Время, назад!

Шар неподвижно висит на просторах Вселенной, весь перевязанный лентой. Вместе и врозь.

20 лет назад Холодное, серое, и такое типичное английское утро началось со звонка. Телефон разрывался противной трелью, и сонный Грегори уже успел несколько раз обсыпать проклятьями создателей этой мелодии. Но делать нечего, он чертыхнулся и оторвавшись от теплой кровати взял телефон. - Мистер, Грегори Лестрейд?- послышался холодный и какой-то механический голос на том конце провода. - Да, это я. Что то случилось? – Его собственный голос, тем временем мало чем отличался, издержки профессии, так сказать. - Вас беспокоят из госпиталя Джона Капленда, Ваш дядя, скончался пол часа назад, от сердечного приступа. – Все так же холодно оповестил его голос. Что бы отреагировать на эту новость, хватило пяти минут, что бы осознать понадобились долгие годы. Дядя Стив, немного странный, замкнутый, но при этом такой веселый и понимающий. Лестрейд всегда считал его самым близким человеком, и теперь всего за одну ночь потерял его, а вместе с ним и часть себя. Похороны проходили в деревне, где жил дядя, Грегори оказался здесь впервые за десять лет, с того последнего беспечного лета своей жизни. Стив часто звал его, но служба в полиции, практически круглосуточные выезды и полное отсутствие выходных не пускали его. Видимо правильно шутят «Что бы, перестать быть полицейским, нужно умереть.». Не к месту вспомнил Грегори, стоя среди могильных плит. Похороны закончились, процессия разбрелась и остался только он один. Ему всегда казалось глупостью, говорить с надгробьями, как часто показывают во второсортных мелодрамах, которые то и дело транслируют по BBC One ночами. Но теперь, стоя у могилы родного человека, Лестрейд резко изменил свое мнение. Его прорвало: он рассказывал о службе, о проблемах с женой, о каких-то мелочах, стараясь сказать все то что не сказал ранее дяде Стиву. Это было еще одним переломным моментом в его жизни, но он справился, впрочем, как и всегда. Спустя три дня, он наведался в дом покойного родственника, долго ходил по комнатам, разбирал старые вещи. Он делал все это будто робот, без эмоций, чувств, или каких-то мыслей, ровно до тех пор, пока в ящике стола не наткнулся на небольшой сверток из пожелтевшей крафтовой бумаги. Удивленно подняв бровь, он вытащил те самые часы, с треснутым циферблатом и сжав губы в тонкую линию окунулся в воспоминания о том лете, о Майкрофте и об их последней встречи. Он так и не смог найти своего приятеля, поговорить с ним, объяснить все. Тот будто в воздухе растворился и никто не знал кто он, и где его искать. Тогда десять лет назад, Грегори просто испугался такого напора со стороны Холмса, испугался признать себе и ему, что эти чувства взаимны. Лестрейд усмехнулся, качая головой и осторожно кладя часы в карман своего пиджака. Дом он выставил на продажу, понимая, что больше все равно не сможет сюда вернуться, да и повод теперь уже вряд ли представиться. Самому Майкрофту понадобилось два дня и две ночи, что бы полностью стереть этот случай из своей головы, и запрятать воспоминания о Лестрейде как можно дальше в свои чертоги разума. Он окончил академию, получил должность в правительстве. К своим тридцати, он уже имел влияние, неплохую государственную должность, и вечную проблему в лице младшего брата Шерлока. Ему было совершенно не до воспоминаний и сантиментов. За эти десять лет, мистер Холмс, как он теперь предпочитал представляться, сильно изменился. Из пухлого, кучерявого юноши, он превратился в подтянутого мужчину, с идеальной осанкой и холодной маской безразличия на лице. Он вовсе не был так бесчувствен, как казался на первый взгляд, но так однозначно было проще. Он полностью подчинил свои эмоции, и только Шерлок мог вывести его из себя. Наркотики, буйное поведение, постоянные попадания в неприятности, это только малая часть «подвигов», которые совершал его дорогой брат. Конечно, после этого у него были отношения, как с женщинами, так и с мужчинами и своего мнения он не поменял. Внешность и половые признаки, это просто оболочка, откидывая которую, можно увидеть и почувствовать душу. Он любил чувствовать эти души, но ни одна не цепляла его надолго. Все они были не такими, не достаточно чистыми и прекрасными, и достаточно быстро надоедали молодому человеку. В кабинет Майкрофта вошла девушка. Строгий черный костюм выгодно подчеркивал ее стройную фигуру, темные волосы собраны в идеальную прическу. Антея была отличным помощником: толковая, в меру умная, никогда не задает лишних вопросов. Что еще нужно? - Доброе утро, мистер Холмс. – Кивнула она и на стол Майкрофта опустился свежий номер «Таймс» и чашка кофе. - Доброе. – Кивнул Майкрофт, всем своим видом показывая, что продолжать разговор он не настроен. Благо Антея научилась понимать его без слов, и быстро ретировалась. Сам Холмс взял газету и подойдя к окну, бегло просмотрел некрологи. Ничего выдающегося для себя не заметив, он уже хотел отложить эту газету и забыть, как его взгляд зацепился за маленькую статью, с прилагающийся фотографией. «За героический поступок, и проявленный героизм, во время задержания особо опасного преступника, сержант Грегори Лестрейд досрочно получает звание инспектора Скотленд-Ярда» Майкрофт прочитал статью, не заметив в ней ничего интересного, зато фотография привлекла внимание Холмса и заставила подробно изучать ее в течение нескольких минут. Со снимка на него смотрело молодое, улыбающееся лицо с печальными серыми глазами, из-за которых, мужчина казался старше своих лет. Он стоял на входе в здание полиции и явно не ожидал такого внимания прессы к себе. Прижимая к груди загипсованную руку, он явно не хотел стать жертвой фотографов, но во время взял себя в руки. Что-то в этом лице показалось знакомым: эти ямочки на щеках, сама фигура этого человека, будто бы всколыхнула внутри Майкрофта какие-то отдаленные обрывки прошлого. Могли ли они пересекаться раньше? Определенно нет, это какая-то ошибка. Покачав головой, политик отложил газету, и выудил из пачки последнюю сигарету. Он не так давно пристрастился к этой привычке. Простое проявление человеческой без вольности и глупости. Но парой, что может быть приятнее, чем позволить себе эту слабость? Он щелкнул зажигалкой и затянулся, глядя как хмурый Лондон оживает и просыпается ото сна. Кабинет наполнил запах табачного дыма, а голову мистера Холмса с такой же быстротой заполняли мысли. - Грегори Лестрейд. – Проговорил политик, словно пробуя это имя на вкус. Почему-то оно ассоциировалось со звездами, странно. Какие парой глупые ассоциации подкидывает сознание. Лестрейд никак не ожидал, что это, по сути неудачное задержание, сможет принести ему новую должность. На преступника за которым он гонялся целых пол года, и наконец выследил в здании заброшенного склада, просто упал шкаф. Обычный деревянный шкаф, стоявший на этом складе как минимум лет десять, решил рассыпаться именно в тот момент, когда Лестрейд был на мушке у этого сумасшедшего. И что в итоге? Преступник пойман, сам Лестрейд жив, да еще и получил повышение. Ему даже жалко стало этот шкаф, и усмехнувшись своим мыслям, он поднялся из-за стола, и подошел к сейфу. Там он не хранил ничего важного, только бутылку дорого виски на «особый случай и несколько памятных мелочей. Достав бутылку и стакан, он налил себе немного янтарной жидкости и с удовольствием принюхался, вдыхая ее аромат. - Что ж, поздравляю, инспектор! – улыбнулся он своему собственному отражению и отсалютовал ему. Так получилось, что свое назначение он отмечал в одиночестве. Жена услышав о повышении совсем не обрадовалась, а наоборот, стала еще больше ворчать и обижаться, многие сослуживцы почему-то сочли это назначение незаслуженным (нет ну так то оно так, но ведь он никому не рассказал об этом.). Но это одиночество его совсем не напрягало. Последние дни вокруг него и так было слишком шумно и многолюдно, и теперь Грег наконец-то мог позволить себе расслабиться. Он опустился на диван, включил телевизор, и бездумно уставился в экран. Там транслировались новости, какие-то политики спорили друг с другом, по поводу падения экономики. Что что а политику, как и экономику Лестрейд не очень то любил и понимал. Недовольно скривившись, он уже собирался переключить канал, как среди спорящих мелькнуло отдаленно знакомое лицо, а потом снова. Грегори замер, изучая это лицо, эти глаза, идеально заглаженные волосы. Сомнений не было, с телеэкрана на него смотрел Майкрофт Холмс, собственной персоной. Немного отойдя от шока Лестрейд залпом осушил бокал