Таинственное трио

Небо окрашивалось первыми лучами солнца, когда Натаниэль, весь уставший и сонный, приоткрыл дверь в квартиру. Он ожидал встретить на пороге отца или мать, которые сразу же начнут лекцию на тему «Где тебя носило?», но каково было его удивление, когда взору предстала его мама и папа, заснувшие на кровати в комнате сына. Это выглядело так по-домашнему, что художник даже на мгновение забыл об их разводе и ссорах. Залюбовавшись представленной картиной, Лис по неосторожности уронил телефон. Раздался громкий звук на всю квартиру, звучавший громче рева самого страшного чудовища. Испуганно оглянувшись, Натаниэль выдохнул. Ни Шонна, ни Джон даже не дернулись от удара. Взглянув на время, художник горько усмехнулся про себя. Был седьмой час, а значит ложиться спать не было смысла. Взяв Квикса на руки, Натаниэль крадучись последовал на кухню, стараясь не издавать громких звуков. Небо было уже светлое, поэтому Лис хорошо видел, даже не включая люстру. Приоткрыв холодильник, из которого тут же пошел холодный ветерок, парень неожиданно понял, что жутко голоден. Достав какой-то салат, выглядевший вполне прилично, Натаниэль другой рукой потянулся к мандаринке, дабы не обделять квами пищей. — Если твой отец спросит, во сколько ты пришел? — поинтересовался Квикс, поглощая цитрус дольку за долькой и наблюдая за Натаниэлем. В ответ парень лишь покачал головой. Видимо, ответа у него также не было, как и у лисенка, поэтому Квикс отвернулся, и они продолжили трапезу в гробовой тишине. Некоторое время было лишь слышно, как вилка ударяется о стеклянное дно. — Натаниэль? — тихий голос из коридора заставил художника вздрогнуть. Лис почувствовал, как что-то теплое метнулось ему под кофту маленькой молнией. Поняв, что отец мог заметить Квикса, Натаниэль похолодел. Родители уж точно не должны знать об этом. С трудом заставив себя повернуться, он выдавил: — Привет, пап! Собственный голос в тот момент художнику показался выше, чем у младенца, и похожим на ультразвук. Джон стоял, опираясь на дверной косяк. Его сонный взгляд блуждал по кухне, не заметив рыжего лисенка, сидевшего на столе. Натаниэль выдохнул. — Я слышал, как ты пришел. Не буду ничего говорить о поздних прогулках. Полагаю, тебя интересует состояние мамы? Парень вновь напрягся, внимательно сверля глазами отца, который неспешно, словно нарочно, проследовал ко столу и присел с противоположной стороны от Натаниэля. Около минуты он молчал, опустив глаза на стол, и его грудь делала едва заметные колебания. Художнику хотелось узнать, что такого произошло, но он понимал, что сейчас лучше помолчать. Не стоит торопить события, которые лишь должны произойти. — С ней все нормально. Мы переговорили, и она придет в норму уже сегодня-завтра. Натаниэль, она сама понимает, что пить ей не следует, но может не сдержаться, прошу, следи за этим, — умоляющий взгляд отца заставил художника вздрогнуть. Неужели все настолько плохо? — Хорошо, — тихо прошептал Натаниэль, стараясь не опускать глаз. — Знаешь, когда я зашел, вы так мило лежали вместе, — невольно сорвалось с губ парня. Художник в тот же момент понял, что не стоило этого говорить. Но отец, вопреки его ожиданиям, лишь усмехнулся и сказал: — Да, может мы были похожи на семейную пару. Но я устал от Шонны, а она от меня. Мы разводимся в любом случае, — твердо закончил Джон, сжав пальцы в кулак. Натаниэль постарался подавить горестный вздох, хотя и вышло это неправдоподобно. Он прекрасно понимал, что не в праве указывать родителям, что делать. Но за семнадцать лет жизни слишком сильно привык к тому, что, придя домой, тебя будут ждать любящие люди. Однако все в жизни меняется. Ничто не вечно. Лишь сейчас Натаниэль остро это почувствовал.

***

Художник тихой поступью зашел в класс, сжимая в руке лямку сумки. Стараясь ни с кем не встречаться взглядом, он прошествовал на свою «камчатку». Натаниэлю казалось, что стоит столкнуться глазами с кем-то из одноклассников, как его маленький секрет будет выставлен на всеобщее обозрение. Все увидят его внутренних демонов и ангелов, которых парень так упорно скрывает в глубине души. Все узнают его секреты, которые так тщательно оберегает художник. Прочитают его душу, как открытую книгу, полную таинственности, неизвестности. Сердце колотилось так громко от непонятного страха, что Лис даже испугался, как бы его не услышал кто, а потому постоянно воровато оглядывался. Однако все были поглощены своими делами, как всегда: Хлоя о чем-то разговаривала с Сабриной, Натаниэль не слышал их, но заносчивый взгляд Буржуа свидетельствовал о том, что девушка хвастается очередной приобретенной вещью, Аликс и Макс спорили по поводу какого-то пустяка, не обращая внимания на происходящее и периодически всплескивая руками, Маринетт с Альей изучали что-то в телефоне последней. Когда Натаниэль проходил мимо брюнетки, она послала ему незаметную улыбку, не отрываясь от телефона, которую остальные могли едва принять за колебания уголков рта. Художник не успел ничего выразить, как девушка продолжила разговор с Альей, будто бы ничего и не было. Но этот тихий жест согрел душу парня, напоминая ему о том, что теперь все его неприятности будут делиться между двумя надежными друзьями. Одним по крайней мере точно. Натаниэль присел за парту, не сводя взгляда с двери, где совсем скоро должен был появится Адриан. Рыжему художнику было интересно, как поведут себя супер-герои, чтобы не выдать друг друга перед остальными. Ведь если Маринетт начнет неожиданно нормально, не запинаясь, разговаривать с блондином, то Сезер непременно будет любопытно узнать причину резкой метаморфозы подруги. Поэтому Лис был уверен, что она будет продолжать играть спектакль около Адриана. Но не для него, для остальных. Неожиданно дверь в класс вновь открылась и оттуда вышел Адриан почему-то без Нино, одаривая улыбкой всех находящихся в классе. У него были вполне неплохие отношения с большей частью школы, поэтому такое поведение было вполне свойственно Агресту. Натаниэль сидел позади, поэтому не мог видеть эмоций Маринетт, но он был готов поклясться, что девушка сделала вид, будто бы смущается. Вдруг Натаниэль почувствовал какой-то легкий укол досады. Почему они вынуждены скрывать свои дружеские отношения, только для того чтобы остальные одноклассники не пристали к ним с расспросами? Почему они вынуждены притворятся такими, какими не являются, лишь для сокрытия тайны? Художнику почувствовал, как внутри разворачивается ком обиды. Ему безумно хотелось подойти к двум одноклассникам и поговорить с ними о многом, ведь они знают друг друга гораздо больше, чем остальные. Но парень был вынужден продолжать сидеть на задней парте, поддерживая репутацию мальчика-тихони, который никогда не лезет в драки и влюблен в Маринетт? — Натаниэль! Резкий голос рассеял невеселые мысли художника, заставив поднять глаза на источник шума. Парень не сразу понял, чей это голос, так как за все эти года весьма мало общался с одноклассниками, и уже приготовился к очередной просьбе «Дай карандаш» или другую канцелярию. Но его удивлению не было границ, когда он встретился глазами с Адрианом, который весело улыбался и подзывал Натаниэля рукой. Парень сначала испугался, так как предполагал, что сейчас польются ненужные вопросы. Однако все же пересилил себя и, стиснув зубы, поднялся с места и направился к блондину, который о чем-то весело болтал с Маринетт и Альей. — Привет, — махнул рукой Агрест, легонько ударяя по сиденью, где обычно размещался Нино, и приглашая художника сесть. — Привет, — неловко протянул Натаниэль, присев на стул. «Ну вот. Теперь я еще и смущаюсь перед Адрианом, как Маринетт». Нагнетало обстановку не только такой возросший интерес Адриана, но и то, что сейчас весь класс разглядывал художника, не в силах поверить, что Агрест так легко общается с Лисом. И от этих пристальных взоров парню становилось еще более пугливо. Он был уверен, что сейчас та же Хлоя следит за каждым его движением своим змеиным взглядом. Стоит Натаниэлю сделать или сказать что-то не то, как на него выльется тонна язвительности из Буржуа. Поэтому сейчас художник, несмотря на всю расслабленность момента — ведь что может быть спокойнее разговора между друзьями? — был напряжен до предела. Художник заставил себя выдавить приличие дружелюбной улыбки и поприветствовать друзей. «Сам ведь хотел нормально с ними общаться. Теперь выкручивайся». Раздался пронзительный визг на весь класс, отчего Натаниэль поморщился, а девушка, сидящая напротив в очках, закрыла уши и недовольно цокнула. Сначала Лису показалось, что на них напали акумы, так как такой пронзительный вой может быть лишь от страха. Однако, переведя голову и заметив Хлою Буржуа, сжимавшую в руке свою сумочку и яростно сверлящую кого-то глазами, парень понял, что дело пахнет керосином. Ведь дочь мэра — это порох, которого постоянно становится все больше и больше. Он сыпется у нее из ран, опадает с волос. Стоит к ней поднести зажженную спичку — неосторожный жест или слово — как девушка вспыхивает, злится и взрывается. Поэтому сейчас Натаниэль не был удивлен такому поведению. Хлоя была жуткой собственницей и терпеть их дружеские отношения явно не планировала. «Хотя, возможно, она абсолютно не обо мне думала», — запоздало подумал Натаниэль. Ведь у них с Адрином по определению быть ничего не может, а вот с Маринетт у них явно все серьезно. — Уйди отсюда! Все с интересом наблюдали за блондинкой, которая впилась в Адриана руками и грозно смотрела на Маринетт, что даже растерялась от такого вмешательства. Агрест тоже заметно замешкался, так как лишь в растерянности перевод взгляд со своей руки на Буржуа. — Хлоя, отпусти, — тихо произнес он ровным спокойным голосом. — Адрианчик, милый, извини, что сделала тебе больно. Зачем ты вообще с ней общаешься? — девушка засуетилась вокруг друга, каковым она его считала. — Я с ней общаюсь, потому что Маринетт, как и Нино, и Натаниэль, и Алья, мой друг. Я же уже с тобой разговаривал на эту тему, — вздохнул парень. Натаниэль помнил тот день, как будто бы он был пять минут назад. Тогда Агрест, в конец взбешенный наглым и хамским поведением дочери мэра, обсудил с ней эту проблемы и попросил не лезть к остальным. Художник надеялся, что после того можно будет вздохнуть спокойно, ведь Хлоя согласно кивала головой. Но хватило выдержки Буржуа ненадолго. Едва Адриан скрывался за порогом класса, она срывалась на всех и вся, даже не обращая внимания на их просьбы заткнуться. В ход шли все аргументы, на которые она была способна. А затем решающий: «Вы же знаете, кто мой отец!». Это было единственное, чем могла Буржуа заставить молчать весь класс. Все видели отца Хлои и понимали, что он души не чает в дочке, а значит маловероятно, что внемлет разумным домыслам. — Ах ну да-да, — отмахнулась от данных слов блондинка, будто бы речь шла о пустяке. Однако в следующее мгновение вновь оживленно спросила: — А чего это ты так общаешься с Натаниэлем? Кажется, совсем недавно вы даже не пересекались. Небрежно брошенное слово Хлои острыми когтями полоснуло душу Натаниэля. Ведь с ним действительно начал общаться Адриан лишь после того, как узнал, что художник — Лис Арди. От этого неприятного вывода в животе что-то свернулось в тугой ком. Парень мысленно поморщился от данной фразы, так как она сумела зацепить его за живое. — Все меняются, Хлоя. Пора бы и тебе это понять, — махнул рукой Адриан, давая понять, что разговор окончен. Девушка порывалась еще что-то сказать, но лишь прикусила язык из-за каких-то своих соображений. Натаниэль облегченно выдохнул, когда блондинка удалилась к себе за парту, кидая недовольный взгляды то на Лиса, то на ЛедиБаг. Художник с трудом заставил себя не обращать на «дьявола» (как он мысленно окрестил Буржуа) внимание. Хотя напряжение между ним и девушкой с золотыми локонами искрилось и шипело, грозясь вылиться во что-то более серьезное, нежели простая дискуссия. — Садись около меня, Натаниэль, на этот урок. Нино заболел ангиной, — произнес Адриан, но уже гораздо мрачным голосом. Хлоя испортила настроение почти всем, как она это умеет. Звук вылетевших из рам стекол был настолько громким, что даже визг Хлои был не сравним. Команда из супер-героев синхронно повернула головы и увидела, как крайние парты, стоявшие около окон, начинают загораться, а ученики испуганно вскакивают и убегают с мест. Натаниэль смекнул, что выбили стекла мощным ударом огня, так как в помещении резко запахло горелым, и поднялся дым. — Кажется, наш выход! — негромко произнес Адриан Натаниэлю и Маринетт, которая отослала Алью на улицу, сославшись на какие-то свои дела. Какие могут быть дела при нападении? Хотелось спросить художнику, но Сезер не заморачивалась с этим вопросом, а потому лишь послушно кивнула и выбежала из класса. Девушка с иссиня-черными волосами и рыжеволосый парень утвердительно кивнули, а затем выбежали из класса в туалеты, так как перевоплощаться в самом кабинете было чревато последствиями. Натаниэль уже слышал злобный смех акумы, испуганные крики учеников, чьи-то предсмертные стоны. Но он верил, что пока с ним его друзья, то они сумеют победить любую напасть. — Квикс, трансформация!