На кровати и под

У Юи дрожат пальцы, холодные, липкие от пота, а поперек горла застрял комок — его тошнит так, что глаза слезятся. Он недовольно морщится и с усилием сглатывает, невольно дергаясь от слишком громкого звука, замирает, вслушивается в тихое сопение Оно-семпая — оно продолжается все в том же ритме, не сбившись — и вздыхает с облегчением. Юи слишком суетится, его и раньше спокойным нельзя было назвать, но сейчас он бьет все свои рекорды по частоте совершаемых им действий в минуту. Особенно это заметно рядом с Фуруей-саном, который деловито стаскивает с него штаны и даже бровью не ведет. «Его глаза слишком светлые», — думает Юи, они яркими пятнами светятся в темноте, словно лазеры пригвождая его к стене. Это нервирует, честное слово, когда день, когда светит солнце, Фуруя-сан не слишком много на него смотрит, и ему пришлось приложить много усилий, быть настойчивым на грани назойливости, чтобы обратить на себя внимание на бейсбольном поле или в буллпене. И ему удалось. Теперь Юи преследует ощущение тяжелого взгляда, не отпускающего его ни на секунду. Две холодные звезды. Возможно, в тот раз ему не стоило целовать Фурую-сана. Но тогда ему не очень думалось, зато сильно хотелось, они лежали на траве после пробежки, а у Фуруи-сана над верхней губой собрались капли пота. Сейчас же Юи больше думается — больше о всякой чепухе, чем о деле — и почти не хочется. Но Фуруе-сану все равно, этот невозможный человек в принципе не умеет отказывать своим желаниям, а с тех пор как Юи поцеловал его, Фуруя хочет много и многого. И берет, затаскивая Юи на свою кровать и снимая с него штаны. Юи пытается что-то возразить, но Фуруе-сану стоит только посмотреть на него так, словно сожрать его хочет, и он сдается ему на милость. На самом деле Юи с ума сходит от него, от того, что он честен с собой, с ним, со своими желаниями, от того, что Фуруя-сан такой жадный. Именно поэтому его руки безвольно опускаются вниз, а в голове гулкая пустота с обрывками непонятных мыслей. Он утыкается лицом в плечо Фуруи-сана и тихо всхлипывает, когда холодные пальцы обхватывают его член. О, как он любит эти пальцы, вечно холодные, длинные, сильные пальцы с гладкими корочками мозолей, от хватки которых на запястьях всегда остаются синяки. Сейчас Фуруя-сан непривычно осторожен, его прикосновения практически невесомы и оставляют после себя только колкую прохладу, от которой поджимаются пальцы на ногах. Этого мало, невыносимо мало для того, чтобы кончить. Юи привык к его силе, она стала наркотиком для него, он ждет грубых прикосновений, доводящих удовольствие до боли. Можно попросить сжать сильнее, но если он раскроет рот, то все стоны вырвутся наружу, Оно-семпай точно проснется, а у него самого разорвется сердце, которое и так бьется где-то в голове. Лучше показать как надо, Фуруя-сан быстро учится, и Юи тяжелыми, непослушными руками — к каждой как будто по гантели привязали — отводит резинку его трусов вниз, высвобождая член. Фуруя-сан прекращает двигать Юи обхватывает его член у основания и ведет вверх, чувствуя, как пульс Фуруи-сана отдается в его ладони. Головка, на которой выступила всего одна крупная капля смазки, медленно скрывается под крайней плотью, и тогда он сжимает ее в кулаке. Несильно, но этого хватает, чтобы Фурую-сана подбросило вверх с глухим вскриком — Юи даже испугался бы, если бы не кончил в этот момент, ощущая, как сильно сжимаются пальцы на его собственном члене, и заваливаясь вбок, на подушку, пытаясь заглушить ею собственный стон. Дальше — только тишина и скрип кровати над ними, Юи в исступлении молится про себя, только чтобы Оно-семпай не проснулся так скоро, и отдрачивает Фуруе-сану быстро и жестко, тот не может вдохнуть, только беспомощно открывает и закрывает рот. И смотрит на него ошеломленно — у Юи от этого взгляда кружится голова, ему кажется, что он мог бы кончить от этого еще раз, настолько невероятно потрясающе Фуруя-сан сейчас выглядит. Они успевают, Фуруя-сан падает сверху на него как раз в тот момент, когда дно верхней койки глубоко проседает в одном месте, а ладонь Юи обжигает сперма. Другой рукой он шарит по кровати в поисках одеяла и накидывает его на них буквально за мгновение до того, как раздается хриплое: — Фуруя, ты, что, не спишь? Юи хочется стать как можно меньше, меньше, чем есть, а еще лучше — исчезнуть. Фуруя-сан лежит сверху на нем, размякший и очень тяжелый, дышит размеренно, глубоко — кто бы мог подумать, что он умеет так притворяться? Кровать снова скрипит, Оно-семпай ворочается несколько минут, но они не двигаются еще дольше — пока его дыхание снова не станет ровным. Юи пытается выбраться из-под Фуруи-сана, но тот не дает, глаза его страшные, со зрачками, поглотившими всю светлую радужку, а в живот упирается все еще твердый член — кажется, он разбудил настоящего монстра.