Шуга никогда не бегал так быстро.
Его дыхание сбилось ещё на полпути от интенсивной погони. Белая чёлка застилала глаза, как бы защищая от проклятого света луны. Чёрная майка развевалась, как парус, ловя на себе жёлтенькие кружочки от света мощных фонарей. Обувь, надетая наспех, сильно сжимала ноги, из-за чего блондин спотыкался о каждый мелкий камушек. Шуга бежит с другого конца города, поэтому тело ежесекундно становится ватным, дыхание учащается, от чего приходится жадно глотать ртом воздух и медленно задыхаться. Сердце быстро бьётся, звенит в ушах, что заставляет непослушное тело двигаться дальше. Ноги подкашиваются, горло неприятно сводит, а бежать нужно. Остаётся пробежать пару кварталов и забежать в родную девятиэтажку, подняться на девятый этаж и укрыться в своей крохотной квартирке, ощущая себя в полной безопасности. Но шаги преследователей становятся всё громче, оповещая о том, что они близко и пора вываливаться из омута мыслей. Сейчас бег блондина можно сравнить со спокойным шагом, потому что перед глазами все плывёт, то ли от страха, то ли от усталости. Внезапно его хватают за шиворот и тянут назад. Он радуется, что больше не придётся бежать, и огорчается тому, что завтра он будет весь переломан. Блондин успевает насчитать пять парней в чёрном, которые хорошо постарались, дабы спрятать свои лица. На их лицах чёрные маски, на головах чёрные кепки с маленькими железными кольцами на козырьке, у некоторых выскальзывают короткие пряди волос, блестящие при свете луны, а у других видно только открытый лоб с парой ранок и чёрные глаза. Пятеро против одного — блондин отказывается так играть, не честно. Его бьют кулаком в лицо, от чего место удара пульсирует, отзываясь легкой дрожью по всему телу. Всё-таки сумев взять волю в кулак, он разворачивается и даёт хорошей сдачи, снимая с противника маску. Он замечает лишь пухлые губы и прядь серых волос, потому что маска в следующий миг снова идёт на защиту хозяина. Шуга ловко отражает удары до последнего, откидывая нападающих одного за другим в стороны. У него даже получается отбить дубинку, а это уже большой прогресс. Противники не иссякают, а лишь приходят на замену другим. Силы не вечны — они ежеминутно покидают блондина. Отступать некуда, на помощь прийти некому. В подворотню заглядывают разве что бездомные коты и собаки, которые лишь спокойно посмотрят и пойдут дальше на поиски еды. — Это был ты! Это всё из-за тебя! — провокационная фраза заставляет вернуться в реальность и отбить удар железной дубинкой. Обезумевшая банда, кажется, и кровинки не потеряла, раз всем составом она снова заходит на блондина. Из его груди вырывается крик, что даже ворона, которая наблюдала за дракой все это время, решила улететь, ибо исход был ей известен. Он не может вот так сдаться и остаться здесь, в грязном и давно забытом переулке. Он срывается с места и вновь начинает бороться, получая множество красных отметин на своём бледном лице. Животная ярость рвётся наружу, разбрасывая противников в стороны. И остаётся всего один, кажется, тот, с пухлыми губами. Парень даёт ему под дых, от чего блондин теряет равновесие и падает на жёсткий асфальт. Где-то отдалённо слышится звук падающей железной дубинки, которая так хорошо помогала ему справляться с нападающими и не отчаиваться. К губастому присоединяются другие и начинают пинать скрутившееся тельце. Блондин перекатывается на другой бок, продолжая кричать: «Прекратите». Его никто и слышать не хочет, всем плевать на его мольбы. Его глаза, в которых виден расплывчатый мир, улавливают возносящуюся над ним железную дубинку. — Это всё ты! — удар приходится по левой руке, от чего блондин кричит чуть ли не на весь город. Оцепивший его круг быстро расходится по приказу главаря. Банда удивлённо переглядывается, смотря на того парня с пухлыми губами, который продолжал держать дубинку в руках. — Чим, прекрати, — раздаётся голос главаря, пытающегося подойти к парню. Чим лишь громко кричит, снимает с себя маску и заносит дубинку с новой силой и с новым воплем. Блондин зажимается, готовится к удару. Его снова бьют по той же руке, он снова кричит и хватается за больное место. А если он больше не сможет играть? Блондин перекатывается, в судорогах дёргает ногами и последнее, что он видит, как губастого уводят силой.***
В квартире стоял невыносимый запах. Кругом царил беспорядок. Из углов несло протухшей едой и слежавшимся мусором. Повсюду были разбросаны шкурки от различных фруктов, яблочные огрызки, бутылки из-под пива, пустые консервные банки, грязные пластиковые тарелки и несколько скомканных бумажек. Рядом валялись рваные простыни, сбитые в комок тоненькие одеяла и свернутые матрацы. В маленькой кухоньке валялось перевернутое мусорное ведро с гниющими объедками, в раковине громоздились горы немытой посуды, в хлебнице копошились две серые мышки, активно подъедающие остатки хлеба. Возле плиты стояло несколько коробок с протухшей рыбой, напротив стоял маленький телевизор на дорогом холодильнике, рядом на маленьком столике твёрдо стояла прозрачная бутылка с жёлтенькой крышечкой, а рядом валялась чёрная влажная салфетка. На кожаном кресле, втором дорогом предмете в этом помещении, возвышалась гора одежды, в которой копался высокий брюнет. — Чимин, как ты мог? Ты понимаешь, что мог поставить под угрозу всех нас? Ты, блять, понимаешь, что ни в коем случае нельзя снимать маску?! Понимаешь?! — делится своими впечатлениями Намджун — лидер этой свалки. Чимин чувствует, как сердце у него замирает в ожидании того, что Нам потребует в наказание. Он мнётся на месте, опустив взгляд в пол, и нервно теребит пухленькие пальчики, пытаясь не задохнуться от гнилого запаха. Чёрный Чимин — эстетика. Но ему бы только за цветочками ухаживать да взъерошенную шерсть любимого кота причёсывать, но в бандах состоять ему категорически запрещено. — Нам, прошло уже два с половиной дня, и он, наверное, не увидел и не запомнил… Я бы тоже в темноте не разглядел… — Чимин пытается оправдаться, но ловит на себе разъярённый взгляд лидера и сразу затихает, давая тому выговориться. Руки снова начинают трястись от нервов и страха, сердце бешено бьётся, губы пересыхают, а живот неприятно сводит. Парень старается задержать дыхание на несколько секунд, но Намджун замечает и даёт грубый подзатыльник. BTS — место для тех, кто любит мстить. Это место для псов, с которых сняли намордники, давая разрешение клацать огромными челюстями. Этих псов спустили с цепей, позволяя им прятаться в гулкой тишине и нападать, как диким зверям. Но все эти псы — одна большая семья. Они как стая, которая всегда вместе. У каждого пса кого-то отняли и заставили страдать от боли под рёбрами, но здесь, здесь им помогли. Чимину совсем не место в BTS, Намджун давно бы отправил его домой цветочки поливать, но вот сам Чимин не хочет, да и без этого парня тускло будет. Нам и представить боится, как он будет жить без этого пацанёнка, который вечно висит на плечах и задорно смеется, передразнивает, показывает язык и тут же скрывается в своей комнате. Да и самому Чимину будет сложно отвыкнуть от этих парней, вечно говорящих всякие грубости про его губы и маленькие пальчики. Он не сможет отвыкнуть от праздничных дней, в которые носился по торговому центру, метался из одного магазина в другой в поисках подарков. Он не сможет отвыкнуть от каждого парня, ибо они все глубоко запали в душу. Он с ними слишком долго. — Сегодня… сегодня, нет… месяц! Месяц ты будешь убираться, Чимин! — раздаётся множество радостных визгов. Даже копошащийся в куче белья брюнет вскинул одну из футболок к потолку. Все были безусловно рады, что избавятся от такого срача на месяц. Вот только Чимин закатил глаза и закусил нижнюю губу, как можно больнее. Ему не хотелось подбирать за всеми целый месяц, учитывая их издевательства и шутки. — Удачи! — Ты сможешь! — Главное старайся! — Не падай духом, Чимин-а! Все парни подходили по очереди и клали груду вещей в мощные руки, которые еле сдерживали вес этого груза. Чимин устало выдохнул и опрокинул груду вещей на грязный пол, который тоже следовало помыть. Парень вынес из кухни весь мусор, аккуратно сложив его около заполненных мусорных баков, потом наполнил раковину горячей водой. Раковина наполнялась медленно, потому что вода текла тоненькой струйкой. Сперва он вычистил несколько тарелок, а затем приступил к ножам, вилкам и ложкам.***
Он висел вниз головой и наблюдал через полупрозрачный тюль на чужом окне, как парень с копной серых взъерошенных волос не спеша моет посуду и смотрит маленький телевизор, стоящий на холодильнике. У Шуги расширились зрачки, он только сейчас понял ужас катастрофы, в которой сейчас находиться. Его охватил смертельный страх: конечности оцепенели, во рту пересохло, позвоночник сковало, ветер дул в лицо, неприятно развевая мятную чёлку. Рыжий парень пытался бороться с его весом. Он плотно обхватил его ногу и, зарычав от усилия, потянул ближе. Шуга мгновенно очнулся: начал размахивать руками, раздирая о белые кирпичи ногти. Несколько секунд казались чуть ли не вечностью. Только тогда, когда всё тело Шуги, перетащенное через железную решетку парапета, оказалось в полной безопасности бетонного углубления, рыжий паренёк отпустил его и повалился на бетонную поверхность. Шуга тут же плюхнулся рядом. Пахло пылью, старой краской и свежим воздухом. Некоторое время они оба просто часто дышали. После рыжий парень набрал в лёгкие побольше воздуха и вжал голову в плечи. Шуга закрыл глаза и уткнулся тому в бок, слегка приобняв за талию. Тишина убивала. Где-то внизу проехала машина: шины тихо прошуршали по асфальту. Фонарь начал мигать, лампочка норовила перегореть. Глаза парней были закрыты. Каждую секунду слышались глубокие вздохи. Пока Шуга старался всеми силами восстановить контакт с окружающим миром, Хосок глубоко задумался, стараясь сохранять спокойствие. — Ещё раз так сделаешь, я тебя сам прикончу. Понял? — парень говорил шепотом, боясь спугнуть маленькое существо. Он стал дышать тише, слега справляясь с волнением. — Х-хосок, блять, з-замолчи, — зубы стучали от холода, приятно клацая. Шуга решил уйти от ответа, ибо незачем грузить парня своими проблемами. — Т-только родителям н-не говори… — парень постарался натянуто улыбнуться, чтобы сбавить гнев друга, но он лишь подбросил дров в огонь. — Блять! Юнги! Как не говорить?! Ты, блять, понимаешь, что ты сейчас пытался суициднуться?! Ты думаешь, я не вижу, что у тебя какие-то проблемы?! Ты думаешь я не вижу?! — рыжик поднялся с холодного пола и присел на корточки, пристально глядя в глаза-щёлочки. На миг Юнги показалось, что в глазах друга мигают сердитые отблески огня. Они казались на столько реальными, что Юнги на несколько секунд позорно засмотрелся. — Эй! Я с кем говорю?! — Юнги тут же очнулся и скривил лицо в противной гримасе, давая понять, что разговор продолжать бессмысленно. — Прекрати свои ночные вылазки. На неделю. Пожалуйста, Юнги. Обещай мне, ладно? Это опасно для тебя, слишком, — просьба прозвучала, как ни странно, в мягком, тёплом тоне. Хосок повидал намного больше его и лучше знает о жизни. Но всё же Шуга не маленький. Он сам сможет разобраться как с собой, так и со своими проблемами. — Нет, — отрезает Юнги. Хоть у него иногда и случались приступы, но он научится себя контролировать. Провалы в сознании бывают редко, поэтому он может со спокойной душой лазить по улицам Сеула, как днём, так и ночью. — Это для твоего же блага, Юнги. Прекрати выпендриваться и прислушайся наконец, — Хосок продолжал говорить в спокойном тоне, как бы успокаивая и давая время отпустить шок восвояси. — Нет, — Юнги поднимается с пола и идёт на выход, напоследок громко хлопнув дверью.