Это чувство

Джеймс Мориарти в любовь не верил. Впрочем, как и в другие проявления человеческих чувств. Да и зачем ему верить в какие-то странные эмоциональные привязанности, когда вокруг него только горстка мелких пешек? Джим не был холодным и бездушным, что вы. Он обладал горячим и большим сердцем, склонным к милосердию. Во всяком случае, он так любил говорить, а потом нажимать на спусковой крючок. Пуля в лоб была вершиной его милосердия. Его знали как сумасшедшего, безумца, способного на совершенно любой шаг. И он таким был. От таких никогда не знаешь чего ждать — даже она не знала. Эвр Холмс о любви знала только из книжек, которые ей читали в детстве родители. Потом она поняла, что отношения, чувства и эмоции остались позади ее восприятия, на ступень ниже. У нее был интерес, такой же, какой движет в изучении низших форм — лягушек, червей. Только Эвр изучала людей. Наблюдая, она набиралась опыта, и вскоре уже ничто не могло удивить ее — она предсказывала все на дни, недели, месяцы, а может, и годы вперед. Ее ничто не удивляло почти всю ее жизнь, а потом возле ее камеры появился он. Между ними возникла связь с первых секунд. Обычно Эвр переписывала людей, меняла код в их голове. Но в этот раз ей захотелось оставить все как есть. Джим слушал ее без вмешательств, Джим был заинтересован ее словами без лишних действий. Она хотела сделать хоть что-то, а он уже грубо смеялся. «Да это же мой звездный час!» — он не боялся смерти, скорее имел к ней чисто деловое отношение. Эвр никогда не сталкивалась с подобным. Их пять минут затянулись в регулярные встречи. И каждый раз он делал что-то, чего она не могла предугадать. Один раз он принес ей торт, потому что «ты вообще что-нибудь ешь в этой халупе?» Потом танцевал во время их разговора, засыпал или взрывал что-то. Эвр наблюдала — пристально, внимательно, и в конце ей захотелось его изучить. Досконально: заглянуть внутрь его головы, познать каждую мысль, понять их порядок. Позднее она поняла — порядка нет. Джим делает то, что ему заблагорассудится, но при том имеет всегда сотни готовых планов. Он редактирует их на ходу, он изменяет и подстраивает их под обстановку. Эвр могла предугадать всех людей, предвидеть тысячи исходов — но Джим оставался тайной. Тайной, которая в один из дней сказала: «Тебе там не скучно?» — и разбила стекло толщиной более чем в десять миллиметров. Он помогал ей во всем. Даже когда она могла справиться сама, почему-то просила его — это вошло в привычку. Спрашивать совета, слушать его. И понимать, что с каждой встречей момент окончания все ближе и ближе. И ничего не говорить об этом. Джим не знал ничего о личном пространстве, Эвр было на это плевать. Когда он подходил вплотную, когда его дыхание жгло ее кожу — она ощущала что-то новое. Их любопытство друг к другу было выше понимания других. Эвр попросила после того как все кончится, привезти его труп ей. «Милая, если тебя интересует мое тело, — почти касаясь своими губами ее уха, шептал Джим, — то можешь изучить его в любой момент. Я даже покажу, откуда начать». Эвр Холмс не знала, что такое любовь. Джеймс Мориарти в нее никогда не верил. И все-таки в камере с выбитым стеклом, переплетая пальцы, сжигая друг друга прикосновением губ, они не знали, как описать свои чувства иначе.