***
— Прости, — произносит Найл охрипшим голосом и кусает яблоко, — он был незапланированным. — Его щеки все еще розовые, а губы — опухшие после тысячи поцелуев или нескольких минетов. Зейн думает, что не хочет это знать, он хочет лишь видеть эти губы на своем члене, потому что уверен — это будет самое крышесносное зрелище. — Просто предупреждай в следующий раз, оʼкей? — его голос сухой, а глаза следят за новыми следами на белой коже. Есть даже один след от зубов, видимо парень, что недавно вышел — был слишком не сдержан. Сейчас Зейну хочется догнать того человека и хорошенько врезать в челюсть, чтоб не смел прикасаться больше к такому прелестному ангелу, как Найл, — пожалуйста, — добавляет Малик, стараясь выглядеть естественно. Стояк спал, что нескончаемо радовало. Найл вытягивает ноги и тянется, представляя взору пакистанца превосходное зрелище. На блондине всего лишь длинная футболка и нижнее белье. Упругий, впалый живот, молочная кожа, которая так и манит прикоснуться. Зейн молится, лишь бы не подползти и не начать целовать выпирающие острые коленки, плавно переходя на внутреннюю часть бедра. — Конечно… Хорошо, Зи. — Хоран грустно глядит перед собой и потирает глаз одной рукой. Его нижняя челюсть немного болит, а локти — затекли от неудобной позы, которую выбрал клиент. — может тебе что-то приготовить?.. Малик щурится и проводит кистью по холсту. Рисование стало смыслом жизни тогда, когда все были против этого. Мать хотела, чтоб он стал юристом, а отец — врачом. Но все вышло не совсем так, и сейчас он учится на третьем курсе колледжа искусств. — Знаешь, Найл… — его голос слегка подрагивает, и он переводит взгляд на спину паренька. Год разницы. А кажется, что целая вечность. — Что такое? — ирландец что-то режет на доске, но все-таки оборачивается и одаривает брюнета взглядом. Теплым, жизнерадостным взглядом. «А на них, ты так же смотришь?..» — вопрос, что так и крутится на языке, но никак не слетит оттуда. Зейну хочется разложить парня прямо тут, не обращая внимания на все правила приличия и стыд. Он знает, что потом будет стыдно смотреть в глаза и разговаривать. Малик уже представляет, как будет выгибаться парень под ним и умолять о большем. — У тебя все хорошо?.. — теперь в голубых глазах плескается беспокойство. — Абсолютно, — быстро отвечает брюнет, отгоняя из мыслей развратный скулеж Ни и его просящую позу. Он лишь утыкается в свой холст и закусывает губу, ощущая сильный стояк.1
18 января 2017 г. в 08:56
Зейн ненавидит это. Ненавидит квартиру на втором этаже маленького трехэтажного дома. Ненавидит спальный район, который выбрал, как место своего обитания. Он ненавидит маленькие кирпичики, из которых состоит дорожка к подъезду. Ему противна деревянная входная дверь, которая испещрена миллионами маленьких трещинок, покрытая лаком. Две квартиры на этаж. Малик готов убить того, кто придумал это. Ему ненавистны соседи, которые не могут даже здороваться и, глядя на него, отводят глаза. Их глаза всегда опущены вниз, а щеки горят ярким румянцем. Зейн ненавидит своего соседа Найла и ненавидит, что не может ничего изменить.
Уже полчаса, как Ни протяжно стонет в соседней комнате, ублажая очередного клиента. Все, что может Малик — сидеть и курить по несколько пачек в день. Он может лишь чувствовать дикое возбуждение и ревность, что гложет изнутри. Она кусает, рвет на частички, всякий раз, когда голос ирландца произносит чье-то, очередное имя, пытаясь довести до оргазма. Это до невозможности тупо и нереально, но это действительно так. Найл Хоран — сосед по квартире и шлюха. Шлюха, в которую отчаянно влюбился Зейн.
С самого начала. Это было наивно с самого начала полагать, что ничего не произойдет. Ирландцу нужен был новый сосед, а Зейну — квартира. Они оба студенты, но «каждый выживает как может» — выразился Хоран на вопрос, как он зарабатывает себе на жизнь.
Малику просто пришлось принимать условия его, так называемой, жизни. С начала это было ужасно. Выходом были лишь наушники и ай-фон, на котором любимая музыка и вся громкость были как нельзя кстати. Но совсем недавно этого стало мало. И дело не в том, что голос у парня стал громче. Совсем нет. Просто Зейну было этого н е д о с т а т о ч н о. Абсолютно.
Хоран не был отбросом или же тем, кто был похож на того, кому плевать на общество. У него была правильно поставленная речь, а внешностью он напоминал ангела, который спустился с небес и стал развратным демоном. Белоснежная кожа, небесные глаза, светлые волосы — то, что так порою необходимо для соблазнения других. У него заразительный смех, а улыбка — искренняя, светится миллионами солнечных лучей. И это, черт возьми, стало крупной, даже неразрешимой проблемой для Малика.
Найл привык соблазнять и делал это уже неосознанно. Зейн плыл каждый раз, когда они разговаривали, и залипал на внешность паренька. Он младше всего лишь на год, но,кажется, что разница куда больше за счет огромных, голубых глаз как у ребенка, улыбки, которая сбивает с толку и нежной коже, что похожа на бархат.
Малик чувствует, как пепел падает на пиджак, и чертыхается. Он тушит сигарету о пепельницу и старается начать писать картину, которая необходима для учебы. Но может лишь откинуть кисть в сторону и кусать губы в ожидании, когда же это кончится на этот раз. Найл не такой уж и плохой парень, особенно если с ним подружиться. У него отличное чувство юмора, и он очень чуткий. Когда понадобится помощь — Зейн уверен — именно Ни первый придет на помощь.
Малик даже не уверен, когда все это началось, но так вышло, что сейчас пакистанец чувствует собственный стояк и пытается не скулить от раздирающих его чувств. Он крепко сжимает зубы и дышит через нос, стараясь успокоиться, хоть и знает, что это совсем не поможет, потому что это перестало помогать еще пару месяцев назад.
Едва ли не каждый день. Каждый ебанный день он слышит эти стоны и сжимает ладони в кулаки, борясь с самим собой, чтоб не пойти в душ и не подрочить там. Дрочить с именем Хорана на губах. Дрочить с обликом Найла в голове. Это унизительно.
У ирландца красивая фигура, а ноги - стройнее, чем у некоторых девушек. К нему хочется относиться бережно, а не так как его клиенты. Очень часто парень ходил с синяками на тонких запястьях и алебастровой шее. Зейн готов убить каждого, кто прикасался к этому парню.
Он знает, что может касаться его лишь в снах или же мечтах. Может лишь жаждать разговор с ним и бороться с самим собой, чтоб не наброситься, когда тот выходит из душа или же переодевается. Зейн знает, что вскоре самообладание растворится так же, как он растворяется в голубых глазах всякий раз во время разговора.
Ему хочется вернуться в начало. Туда, где было противно от того, чем занимается парень. Потому что с каждой улыбкой, взглядом или же разговором он погибает все больше и больше. Найл Хоран — затягивает все глубже и глубже, стараясь затащить в свой омут. Неосознанно, не со зла.
Малик едва ли не каждый раз думает о том, как стонал бы Ни под ним, если бы позволили прикоснуться к себе. Представляет себя на месте тех мудаков, которые платят деньги за удовольствие. Женщина, мужчина, неважно — Найл подстелится под любого, кто даст ему банкноту.
Ему очень идут черные джинсы и, боже упаси, Малик не хочет знать откуда у ирландца появляются клиенты. Его выдержки бы не хватило, чтоб не пойти туда и не избить каждого, кто постарается приклеиться к Хорану.
Зейн старается не думать. Он хочет лишь попросить, чтоб его предупреждали об очередном клиенте, потому что стоны удовольствия доводят едва не до оргазма и слез в уголках глаз. Двоякое чувство.