***
Петунья тогда изрядно напугала меня своим письмом. Я так перенервничала, не зная, что и думать, в результате оно осталось на столе, а мой старшенький всегда отличался некоторой беспардонностью. В общем, это белобрысое чудовище решило выяснить что это за Петунья, про которую он ни сном, ни духом, и под прикрытием своей домовухи увязался со мной. Встретились мы с ней в привычном нам торговом центре. Гарри с Дадли убежали поиграть на автоматах, а мы присели поговорить. Женщина была явно взволнована, нервно теребила платок в руках, но на первый взгляд и с ней, и с детьми все было благополучно. — Пет, что случилось? С мальчиками вроде бы все хорошо. Что-то с Верноном? — Нет, нет. Все здоровы, спасибо. Я просто боюсь, — всхлипнула Петунья. — Он поедет туда, и, как и она, через пару лет начнет нас сторониться, а потом и вовсе вычеркнет из своей жизни. Родителям тогда было так плохо, они никак не могли понять, что именно сделали не так, за что она их… А теперь и он, — и миссис Дурсль просто разрыдалась, прикрывая рот руками, чтобы не дай бог кто-нибудь не услышал. — Успокойся, пожалуйста. Все будет совсем не так, — догадаться, кто, собственно говоря, такая загадочная «она», было нетрудно. — И у вас же еще останется Дадли. Ну что ты в самом деле, — но по только усилившемуся плачу начала подозревать, что дело-то отнюдь не в Гарри. — Так дело не в Гарри? — начала тихонечко я. — Про то, что племянник уедет, вы ведь знали практически с самого начала, — продолжала вслух рассуждать я, только чтобы потянуть время, да и в надежде, что, прислушиваясь к моему бормотанию, Пет потихонечку начнет успокаиваться, ну или выплачется в конце концов. — У Дадли был магический выброс? Женщина как-то обреченно кивнула и пошла на новый виток истерики. Так, это не дело в самом деле, так себя и до больницы довести можно. Я оглядывалась вокруг в поисках стакана, потом плюнула на приличия, вытащила из сумочки флакон с успокоительным и практически насильно напоила Петунью. Все же иметь мужа-зельевара весьма полезно. У меня в сумочке всегда есть успокоительное, заживляющее и кроветворное. Мало ли что… И за своевременным обновлением моей мини-аптечки неусыпно бдит Хэй. — Извини, прямо не знаю, что на меня нашло, — вытирая лицо совершенно мокрым платком, тихо говорила Петунья. — Все нормально, — откликнулась я, протягивая ей сухой платок. — Не стоит сразу настраивать себя на такой негативный вариант развития событий. И сын, и племянник очень вас любят. Это видно невооруженным взглядом. Хотя, конечно, отношение к сквибам не слишком позитивное в волшебном мире, тут лукавить не стану. Но и в немагическом обществе дети часто, повзрослев, уходят от родителей, вспоминая о них в лучшем случае лишь по праздникам. Или когда деньги нужны, — усмехнулась я. — Разве что это случается чуть позднее, не в восемнадцать лет, а в двадцать один, двадцать два. — У меня как сейчас все события тех лет стоят перед глазами, — тихо начала говорить Петунья. — Такое счастье, когда к нам пришла профессор МакГонагалл. Восторг родителей, что в семье ведьма. Ее и без того, как младшую, больше баловали, чем меня. Старшие всегда становятся няньками при младших. Но до того момента это не так сильно бросалось в глаза. А теперь весь акцент сместился на Лили: лучшая одежда, чтобы девочка выглядела не хуже других в волшебной школе, лучшие книги — и гораздо больше, чем надо по списку, чтобы доченька побольше узнала о том мире, в который ей предстоит попасть, чемодан подороже, чтобы можно было побольше взять с собой, ну и так далее… В общем-то правильно, если бы не одно но. Я-то уже входила в пору, когда хочется нравиться мальчикам. Денег в семье было достаточно, но только применительно к нашей размеренной, устоявшей жизни. Так что в результате Лили вся в шоколаде, а я со старым портфелем, в старых туфельках, в недорогом пальто, да и учебники частично подержанные. Было безумно обидно. Поначалу мы получали довольно много писем из Хогвартса. И в первое рождество дома Лили, захлебываясь, рассказывала, как там все чудесно. Потом писем становилось все меньше и меньше. Летом наша светлая волшебница не желала пачкать руки работой, которую можно выполнить одним взмахом палочки, и отговаривалась тем, что ей надо серьезно готовиться к будущему учебному году. Родители во всем шли ей навстречу. В результате как-то совершенно незаметно оказалось, что весь дом на мне. Я пыталась протестовать, но неожиданно оказалось, что я мелочная и завистливая и не могу понять того, что это та-а-акой шанс. Нет, Шанс! Я рано начала подрабатывать, уж больно надоело ходить в тех вещах, что стоили подешевле. Хотелось, как и подружкам, пофасонить. Купить что-нибудь яркое, модное. Ходить на танцы, в кафе. Съездить в Лондон, чтобы хотя бы просто пройтись по модным магазинам, посетить музеи, посидеть в ресторане, пусть и не самом шикарном. Но все деньги уходили на милую Лили. Она все больше отдалялась от родителей, а они все сильнее старались купить ее внимание дорогими подарками. Вы знаете, они даже ради этого влезли в долги. Я, когда продавала их дом, чуть не четверть вырученной суммы отдала на погашение долгов. Вот так. Не знаю, замечали ли родители, но в последние годы их принцесса смотрела на них с какой-то брезгливой снисходительностью. И это пугает меня, Дарина. Что если и Дадли станет таким же? — Ну-у-у, — растерялась я от объема свалившейся мне на голову информации, — выход из этой ситуации довольно простой. Придется тебе родить еще одного ребенка и надеяться, что он, как и вы с мужем, будет сквибом. И все, можно больше не обращать внимания на Дадли, раз ты так уверена, что он вырастет такой же неблагодарной скотиной, как твоя рыжая сестрица, — и я, улыбаясь, захлопала ресничками. — Что? — совершенно ошарашено переспросила Петунья. — Вот у меня первого сына отобрали, правда, сейчас мы неплохо общаемся, но через год он тоже уедет в Хогвартс, и мы практически перестанем видеться. Там ему будет капать на мозги целый факультет чистокровных засранцев. Новогодние праздники можно и не считать, если увидимся пару раз на часок-другой, уже здорово. На лето его будут увозить отдохнуть за границу, так что неделька, может две — максимум, на что я смогу рассчитывать. И так семь лет подряд. Потом ему надо будет учиться вести дела рода, невеста, родовитые друзья. На кой-ляд ему какая-то сквибка, которой и рядом-то никогда не бывает? Еще один мой сын, так уж вышло, и не спрашивай, каким образом, скоро тоже станет совсем самостоятельным, и я со стопроцентной вероятностью могу сказать, что он уйдет, до этого остался год с небольшим хвостиком. У меня остается еще один сын и крошка-дочь. Вот подумываю, не родить ли еще. Надо только подгадать так, чтобы к тому моменту, когда следующий ребенок будет уходить в эту чертову школу, дома оставался кто-нибудь из младших. А там, глядишь, и внуки пойдут, — продолжала я нести совершеннейшую ахинею, наблюдая, как глаза у Петуньи становятся все больше и больше. — Что? — опять переспросила женщина. И тут, как черт из табакерки, выпрыгнул мой сын. — Мама? — совершенно потеряно, со слезами на глазах обратился ко мне Драко, забираясь, как маленький, ко мне на колени, прижался ко мне всем телом, и сказал: — Я никогда, никогда тебя не брошу. Вот что я могла ответить. Я-то несла всю эту чушь, чтобы выбить из колеи Петунью, которая сама себя загнала в такое болото, что без Мюнгхаузена и не вытащишь. И эту околесицу услышал Драко. Вот же ж… Никаких цензурных слов нет. Ну и для полноты картины как раз в этот момент к нам вернулись Гарри и Дадли. Все, занавес. — Мам, а что это тут происходит? — посмотрев на нашу странную компанию, первым вышел из ступора Дадли. — Ничего, сыночек. Все хорошо. Мы вот тут встретились с миссис Скай, вспомнили всякое-разное. А давайте пойдем в кафе, мороженое, пирожные… — попыталась спустить на тормозах ситуацию Петунья. Драко тем временем встал с моих колен, стесняясь перед ровесниками того, что повел себя как маленький. В общем, знакомство вышло скомканным. Но детство — это детство. Быстро закидавшись вкусненьким, парни подорвались с места и, прихватив моего ничего не понимающего сына, утащили его к автоматам, забыв обо всем увиденном ранее. — Ты же пошутила? — нерешительно спросила меня Пет, когда дети оказались за пределами кафе. — Конечно. Чему быть, того не миновать. Иного ребенка и любят, и холят, и нежат, а он забывает о родных, только выйдя за порог. В другой же семье родители и пьют, и бьют, а он прощает и терпит до бесконечности. Так что будем поступать так, как считаем нужным, а дальше выбор только за ними. И ничего тут не сделаешь, дорогая. Остается только надеяться на лучшее. Хотя, в принципе, идея с еще одним ребенком, на мой взгляд, недурна. Подумайте с Верноном. В доме и правда станет пустовато, когда Дадли с Гарри уедут в Хогвартс. Мы посидели в кафе еще пару часов, пока наши охламоны не наигрались. Разговор, в общем-то, был ни о чем. Драко был с совершенно квадратными глазами, но посещение парка аттракционов, магических, естественно, перебило впечатление от магловских игрушек, и жизнь вернулась в свою колею. Единственное, что мой дракончик стал более ласковым и старался проводить со мной побольше времени. Ну, нельзя сказать, что это длилось очень долго, все же с младшим, но жутко повзрослевшим братом ему было интереснее. К тому же он стал переписываться с новыми знакомцами, правда, по моей просьбе отправлял письма вечером, с тем расчетом, чтобы птица прилетала к адресату в темноте. Не хотелось, чтобы Фиг отследила несанкционированную переписку.***
Прошли йольские праздники, и Белла совершенно определенно решила выесть мне мозг чайной ложечкой. Как же хорошо было, когда она не могла покидать свой чертов менор… Северус сказал, что это же здорово, у нашего ребенка будет компания и ему через двенадцать лет будет с кем пойти в Хогвартс. В общем, совместной атаки я не выдержала и сдалась. Так что впереди опять куча ритуалов, совместные ночевки в уже давно и плотно обжитой пещере. Которая, впрочем, не поймешь уже, чья: наша или пацанов? Вот так вот и вышло, что к моменту отправки Драко, Дадли и Гарри в Хогвартс мы с Беллой были опять телепузиками. Ну, а поскольку ритуал проводили на Остару, то рождение ожидалось в конце декабря. Вот смеху-то будет, если они родятся 30 или 31 декабря. Мальчишек в школу собрали быстро. Закупили все, что надо, сразу после получения письма Дадли. Собрались все вместе и отправились на Косую аллею. На аллее Теней Петунье было делать нечего, только настроение бы себе испортила. Так что мы отправились туда, куда водили всех маглорожденных и не самые обеспеченные слои населения магической Британии. Драко тоже увязался с нами, хотя отец с дедом пытались сходить с ним в приличествующие его статусу магазины. Но мой постреленок категорически отказался идти туда без меня. В результате многочисленных споров пришли к соглашению, что сначала он сходит со мной, а потом они закупят все что надо для школы там, где и положено отпрыску аристократической семьи. Конечно, нас сопровождал Северус. Вот таким вот интернациональным составом мы и заглянули в Гринготс, где выяснилось, что официальным опекуном Гарри Поттера является мистер Дамблдор. Чему Петунья картинно удивилась и довольно громко поинтересовалась, где же был уважаемый опекун все десять лет, пока они воспитывали племянника. Хоть бы открытку за эти годы на день рождения ребенку прислал. И, обменяв фунты на галеоны, полюбовавшись на волшебников и гоблинов, греющих уши, мы, степенно развернувшись, покинули этот оплот финансов. А на следующий день вся Британия принялась перемывать кости мистеру много букв светлому магу Дамблдору, и к Дурслям наведался Хагрид… досрочно, дорогие товарищи. Великан блеял и мычал, Гарри недоуменно хлопал глазами, пытаясь понять, что до него хочет донести поклонник великого человека, а потом выдал: — Так мистер Дамблдор послал вас отдать мне ключ от сейфа, чтобы я сам мог купить себе подарок к школе, потому что он очень занятой человек и ему некогда? Это здорово, спасибо, сэр, я безмерно вам благодарен, что вы нашли время, чтобы навестить меня, — не давал вставить ни слова гиганту добрый мальчик-который-выжил, но не растерял все мозги. А Дадли тихо хихикал в кулак в углу комнаты. В общем, переночевать Хагриду не предложили, оповестили, что покупки к школе уже все совершены, где аллея всем известно, ключ опекуну вернут в школе, если это необходимо, но тот мог бы и просто ограничить траты мальчика, чтобы не беспокоиться, что его вдруг ограбят недобросовестные магловские родственники. Совершенно дезориентированный лесник отдал Гарри ключ, «тихо» посоветовав ни в коем случае не давать его этим странным маглам, и отправился несолоно хлебавши. Мой бедный безотказный супруг сопроводил Петунью с Гарри в банк, чтобы помочь в случае непредвиденных обстоятельств. Шиковать никто не стал, но даже Северус был обескуражен суммой, которая хранилась в детском сейфе мальчика. Так что двести галеонов, которые решил взять Гарри, никак не сказались на его финансовом благополучии. Естественно, ребенок накупил сладостей и себе, и брату. Тихонечко посоветовавшись с мужем, не без его помощи купил презенты старшим Дурслям, приобрел всякой магической мелочевки, которую в прошлый поход отказалась купить им Пет, и, совершенно довольный собой и всем миром, вернулся домой. Оставшиеся от похода деньги Петунья положила в его кошель, на всякий случай. Вдруг что-нибудь придется покупать в школе, попросить старшекурсников, посещающих Хогсмид, нетрудно. После этого похода Альбус-свет-в-окошке подкараулил Северуса, доставлявшего зелья к новому учебному году, и принялся выспрашивать, почему это он вдруг сопровождал Гарри. — Что же тут удивительного, директор Дамблдор. Мы с его матерью когда-то дружили, да и жили рядом. Я был знаком со всем семейством. Так что и Петунью Эванс знаю, пусть мы и не были дружны. Случайно встретились, и миссис Дурсль попросила меня о помощи, потому что больше ни с кем из нашего мира не знакома. Дамблдору пришлось отступить.***
Первого сентября дома наступил Армагеддон. Если вам скажут, что девочки — это нежные милые создания, с мальчиками гораздо труднее, они такие неуправляемые и грубые… Не верьте! Плюньте этому нехорошему человеку в лицо. Я вам со всей ответственностью заявляю, что наша девочка стоит десятерых мальчиков. Эта малявка, которой месяц назад исполнился всего лишь год, вертит всей семьей как хочет. Даже Марволо вынужден брать ее с собой, если она того требует. Казалось бы, чего проще: оставил эту орущую мелочь в детской под присмотром брауни, и все дела. Да как же, разбежались. Если мой младший сынуля умудрялся открывать все зачарованные двери, то эта мелкота не утруждает себя такой ерундой, она просто аппарирует на пару метров, и все. Раз — и она уже за запертой дверью. Что будет дальше, мне даже страшно представить. А Северусу и Марволо, как самой магически подкованной части семейства, еще страшнее. Ведь она же так и к папе в котел может аппарировать. Вот так мы и оказались всей компанией на платформе первого сентября: Драко, Марволо (не выдержал, присоединился), Себастьян, Северус с Элли на руках и я. Дурсли тоже пришли в полном составе. У Пет глаза на мокром месте, но держится. Вернон чуть хмурится, но видно, что сыном гордится. Вообще-то, он довольно видный мужчина, зелья явно пошли ему на пользу. И вот уже, как и остальные родители, мы стоим и машем вслед уходящему поезду. Утешает только одно, что, как и древние меноры, Хогвартс не защищен от брауни, так что никаких троллей рядом с нашими детьми не будет!