Барьеры

      Это был скучный длинный день, проведенный в общении с уполномоченным от Андромеды, который обладал несчастной привычкой вставлять «гм» посредине каждого предложения. Теперь они оба чувствовали себя невероятно глупыми, и Вайеррэн не могла перестать передразнивать его.       — Прекрати, — запротестовал Мордион, тяжело дыша, — иначе я никогда больше не смогу посмотреть бедняге в лицо.       — Это было бы… гм… неудачно, — серьезно ответила Вайеррэн.       Мордион выгнул бровь, и невозмутимое лицо Вайеррэн снова расплылось в ухмылке. Она плюхнулась на кушетку, упав на него и хохоча до полного изнеможения.       Ее блузка задралась, когда она перекатилась. Мордион поймал себя на том, что протянул руку, положив ее на живот Вайеррэн, чтобы почувствовать, как мягкая плоть дрожит от смеха — он всегда считал ее смех дивным, — что заставило ее засмеяться еще сильнее. Он с улыбкой наклонился над ней. Ее щеки порозовели, а чудесные извивающиеся волосы выбились из узла, и Мордион вдруг осознал, что если он подвинет руку выше, она не станет возражать. И более того — он очень этого хочет.       Он хотел, и он мог. И нечему его остановить.       Это было словно ушат ледяной воды. Он уставился на свою белую костлявую руку, лежавшую на теплой смуглой коже.       — Я зачаровываю тебя, — произнес он, испытывая такое отвращение к самому себе, что почувствовал физическую тошноту.       Всё было хорошо, когда он был Рабом и их общение было безопасно. То, чем они стали друг для друга теперь, гораздо важнее, и слишком легко могло быть испорчено.       Вайеррэн больше не смеялась. Он поднял взгляд и обнаружил, что она хмурится на него, приподнявшись на одном локте.       — Это не так, — раздраженно произнесла она. — Я не четырнадцатилетняя Энн Стэвели, а ты несешь чушь.       Он попытался убрать руку, но Вайеррэн упрямо положила на нее свою, яростно наблюдая, посмеет ли он отстраниться. Хотел бы он, чтобы она отпустила его — он чувствовал себя больным еще больше.       — Меня обучали использовать тонкое убеждение, чтобы добиваться цели, — мягко попытался он объяснить. — Конечно, раньше цели не были моими. Но…       — Я поняла, что ты имеешь в виду. Но быть собой не значит зачаровывать кого-то! — сердито ответила Вайеррэн. — Об этом ты не думал?       Мордион хотел объяснить, что быть им — не самое четкое понятие. Порой он не знал, где заканчивается его обучение и начинается он. Он думал, что его личность сохранялась в общении с Малышкой, но Малышка была теперь реальна — не просто уголок в голове, — а Баннус показал ему, что всё не так-то просто.       Однако Вайеррэн уже разозлилась, и он не знал, как это выразить. Он закрыл глаза и сконцентрировался на том, чтобы сохранить дыхание ровным.       — Ты выглядишь совсем больным, — мгновение спустя произнесла Вайеррэн — смущенная и полная раскаяния.       Она отпустила его руку, и Мордион едва не отдернул ее, но вовремя понял, как Вайеррэн наверняка это воспримет. А он не хотел обидеть ее. И скоро он снова будет способен наслаждаться простым удовольствием прикосновения. Так что он медленно отодвинулся от опасного места и взял Вайеррэн за ладонь, устроив их сцепленные руки на кушетку между ними — и связь, и барьер.       Снова последовало короткое молчание.       — Я знаю, ты думаешь, будто не можешь получить то, чего хочешь, — наконец, произнесла Вайеррэн, когда он так ничего и не сказал. — Но подумай вот о чем: ты — то, чего желаю я, — от этих слов он открыл глаза — она покраснела, но выглядела решительно. — И я рада убедиться, что желанна для тебя.       Каким-то образом Вайеррэн всегда была способна добраться до самой сути вопроса. Мордион моргнул и заставил себя заглянуть в собственную голову. Властители создали искусственные блоки, чтобы не дать ему говорить или добиваться чего-то для себя. Эти блоки, конечно, исчезли. Но, как бы это ни было несправедливо, его собственный мозг выстроил на их месте свои.       То, что Вайеррэн лучше него в ментальной магии, одновременно и хорошо, и досадно, подумал Мордион.       — Сожалею, — произнес он, чувствуя страшную усталость.       Вайеррэн начала качать головой, но потом заколебалась.       — Нет… то есть, нет, но не за то. Ты должен сожалеть о том, что думал, будто я не знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понять, когда ты пытаешься зачаровать меня.       Он смог устало усмехнуться:       — Виновен в высокомерной самонадеянности, как и во всем остальном.       — Ты считаешь, что виноват во всём, — едко произнесла Вайеррэн, однако потом ее тон смягчился. — Но я тоже сожалею. Я знала, но не подумала, — он сжал ее ладонь, и она ответила на пожатие. — Мы… мы можем действовать очень медленно.       Она произнесла это утвердительным тоном, но ее голос был неуверенным, как если бы она ожидала, что он может ответить: оно того не стоит, чтобы встречаться с его демонами; и, возможно, им лучше продолжить общаться как Рабу и Малышке, как Первому и Второму Властителю, в конце концов.       — Да, — Мордион улыбнулся ей поверх их соединенных рук.       Он всё еще не понимал, зачем нужен ей, но она была нужна ему — столько, сколько он мог получить. И ему было позволено желать этого, как бы ни пытался его разум убедить его в обратном. Будет непросто научиться, что в конце концов он может добиваться чего-то для себя, но когда Вайеррэн добивается того же, всё возможно.