Золотой шпион

Шуршанье крупного дождя нарушило ночную тишину. Заспанная Линали нехотя приоткрыла глаза, не понимая причину своего раннего пробуждения. За широким арочным окном царит темнота, сквозь которую проклевываются тусклые огни, освещающие далекий город. Ли-младшая рассеянно смотрит на небо, словно покрытое траурной шалью, застелившей Землю в поздние часы. Линали определенно ненавидит это время суток — время, когда тьма побеждает свет и торжествует над людьми, мир обретает истинные краски, а Тысячелетний выходит на охоту. Побелевшие пальцы сняли засов, распахнули двойную раму. Комната, полная гнетущих теней, впустила озоновую свежесть. Сплошные дожди — то, к чему девушка не сможет привыкнуть в Лондоне, — напоминание о серости и безнадежности бытия. Серый... Как много значит этот цвет. Противный тусклый, промозглый никакой и… любимый, цвет его печально смеющихся глаз. Ласковый ветерок небрежно взлохматил отросшие волосы, прогнал последние остатки сна. Линали неспешно направилась к узкому лакированному шкафу. Босые ноги ощутили приятный холод старинного камня. Коли встала раньше, стоит потренироваться. Тем более, она в последнее время запустила тренировки, таская нескончаемые запасы кофе научному отделу и, конечно же, брату, зараженному новейшей инновационной идеей. Среди комплектов униформы да пары гражданских вещей нашлась таки спортивная одежда. Для всех экзорцистов она состоит из штанов и футболки-безрукавки и должна быть подогнана по фигуре, не стесняя движений. У Линали же имеются шорты, так как тип ее иносенс предполагает свободные ноги. Персиковая ночная рубашка грациозно скользнула со стройного тела. Линали обернулась к мертвому свету луны, получившей свободу из плена туч. За окном, почти у кровати, на секунду завис золотой шарик. Девушка ощутила его несуществующий взгляд, атаковавший голую кожу роем мурашек. «Он все записывает!» Ли не зря испугалась. Архив голема мог посмотреть как сам Аллен, так и начальство по первому требованию предоставить записи. Страшно представить, сколько людей будут лицезреть ее в таком виде. Вешалка сразу опустела, оставляя форму на полу. Сестру смотрителя куда больше волновала собственная честь. Ни в чем не повинному предмету размещения тряпок предстояло стать жертвой во благо хозяйки - вешалка была прицельно запущена в уолкеровского вуайериста. Брякнула задетая рама. Свистнул ускользнувший золотой шпион. Линали подхватила тренировочный комплект, забилась в дальний угол — не дай бог, голем вернется.

***

Тимкампи влетел в окно на противоположной стороне здания. Комочек света встретила жуткая картина на всю стену. На такую наткнешься случайно в ночи, не грех сбежать без оглядки. Карликовый клоун с провалами вместо глаз тащит на горбу громоздкий гроб, обвитый ржавыми цепями. Черты лица искажены страданием, муками непосильной тяжести. При этом существо корчит улыбку, слишком неуместную, слишком фальшивую, болезненную. Костюм клоуна пестр и мрачен. Фоном служат абстрактные смешанные цвета: Темно-зеленый, бордовый, синий, черный, серый, примесь охры. Картина выполнена в холодных тонах, ставших еще темнее с течением времени. Столь мрачное полотно — в комнате вечно улыбающегося мальчика, решившего по юношеской дурости взвалить на себя крест всего Чёрного Ордена. Хозяин комнаты мирно сопит под изображением, прикрыв лоб уродливой рукой. Седые волосы, разбросанные по мятой подушке, переливаются серебром в свете немой луны. Одеяло наполовину съехало на пол. Голем стремительно спикировал на кровать прямо в грудь Уолкера. Тот вскочил, вскрикнув от неожиданности. Ошалелый взгляд встретил Тима, дружелюбно мотающего закрученной кисточкой на хвосте. — С ума сошел? Ты мог сломать мне ребра! Фамильяр не растерялся, взвился да и воткнул голографическое видео ему под нос. Аллен растерянно моргнул и замер. На проекции отразилась женская фигура. Она стояла к нему спиной и была полностью обнажена. Кремовая кожа казалась фарфоровой во тьме ночи. Линали обернулась, испуганно взирая на незваного гостя, и предстала перед ним во всей своей красе. Лицо невольного зрителя покрылось красными пятнами, челюсть слегка отошла с законного места. Аллен рванулся куда-то в сторону, с жалким писком сорвался с кровати. — Ти-и-им... — угрожающе взвыло нечто с пола. Голем смекнул, что поощрения ему не ждать, и был таков. — Припомню, гад! — выругался Аллен, улиткой заползая обратно на кровать. — Разбудил, чертенок, ради… Перед внутренним взором вновь предстал ладный стан девушки, изящность форм запретной красоты. Уолкеру стыдно, он не имел права смотреть. Юноша закутался в тонкое одеяло, уткнулся в подушку. Но, черт возьми, приятно. «Приятно? Приятно, мать его?! - сжал простыню в кулаке. - В каком месте подглядывать за женщиной может быть приятно?!» «В определенном», — возражает тело. «Это низко и мерзко. Почему я не отвел глаз? Почему до сих пор прокручиваю эти моменты в голове?» «Усни, усни, усни, — повторяет Аллен, начиная считать Тимов, что, разумеется, совсем не помогает. - Мне надо спать, срочно. Кого же считали в оригинале? Вспоминай! Мана, помоги мне!» — взмолился, кусая подушку. Щеки буквально горели, сердце неистово билось, а низ живота словно жарило на медленном огне. «Господи, что это?» Перевернулся на спину (на животе по понятным причинам стало не удобно). «Нет, только не это». Аллен был уверен в собственных чувствах. Всегда заботился о Линали, как о боевом товарище, подруге, сестре, о… О ком еще, сам не понял. Стремился укрыть, защитить, утешить. Ему становилось тепло, радостно рядом с ней, не так больно было переносить удары судьбы. А теперь… — Боже, да вы издеваетесь! — отчаянный вопль раздался в ночи.