***
Дни складывались в недели. Северус довольно часто навещал Блэков: то относил зелья, то приносил домой фиалы с кровью Беллы, чтобы, проведя исследования, сварить зелья индивидуальной направленности. У Гарри все было благополучно, пацану даже ничего и не сказали по поводу ритуала. Только отвели на прием к колдомедику, и все. У Петуньи тоже все хорошо, я по-прежнему помогала ей, но со всей этой круговертью мы даже переписываться перестали. Неожиданно моя писательская деятельность стала приносить заметно больший доход, чем садик. Мы с Дианой значительно расширили ассортимент предлагаемой продукции. С игрушками у нас было не то чтобы очень, а вот обучающей литературы для малышей в волшебном мире практически не было. Поэтому мы быстренько сообразили всевозможные раскраски, прописи и тому подобную мелочевку, которой в моем мире были завалены все прилавки в отделе с обучающей литературой для детей дошкольного возраста. Ну и накрутили там по мере собственного разумения всевозможных плюшек, чтобы маленьким мажатам было в удовольствие порисовать. Ничего экстраординарного, чтобы не сильно удорожать продукцию. Ну, например, если малыш хорошо раскрасил медвежонка, то он становился «объемным» и, послав воздушный поцелуй, прикладывал лапки к груди, чтобы показать, как он любит своего «создателя». Звук мы к нашим поделкам не прикручивали, потому как это требовало совершенно другого уровня вкладываемой магии, а значит, затрачивалось больше времени, следовательно, книга становилась дороже. В общем добавили немножечко анимации. Нарисованный персонаж мог и погрустить, печалясь, что его так неаккуратно разрисовали. Особенно хорошо расходились прописи у маглорожденных первокурсников. Все же перейти с шариковой ручки на гусиное перо — это очень непросто. Так что благосостояние нашей семьи увеличивалось не только стараниями Северуса, хотя мне и было далеко до его заработков. Он постоянно экспериментировал, но отказывался рассказать, что к чему, пока не доведет все до ума. Понемногу капали деньги за патент, который был подарен Марволо. Да и мою идею с зельями для детей Северус воплотил в жизнь и неплохо на этом заработал, отдав патент на откуп аптекарям. А вот с сыном творилось что-то непонятное. Я по-прежнему навещала его в строго оговоренные часы. После той «недоссоры» все будто бы наладилось. Мы читали вместе, гуляли, благо лето выдалось чудесное. Драко с удовольствием демонстрировал мне свои успехи в обращении со своим личным жеребцом, но нет-нет, да и посматривал на меня как-то особенно внимательно. — Мама, ты потолстела? — вдруг огорошило меня дитя. — Ты так думаешь? — переспросил я, внимательно оглядывая себя. А посмотреть уже было на что. Шел пятый месяц моей беременности, и при ходьбе мантия обрисовывала уже довольно приличных размеров животик. Повезло, что в эти дни старшему поколению Малфоев было явно не до меня, а то не миновать бы мне допроса. Однако с этим, похоже, вполне справится мой собственный ребенок. Драко решительно подошел ко мне вплотную и, ткнув пальцем в живот, спросил: — Что это? — и так сурово свел брови, что я с трудом удержалась от смеха. — Живот, — постаралась как можно спокойнее ответить я. — Мама! — топнул в раздражении ногой ребенок. — Прости, родной. Я должна была тебе рассказать об этом раньше, но мы так мало видимся, что я не хотела тратить время на посторонние разговоры, — повинилась я. — Давай присядем под нашим деревом, и я все тебе расскажу. Ладно? — Рассказывай, — насупилось мое блондинистое чудо и требовательно посмотрело на меня, усевшись на скамейку. — Ты же знаешь, что мы с твоим папой не были настоящими мужем и женой. — Да, — едва сдерживая нетерпение, ответил Драко. — Я встретила мужчину, которого полюбила, и он тоже любит меня. Мы недавно поженились. И несколько месяцев спустя у тебя будет братик или сестричка, — улыбнулась я. — Давай ладошку, чувствуешь, как он шевелится? — спросила я, приложив его ладонь к животу. — Малыш хочет с тобой познакомиться. Чувствуешь? — радостно улыбнулась я. Вот только ответной улыбки я не дождалась. Сын нахмурился, весь как-то закаменел, вырывал руку и, не глядя на меня, спросил: — Значит, я тебе теперь не нужен? И не дав мне ничего ответить, закричал: — Ну и пусть! Ты мне тоже не нужна! И вообще ты мне никто! У меня есть настоящая мама! Убирайся отсюда! Правильно они говорили, тебе не место в нашей семье! Все произошло столь стремительно, что я буквально ничего не смогла сказать. Сердце забилось, как заполошное. Я попыталась побежать за сыном, но не смогла пробежать и несколько метров, как внизу живота разлилась резкая боль, и он стал будто бы каменным. «Нет, нет. Только не это, — метались в голове перепуганные мысли. — Надо домой и вызывать медика». Но покинуть поместье своим ходом мне не дали. Передо мной появился Ридли и, не сказав ни слова, депортировал меня за пределы домена. Это еще больше усугубило мое и без того не безупречное самочувствие. Я успела только позвать Хэя и отключилась. Пробуждение меня не порадовало. В комнате никого не было, когда в открытое окно влетел семейный филин Малфоев и, сбросив громовещатель, был таков. В тишине раздался вымораживающий голос Абраксаса, который уведомлял меня, что отныне моя персона не должна появляться в их домене. Впрочем, это прошло мимо моего сознания. Вот только в конце был «довесочек» в виде послания от сына, в котором он довольно эмоционально, как и положено детям его возраста, подтверждал слова деда. И как только я услышала это, в двери влетели Северус с нашим колдомедиком и, не говоря ни слова, влили в меня какое-то зелье, и вуаля — я опять уплыла в темноту.***
Вся следующая неделя прошла как в тумане. Я почти не просыпалась, меня регулярно пичкали бесконечными зельями. Потом, очевидно, в зависимости от времени суток, меня поили/кормили чем-то жидким или пюреобразным, и я опять впадала в сонное оцепенение. Но в конце концов эта неделя подошла к концу, и мне было позволено прийти в себя. Северус сидел рядом, держа меня за руку. Моя свободная рука первым делом метнулась к животику, я же вопросительно посмотрела на мужа. — Опасность миновала. Не скажу, что вероятность выкидыша была стопроцентной, но мы с Николасом перенервничали будь здоров. Я не буду сейчас расспрашивать тебя, что произошло у Малфоев. Покой — это все, что тебе сейчас необходимо. И как бы твоя натура ни стремилась к свободе, но ближайшую неделю, а то и две, ты проведешь в постели. Дальше посмотрим. Я только послушно кивнула, поглаживая животик и наслаждаясь несильными, но вполне отчетливыми движениями малыша. Взяв Северуса за руку, приложила его ладонь туда же, и пусть весь мир подождет. Прислушавшись к совету мужа, врача и собственной интуиции, постаралась не вспоминать события того злополучного дня. Спустя две недели мне разрешили вставать и свободно передвигаться по поместью. Тогда же, не без помощи любимого супруга, я написала письмо Драко. Несмотря на то, что сын уже научился читать, выбрали говорящий вариант. «Драко. Если захочешь поговорить, позови Хэя. Люблю тебя. Всегда твоя, Дарина». Сколько я бумаги изорвала, пока сочинила это послание, не передать словами. Там были и едва ли не трехстраничные опусы и уверения в вечной любви. В общем, много чего было. В итоге я отправила эту коротенькую записку, в надежде на то, что пройдет немного времени, и мое чудушко вспомнит все хорошее, что было у нас за эти годы. И, несмотря на явно негативную реакцию родни, все же захочет увидеться и поговорить со мной. — Не сомневайся, он придет. Как бы его ни настраивали против тебя, Драко все равно потянется к живому, выходящему за рамки этикета общению. У них там слишком все зажато рамками традиций. Да и, насколько я успел понять, что Абраксас, что Люциус слишком заняты делами, чтобы уделять много времени ребенку. Нарцисса же всего лишь портрет, что бы она о себе ни думала. — Больно, — прошептала я, прижавшись к мужу. — Все будет хорошо, вот увидишь, — крепко обняв меня, проговорил Северус.***
Я совершенно перестала выходить из домена. Дела шли как-то сами по себе. Все вопросы, которые изредка всплывали в связи с моей деятельностью, легко решались с помощью переписки. Северус старался радовать меня, как мог. Однако это не означало, что он сидел рядом со мной, как приклеенный. Не-е-ет. Мой муж, собрав всю свою волю в кулак, занялся совершенно неинтересным для него занятием: варкой косметических зелий. Закончив с этим скучным занятием, наведался к Лонгботтомам и разжился каким-то жутко редким сортом роз, которые затем Мэри посадила под окнами моего кабинета. Все облюбованные мною подоконники были утеплены и «умягчены». Последним подарком стала очаровательная небольшая совушка, которая теперь каждый день прилетала ко мне «поздороваться», даже если ее услуги не требовались. Больше всего, не считая размолвки с сыном, меня огорчала невозможность прокатиться на моем звере. Но как только я окрепла и медик дал добро, мы возобновили наши прогулки. Ко мне часто стали подходить малыши, причем совершенно здоровые. Мамаши стояли поодаль и ко мне не подходили. Еще, если Северус находился в своей звериной форме, то я где-то на краю сознания улавливаю эмоции этих крох, их любопытство, восхищение огромным зверем и некоторую толику опаски. Мы решили, что это происходит через мою связь с Северусом и его связь со всеми животными, населяющими его домен. Не то чтобы он читал их мысли или что-то в этом роде, но вот если где-то в его землях с магическим зверьем происходила беда, то он это чувствовал. Благодаря этому все возрастающему единению со своими угодьями мы умудрились спасти трех малышей гиппогрифов, которых по непонятной причине бросила мать. По крайней мере, на своей территории мы ее не обнаружили ни живой, ни мертвой. Жизнь текла своим чередом. Хэй тайком навещал поместье Малфоев, докладывая, что с Драко все благополучно. Он по-прежнему много учится, дед и отец с матерью пытаются ему компенсировать мое отсутствие и пока, вроде как у них это получается. Я пыталась уверить саму себя, что радуюсь этому, но ни фига я не радовалась, а эгоистично пускала сопли в подушку. Северус раз в три дня наведывался в ритуальный зал, что неимоверно его выматывало, отлеживаясь после этого в своей второй ипостаси, а я устраивалась у него под боком. Единственное, что изменилось — в одной из комнат сделали низкое огромное ложе, чтобы, с одной стороны, саблезуб его не мог сломать, а с другой, супруг был категорически против, чтобы я, даже гипотетически, спала на полу. И даже наличие шкуры его не устраивало, и то, что, как правило, я спала на одной из его лап, тоже было, по его словам, неприемлемо. Несмотря на разлуку с сыном, я могу сказать, что это было время тихого счастья. Не надо было никуда бежать, никому ничего доказывать или бороться за кусок хлеба. И у меня, и у Северуса жизнь наладилась, как в личном плане, так и в профессиональном. Потихонечку приближалось время родов, мой живот казался мне необъятным. Сексуальная жизнь давно была под запретом, что меня не слишком радовало. Нет, я не была совершенно дикой в этом вопросе и представляла, как доставить мужу удовольствие, не пересекая запретную черту, но… а как же я? Да и в любом случае, это не способно заменить полноценные отношения. Радовало только то, что о токсикозе я больше не вспоминала. И все же не могла дождаться, когда наконец-то настанет этот долгожданный миг освобождения. Потому как ходить уже было трудно. Да и спала я давно полусидя, словно воспоминание о том времени, когда я еще только ожидала рождения своего дракончика. Под конец я стала не в меру слезливой, но Северус это стоически терпел, а я, как могла, старалась сдерживаться. Ведь это у меня «каникулы», а мой мужчина работал на износ, стремясь заполнить семейное хранилище золотыми монетами, дабы мы ни в чем не знали нужды. Но, сколько веревочке не виться… В одну из ночей я проснулась в мокрой кровати…