Миссия выполнима: покориться страсти за неделю

      Адриан исполнил обещание извиниться перед Констанс. Администратор ответила горячими заверениями, что все в порядке… просто она как-то не ожидала увидеть его в таком… виде. В её голосе Агрест все же уловил еле различимую нотку восхищения, едва не выведшую его из себя. Какая разница, в каком виде он расхаживает по номеру? Что это – мимолетная эмоция или намек на скрытые чувства? Блондин глубоко вздохнул и попытался успокоиться.       С тех пор, как он справил семнадцатилетие, женщины не давали ему прохода. Парень честно и прямо говорил: у него есть любимая. И он останется ей верен, предложи ему переспать хоть с самой богиней Афродитой. Но все, как одна, видели в нем только смазливого мальчика-пустышку на одну, а то и несколько ночей. Недвусмысленные намеки продолжали делать и - это было самым отвратительным - не только ровесницы, но и дамы значительно старшего возраста. Адриана это доводило до исступления. Он не покупался ни на флирт, ни на деньги, ни на угрозы. До открытого противостояния, конечно, не доходило, ведь ссора с его отцом, любимцем Первой леди Франции, грозила негативными последствиями.       Навязчивые поклонницы находили Адриана всюду, будь то крупный светский прием или приватная вечеринка, очередной модный показ или просто поход с друзьями в кино, выездная фотосессия за городом или работа по контракту в другой стране. Сколько за этот год Агрест собственноручно вышвырнул из своего номера полуголых девиц, заверявших его в своей любви и умоляющих хотя бы об одной ночи… не перечесть. И даже немедленно смененное постельное белье, двухчасовая ванна и бутылка коньяка не могли избавить блондина от воспоминаний о том, как на нем висли. Это было отвратительно и грязно. Парень чувствовал себя шлюхой, пытавшейся отделаться от навязчивых клиентов.       Лишь Маринетт могла избавить его от внутреннего отвращения к самому себе. Поначалу она очень удивлялась тому, как он, возвращаясь из поездок, сжимал девушку в объятьях и не отпускал от себя практически весь вечер. Её мягкие прикосновения, легкие поцелуи – только это помогало смыть с него весь негатив и достичь той самой тихой гавани, маленького островка счастья, к которому Адриан так стремился. Разумеется, Дюпен-Чен ничего не знала о навязчивых домогательствах к своему парню. Агрест не привык жаловаться, да и не хотел портить ей настроение.       Завтрак прошел в более приятном ключе. Не считая того, что девушки во главе с Дебоннером, прихватив с собой Маринетт, уехали на съемочную площадку раньше него.       - Ей требуется гораздо больше времени на подготовку, - заговорщицки подмигнул блондину крестный и скрылся из вида, оставляя его наедине с отцом.       - По твоему лицу не скажешь, что утро доброе, - заявил тот, стоило компании удалиться.       - Мои ряды пополнились еще одной поклонницей, - ответил Адриан.       Поймав удивленный взгляд модельера, он поведал ему о происшествии.       - Маринетт встала на сторону Констанс? – не поверил своим ушам мужчина.       - Маринетт в открытую ее пожалела! А что прикажешь делать мне? Спровоцировать конфликт, доказывая, что меня вожделеет коллега моего отца?       - М-да, а еще говорят, женской солидарности не существует.       - Я не допущу, чтобы какая-то вертихвостка бросила тень на мои отношения с Маринетт, - зло пообещал Адриан.       - Хорошо, я улажу этот вопрос. Считай, что это был первый и последний раз, - заверил его отец. – Ну, не будем, о грустном. Как прошла ваша первая совместная ночь?       - Пап, тебе нельзя общаться с крестным, он плохо на тебя влияет! – деланно сокрушался парень.       - И все же? Уж слишком откровенно ты вчера пожирал её взглядом.       - Кто бы говорил!       Возникла пауза.       - Заметил? - усмехнулся отец.       - Смею предположить, что ты тоже не остался равнодушен.       - Невозможно быть равнодушным к красоте и юности.       - Я надеюсь, ты не попытаешься отбить у меня девушку, - озвучил вслух свои опасения блондин.       - Даже не думал. Допивай кофе. Нам тоже следует тронуться в путь.       Спустя двадцать минут они вышли из отеля.       - Может, пройдемся? Здесь всего лишь пара кварталов,- предложил модельер.       - Согласен.       День выдался на редкость замечательным для прогулок. Отец и сын неторопливо шли к Палаццо Медичи.       - А ты неплохо ориентируешься в городе, пап.       - Это город, в котором выросла моя мать. Она часто привозила меня сюда.       - Ты никогда не рассказывал, что бабушка была флорентийкой. Я знаю только то, что она итальянка и замечательная художница.       - Она была восхитительной женщиной, - грустно вздохнул мужчина, и Адриан тут же осекся. Даже спустя столько лет после её смерти, воспоминания о ней, видимо, до сих пор причиняли боль его отцу.       - Так что насчет вчерашнего? – после непродолжительного молчания спросил Габриэль, пока они шли по Виа делла Колонна.       - Скажем так, это было… весьма необычно.       - Необычно?       - Есть ли вероятность лишить девушку невинности, не переспав с ней?       - Такое нередко случается. К чему вопрос?       - Кажется, я воспользовался весьма оригинальным способом.       - Не могу оценить без хотя бы пары деталей.        Агрест-младший вкратце обрисовал отцу ситуацию.       - Обычно этот способ - прерогатива женщин… или совсем неопытных парней. Но чтобы достичь подобного результата и доставить максимум удовольствия, причинив минимум боли…. Здесь нужна определенная сноровка, - блондин мог поклясться, что лишь на секунду в отцовских глазах мелькнула гордость.       - Позволь спросить, откуда такая глубина познаний у человека, который ни разу с этим не сталкивался?       - Чего только не всплывает в мужских разговорах за парочкой-другой бокалов.       - Выходит, мне чертовски повезло.       - Надеюсь, эйфория не захлестнет тебя настолько, что ты станешь устраивать Маринетт сексуальный террор при каждом удобном случае?       От этой фразы челюсть Адриана упала почти до тротуара.       - Что я такого сказал? – изумленно поднял бровь модельер.       - Не ЧТО, пап, а КАК! Никогда бы не подумал, что ты можешь так выражаться.       - К твоему сведению, и мне когда-то было восемнадцать, - ухмыляясь, ответил мужчина.       - Да, я наслышан о твоих… похождениях - спасибо мадам Сабин.       - Тогда считай, что ты ничего не слышал, - заявил отец, когда они пересекли площадь Cвятого Марка. - Нам здесь налево.       Некоторое время спустя парень задал давно мучивший его вопрос:       - Скажи, а это правда? Ну, про женскую половину общежития?       - Это был… весьма занимательный месяц в моей жизни.       - МЕСЯЦ? ТЫ ПЕРЕСПАЛ СО ВСЕЙ ЖЕНСКОЙ ПОЛОВИНОЙ ЗА МЕСЯЦ?!       - Не кричи так громко! – шикнул на него Габриэль. – Нет, не со всей. Но успел побывать в каждой комнате.       Челюсть блондина в который раз встретилась с тротуаром.       - И когда ты только успевал?       - Хочешь жить - умей вертеться. О, мы на месте!       Отец и сын остановились у каменного трехэтажного дома эпохи, судя по виду, раннего Ренессанса. Здание было совершенно неприметным и практически лишенным каких-либо архитектурных излишеств - лишь табличка у входа извещала, что это дом великой династии Медичи, построенный «отцом народа» Козимо Старым. В холле их уже ждал Дебоннер, буквально пританцовывающий от нетерпения.       - Ну, наконец-то! У нас уже все готово! Скорее, мой мальчик! Ты должен увидеть это собственными глазами!       Крестный схватил его за руку и буквально силком потащил вперед. Он привел парня в огромный зал, украшенный выцветшими от времени старинными гобеленами. Вдоль стен цепочкой стояла золоченая мебель с алой обивкой. Откосы оконных проемов были оформлены изящными мозаичными рисунками, а потолок от большого количества лепнины выглядел таким массивным, что казалось, он вот-вот рухнет вниз. В комнате суетились специально нанятые рабочие-итальянцы, расставляя и подключая прожекторы. Среди этого хаоса Адриан увидел Жаклин и Жюстину. Обе суетились вокруг девушки… в свадебном платье?       - Так, очистить съемочную площадку! – скомандовал фотограф.       Закончив приготовления, рабочие скрылись из виду. Гример сделала последний штрих кисточкой на лице девушки, довольно улыбнулась и отошла в сторону. Костюмер, поправив складки шлейфа, последовала её примеру, позволяя Агресту лучше рассмотреть незнакомку.       Она стояла к нему спиной. Темные волосы девушки были уложены в высокую замысловатую прическу. Платье держалось на её теле благодаря тонким бретелям, плавно перетекавшим на обнаженной спине в изящный кружевной узор, формой напоминавший резное сердце. Белый гипюр на шелковой подкладке плотно облегал талию и бедра брюнетки, подчеркивая их восхитительный изгиб. Чуть ниже ягодиц начинался двухъярусный тюлевый шлейф, отделанный по краям кружевами и отчетливо напоминавший павлиний хвост. Незнакомка выглядела как принцесса, ожидающая, когда же, наконец, появится сказочный принц и поведет её под венец.       - Ну, что скажете, маэстро? – гордо осведомился Жак.       - Даже на эскизе оно не выглядело столь прекрасно, - по лицу модельера было видно, что он поражен не меньше сына.       - Я уже сделал пару пробных кадров. Скажи, ты вдохновлялся образом мадемуазель, когда создавал свои шедевры?       - Это имеет значение?       - Разумеется, потому что ЭТО платье буквально создано для неё. Ну, что же вы скромничаете, моя дорогая?       - Действительно, - вторил ему Габриэль, - повернись к нам, Маринетт.       «МАРИНЕТТ?!»       Незнакомка обернулась. Спереди её наряд выглядел не намного скромнее. Вырез-сердечко на гипюровом лифе позволял юноше в полной мере насладиться красотой девичьей груди... В своей жизни он видел множество прелестниц, но эта определенно затмила бы любую. Видя, как Адриан беззастенчиво пялится на неё, девушка залилась румянцем.       - Ах, душенька, до чего же хороша! Я бы на твоем месте, мой мальчик, ковал железо, пока горячо.       - О чем это ты? – осведомился модельер.       - Ну как же! Помнится мне, базилика Сан Лоренцо в двух шагах от нас. Так что хватай свою красотку и бегом венчаться!       - Ты бежишь вперед паровоза, мой друг!       - А что такого? Подумаешь, годом раньше – годом позже! Ты сам как считаешь, Адриан? Адриан?!       Но тот его уже не слышал. Сознание парня помутилось, и он упал на руки собственному отцу.