Миссия выполнима: покориться страсти за неделю

      Маринетт положила голову на плечо Адриану и умиротворенно выдохнула. Прокатиться в этот вечер на теплоходе по Сене было на редкость замечательной идеей. Солнце почти ушло за горизонт. Небо раскрасилось яркими цветами, превратившись в невероятно красивую палитру из оттенков синего, оранжевого, розового и сиреневого. Практически всю прогулку пара молчала. Брюнетка обожала такие свидания – когда можно не болтать без умолку, а просто обнять друг друга и насладиться видом, ни о чем не думая.       - Не замерзла? – участливо спросил блондин. Не дожидаясь ответа, он отстранился и стащил с себя серый пиджак, чтобы накинуть на плечи девушки. Затем он обнял Дюпен-Чен за талию и крепче прижал её спиной к своей груди. Брюнетка не протестовала. Она лишь плотнее запахнула полы пиджака, чтобы с головой окунуться в восхитительный аромат парфюма Агреста.       Боже, как быстро пролетело время! Неужели они встречаются уже два года? Казалось, еще совсем недавно застенчивая девочка с трудом собирала силы, чтобы просто поздороваться с мальчиком, который до безумия ей нравился. И вот они уже пара. Все произошло так, как того хотелось Маринетт: Адриан Агрест первым признался ей в своих чувствах. И сделал это настолько… необычно, что иногда, вспоминая подробности, Дюпен-Чен едва сдерживала слезы счастья. Поначалу она боялась, что происходящее – только красивая сказка, волшебный сон, который может оборваться в любой момент. Но шли месяцы, и ничего не менялось. Адриан все так же горячо признавался в любви девушке, а она готова была в ответ дарить ему всю себя без остатка.       Хотя… тут как раз имелась небольшая проблема. Дело в том, что два года минули, а их отношения… как бы сказать… всё не переходили на следующий уровень. Ну, то есть между ними, конечно, и так все замечательно – поцелуи, обнимашки и все такое… Короче. За эти два года они так и не переспали. Ни разу! Если Маринетт к этому вопросу относилась довольно спокойно, то с Адрианом дело обстояло с точностью до наоборот. Он, конечно, ни разу не высказал свои желания. Ни взглядом, ни жестом не дал понять, что его что-то не устраивает. Не попытался надавить на нее, за что девушка была ему бесконечно благодарна. Но Дюпен-Чен чувствовала, что её парень хочет быть с ней гораздо ближе, чем того требовали правила приличия. И Маринетт была «за» обеими руками и ногами.       Подумать о близости было гораздо проще, чем согласиться на неё. Решимость стремилась к нулю – спасибо Алье Сезер. Вот кто сказал подруге, что ей обязательно нужно делиться своими впечатлениями о сексе? Маринетт мигом бы выбила из этого человека всю дурь, а после и вовсе подарила его Коту Нуару в качестве персональной боксерской груши. Как же отчаянно брюнетка желала забыть тот злосчастный девичник на первом году обучения в лицее, на котором так нещадно растоптали все её «розовые мечты». Подруга тогда ТАКОГО наболтала, что бедная Маринетт неделю потом приходила в себя. Нет, она, конечно, понимала – у страха глаза велики. Но превратить рассказ о «незабываемом первом разе» в качественный хоррор с элементами БДСМ? С той поры слово «секс» для неё означало не «чувственную близость двух любящих сердец», а изощренную пытку времен разгула испанской инквизиции.       Объявление о прибытии в конечный пункт вывело девушку из грустных дум. Что ж, их прогулка завершилась. Жаль. Кажется, она плыла бы по Сене вечно, и ей нисколечко бы не надоело.       Они сошли на берег у бульвара Бурдон, ведущего прямо к площади Бастилии. Оттуда до площади Вогезов, и, соответственно, её дома было рукой подать. Адриан не стал ловить такси, предложив Маринетт прогуляться еще немного. Девушка сразу согласилась. По дороге Агрест рассказывал ей, как прошла его поездка в Нью-Йорк, но Дюпен-Чен, вновь погрузившись в мысли, практически не слушала своего парня.       В глубине души брюнетка понимала, что долго так продолжаться не может. «Тебе уже не пятнадцать, Маринетт Дюпен-Чен! Трудности в твоих отношениях с парнем ты должна обсудить непосредственно с ним!» Но подумать проще, чем поговорить с Адрианом на самом деле. Да и что она, собственно скажет? «Прости, милый, но Аля напугала меня до серьезной психологической травмы, и поэтому хрен тебе, а не секс с любимой девушкой!»       - …на месте, – словно издалека, раздался голос возлюбленного.       - А? Что?       - Я сказал, мы на месте.       Действительно. Маринетт и не заметила, как они оказались возле пекарни.       - Ты снова витаешь в облаках, Нетти, - по-доброму усмехнулся Адриан. – Позволишь узнать, что смогло отвлечь тебя?       «Так я тебе и призналась!»       - Все мои мысли занимаешь только ты! – вслух сказала брюнетка.       Видимо, ответ удовлетворил блондина - он не стал больше её расспрашивать. Девушка потянула дверную ручку. Заперто. И свет не горит. Открыв сумочку и достав оттуда ключи, Дюпен-Чен открыла замок и распахнула дверь, впуская внутрь помещения свежий воздух.       - А почему так тихо? – спросил Агрест, входя следом за девушкой в пекарню.       - У родителей вроде бы встреча сегодня. С кем-то из старых друзей. Видимо, еще не вернулись.       Дверь за спиной Маринетт закрылась. Через мгновение сильные руки сомкнулись вокруг её талии.       - Тогда, полагаю, у нас есть еще время, - жарко прошептал Адриан девушке на ухо. Брюнетка повернула голову и внезапно оробела. Парень смотрел на неё глубоким немигающим взглядом, полным обожания и неприкрытого вожделения. Дюпен-Чен судорожно выдохнула, слегка приоткрывая губы, чем блондин тут же воспользовался… Уже давно у них не было таких поцелуев. Горячих. Жадных. Агрест сделал несколько шагов назад, увлекая девушку за собой, и уперся спиной в дверь. Его руки жадно скользили по телу Маринетт, скинув на пол пиджак с плеч и нещадно сминая ткань облегающего платья цвета фуксии.       - Как же я скучал по тебе! – парень перестал терзать её губы, переключаясь на шею.       -Ты уехал всего на четыре дня, - брюнетка удивлялась, как она еще способна поддерживать беседу. Сознание плавало, словно Дюпен-Чен была в легком подпитии.       - Глупая, для меня это практически вечность!       Мужские руки плавно переместились с талии ниже. Пальцы легли на правое бедро, затем ладонь Адриана скользнула под колено, и он требовательно потянул его вверх, к собственной талии, заставляя Маринетт прильнуть к себе еще теснее. От подобного соприкосновения оба застонали.       - Еще немного, и я умру от стыда! - честно призналась брюнетка, сжимая в ладонях ткань черной рубашки парня.       - Я тоже чуть не умер от стыда, когда увидел тебя в этом, - ответил он ей, приподнимая подол и без того задравшегося платья еще выше. - Так что мы квиты.       Агрест наклонился и поцеловал ложбинку на её груди, заставляя Дюпен-Чен изогнуться. Возлюбленный становился все более и более требовательным. Он самозабвенно терся своими бедрами о внутреннюю часть бедер Маринетт, заставляя ту постанывать от возбуждения и практически сходить с ума от его неприкрытого желания. Казалось, еще немного, и Адриан овладеет девушкой прямо на полу пекарни.       «А может, это наш шанс? Вдруг сейчас все получится?»       Но брюнетка не успела развить мысль до конца, как со второго этажа раздался дикий хохот. Парочка мгновенно прервалась, застыв в той позе, в которой находилась. Вскоре хохот повторился, а после превратился в настоящую какофонию смеха в разной тональности.       - Говоришь, еще не вернулись? – блондин даже не пытался скрыть разочарования в своем голосе.       - Может, они и вовсе никуда не уходили? – вторила ему Маринетт.       Сладостный миг был безжалостно испорчен. Агрест выпустил девушку из объятий. Но все еще расслабленное тело не захотело её слушаться, и брюнетка на мгновение потеряла равновесие. Адриан вовремя успел поддержать Дюпен-Чен за плечи. Убедившись, что она твердо стоит на ногах, он спокойно начал поправлять на ней платье.       - Мы же не хотим получить нагоняй? – игриво сказал парень возлюбленной, вызывая у той смешок.       - О, да! «Все разрешено до тех пор, пока я об этом ничего не знаю!» - процитировала своего отца Дюпен-Чен, подняв указательный палец в наставительном жесте.       - Ну, раз у нас все более-менее прилично, - на этой фразе брюнетка снова хихикнула, - предлагаю доложить о своем приходе по всей строгости формы.       - Брось говорить глупости, Адриан! Ты же знаешь, мама никогда не отдаст тебя папе на растерзание, - заверила его Маринетт.       - Господи, храни Сабин Чен! – притворно возвел руки к небесам блондин. – Пойдем, Нетти.       Агрест поднял с пола свой пиджак, небрежным жестом отряхнул его от пыли и закинул на плечо. Затем взял девушку за руку и повел в сторону лестницы. Чем выше они поднимались, тем громче становились голоса; Дюпен-Чен различила, что их несколько и, в основном, мужских. Преодолев последние ступеньки, Адриан тихонько подошел к приоткрытой двери в гостиной, заглянул в щель и удивленно застыл.       - Вот… так… компания, - удивленно выдал он.       - Кто там? – спросила брюнетка, осторожно выглядывая из-за его плеча.       Увиденное произвело на неё впечатление.       В небольшой нежно-лавандовой гостиной собралось поистине интересное общество. Справа от входа, в двух креслах, расположились её родители. А слева, на большом сером диване, сидели… Габриэль Агрест и Жак «Прилипала» Дебоннер. Так окрестила фотографа про себя Маринетт. В центре приютился журнальный столик с наполненными бокалами и легкими закусками. Собравшиеся вели непринужденную и, судя по всему, увлекательную беседу. Агрест-старший с упоением рассказывал какую-то историю. Её отец весь обратился в слух. Мама периодически хихикала. А обычно бойкий Дебоннер тихонечко сидел на диване и… постепенно краснел! Интересно, что же привело сюда именитого дизайнера и известного в прошлом фотографа?       - И в довершении всего скалка приземляется прямо ему на голову! – завершает свой рассказ Габриэль, и компания вновь заливается смехом.       - А вот мне совсем не смешно! – скромно возмутился фотограф, пунцовея еще больше.       - Никогда не думал, что у моей жены была такая веселая жизнь в университете. Почему ты мне никогда не рассказывала об этом? – вытирая слезы смеха, спросил Тома Дюпен у жены.       - Ну, это было не самое лучшее воспоминание о днях, проведенных в общежитии. И я очень рассчитывала его забыть, - ответила мужу Сабин Чен.       - И все же, мадам, вы признаете, что были тогда жестоки ко мне? – обратился к ней Дебоннер.       - Жестока? А как, по-вашему, я должна была реагировать на этот поступок?       - Но я был влюблен в вас! – искренне заверил её брюнет.       - И поэтому, вы, сударь, имели наглость залезть по пожарной лестнице ко мне в окно? Ночью?!       - Я не думал, что все так выйдет! – попытался оправдаться мужчина, чем спровоцировал еще одну волну смеха.       - О чем это они? – шепотом спросил у Маринетт Адриан.       - Понятия не имею!       Парочка недоуменно переглянулась и вновь обратилась к созерцанию компании.       - Честно, никогда не думал, что он решится на подобное! – подытожил Агрест-старший.       - А разве это не вы его подбили… так сказать, «пробежаться по проторенной дорожке»?       - С чего вдруг такие мысли? – изумился старший Дюпен.       - Потому что в те годы Габриэль Агрест буквально прописался в женской половине нашего общежития. И поверь, дорогой, уже тогда о нем практически слагали легенды и ждали его появления чуть ли не сильнее, чем Пер Ноэля в Рождество!       Компания вновь засмеялась.       - Ты не говорил, что твой отец в молодости был… бабником, - едва сдерживала смех Дюпен-Чен.       - Поверь, со мной он тоже не поделился столь занимательным фактом своей биографии, - немного разочарованно ответил ей возлюбленный.       Очевидно, фраза прозвучала несколько громче, чем он рассчитывал. Смех в гостиной тут же умолк, а Жак Дебоннер с удивительной для его грузности быстротой оказался возле двери и широко распахнул её.       - А вас не учили, молодые люди, что подслушивать под дверью - это дурной тон? – мужчина расплылся в улыбке.