, словно в самом деле лежал рядом. Спорить Шань не стал, на время отложил телефон под подушку и уставился в белый потолок. Ему было одновременно уютно и спокойно, вместе с тем каждое сообщение Хэ прорывало стену этого спокойствия, тревожило недавно гладкий океан мыслей. Осторожно так, постепенно, будто подготавливая к чему-то большему. Еще он не знал. Не знал, что ответить. А ответить было необходимо почти что жизненно - так казалось Шаню. Почему - без понятия, просто чувствовал. Перебирал в голове варианты ответов от обычного "придурок" до непривычного и нового с его, Рыжего, стороны "как дела?". Все казалось глупым, неподходящим. Как пазл собирать. Почти все части есть, а последняя затерялась, пропала; на столе валяются кусочки из других картин, многие похожи на необходимый недостающий кусок, но ни один не подходит идеально. То по длине, то по ширине, то по расположению выступов на цветастом картоне. Долго искать "часть" Шаню не пришлось: послышалось еще одно уведомление о сообщении, что заставило задумчивого Мо резко выпасть из мыслей и дернуться, точно кошмар приснился. Рукой Рыжий пошарил под подушкой и достал телефон. Достал, чтобы охуеть откровенно от входящего: не простого текстового, а фотографии. Плоский поджарый живот с привлекательной бледностью, кромка нижнего белья, а под ним топорщащееся нечто. Что это было конкретно, Шань не сумел выговорить даже про себя, хотя и осознавал четко. Убрать бы телефон, послать Хэ с такими сюрпризами, но Рыжий не мог отвести глаз. Глазами штудировал каждый пиксель на единственной фотографии, почти не моргал, не дышал. Потом, точно придя в себя, глаза стыдливо отводил, понимал, как откровенно пялится на скрытое под тонкой тканью достоинство Тяня, выискивая четкие линии. Отводил, чтобы потом отругать себя еще раз и уставиться на изображение. Пару раз даже приближал конкретные места: часть, где виднелась напряженная рука Тяня, тонкие полоски вен, ярко выраженные костяшки и длинные пальцы, оттягивающие домашние штаны, и край живота, где было неяркое синеватое пятно - синяк. Сглатывать приходилось часто, моргать - редко, отчего глаза болели, слезились. Картина маслом: малолетний идиот со слезящимися глазами, изучающий недоэротическое фото такого же придурка-сверстника. От осознания щеки Шаня загорели, глаза зажмурились, а руки судорожно сжали в своих объятиях металлический корпус. Мо втянул ставший мигом плотным воздух и поджал под себя ноги, непослушные и ватные. Повезло, что лежал в своей комнате, а не шел где-нибудь по оживленной улице: упал бы камнем вниз и не факт, что поднялся. Помимо сумбурных ощущений было одно, явственное, перебивающее остальные - удовлетворение. Шаню не было противно смотреть на такое, хотя, по своей же логике, он должен был верещать, возмущаться во все горло или строчить Тяню гневные сообщения с оскорблениями - всего этого не было. Зато было другое - возбуждение. Явственное, растущее из самых недр, заставляющее собственный живот судорожно поджиматься, а дыхание сбиваться. Не выдержав, Шань опустил руку и накрыл собственный пах рукой поверх штанов. Почувствовал всю твердость и жар исходящий от себя - надавил рукой посильнее, точно проверяя себя на выдержку. А она у Рыжего оказалась откровенно хреновой: застонал тихо, почти заскулил в голос от такого обычного касания. И понимал ведь, почему у тела именно такая реакция. Из-за чего она. Из-за кого. Все прекрасно понимал, но просунуть руку в штаны не решался. Боялся переступить ту невидимую черту, признать поражение в борьбе с собственными чувствами. Как откровенно сказать, что он по уши ввязался в одну любовную хрень под названием Хэ Тянь. Голова на подушке вертелась из стороны в сторону ровно до тех пор, пока на голове Рыжего не образовалось гнездо, в голове - полный кавардак, а на телефон не пришло еще одно сообщение. От кого именно - даже думать не пришлось. Красный, возбужденный и почти хнычущий Шань осмелился, прочитал. "Ну так что? Еще один заход: моя одежда до сих пор на тебе?". Невыносимо. Шань двинул бедрами вперед, поджал задницу трусливо и напечатал дрожащими пальцами, про себя проклиная Тяня: "Да". В этот раз он решил не врать. Просто смысла в этом не было: Хэ все равно узнает правду. Шань не догадывался как, но испытывать свою удачу не решился.