Satisfaction

Тэхён — самое настоящее проклятие. Сколько раз Чонгук спрашивал себя, в какой момент жизни он так сильно согрешил, что теперь приходится расплачиваться столь дорогой монетой, ответов так и не находил. И вскоре, отчаявшись ломать голову над вопросом, мысленно принял свою мучительную, но до одури необходимую участь. И когда в очередной раз этот неконтролируемый, и абсолютно безбашенный кадр, творил невесть что, как пожелается, бороться с этим вновь, наверное, было уже бесполезно, как тяжёлые опыты показали. Оставалось лишь вздыхать, а потом он являлся, опутывал своим необъяснимым взглядом, который способен срывать все тормоза, и простым касанием убивал в голове все заготовленные заранее слова с претензиями напрочь. И тебя заодно в придачу, уже в многотысячный раз. Как же он искусно это делает, этакий изысканный профессионал. Иногда особенно хочется выпалить всё накипевшее, не взирая на сковывающие обстоятельства, собрать в узел пожитки, и убежать за горизонт, подальше и побыстрее, в надежде, что мысли и чувства не успеют тебя догнать. Но без него уже невозможно. Когда он стал настолько нуждающимся? Ума не приложить, и не вспомнить. Как-то само вышло. Начал до последней капли впитывать каждое случайное, ничего не значащее прикосновение, постепенно став зависимым, хотелось всё больше. Вдыхать аромат, блаженно пьянея, прижиматься тесно, заковывая в свой плен, где спрятать для себя одного, и никому не показывать, заперев все замки, укрывать с головой в своих объятиях. Очень редкий и сложный препарат, на который Чонгук подсел, оказавшись на самой последней стадии, уже не подлежащей лечению. Тэхёну нравится такой Чонгук. Начиная от милых, и порой невинных манер, до конкретно выносящих мозги сцен. Такой, по-детски трогательный, чьи нежные очертания умудряются сочетаться со столь взрывным характером и чувством собственника, иногда едкими словами, вперемешку с чистейшими слезами. Тэхён всё понимает, всё видит, хоть и сам нередко был готов сорваться, да психануть. Принимает и любит, каким есть, ведь именно таким он ему и нужен — настоящим, без наигранных образов с выдуманными сюжетами, главное, что он полностью его, и другого не надо. Знает, что все это — следствие желания быть уверенным в своей значимости, и страха, что всё может в миг оборваться. Но этого не случится. Вот глупый. Такой резкий, требовательный, ранимый и чувственный. Временами грубый, но дарующий самую нежную ласку и тепло, лишь ему одному. Это наивысшая степень наслаждения, какой Ким только желать когда-либо мог. Чонгук уже в который раз, молча наблюдает за непредсказуемыми действиями Тэхёна, и за всем происходящим вокруг него в целом, старательно себя сдерживая, прячась, а в глазах загораются яркие искорки, которые вот-вот разразятся пламенем на концах пущенных стрел. Те стрелы — все эмоции, мысли и фразы, направленные навстречу, строго к своей цели, и у него точно намётан прицел — не промахнуться, ещё немного, и они выстрелят, но нет — достаточно. Он больше не должен становиться навязчивым, и так уже проходили неоднократно, вдруг в этот раз сделает настолько хуже, что потеряет окончательно всё? Вдруг только оттолкнёт от себя? Какая-то ловушка, невыносимо. Ломка. Хочется схватить за руку, и утащить ото всех, отгоняя, пусть знают. Но нельзя. А после, лишь робкое молчание, да беглый взгляд мимо манящего образа — всё, что осталось. Как вести себя, совсем непонятно, когда в одно мгновение, он оказался настолько рядом, что уже не ты, а он будто вновь поймал тебя, и не вырваться.       — Ревнуешь?       — С чего бы?..       — Злишься?       — Вот ещё. Тэ говорил так тихо и близко, царапая словами, и знойно выдыхая, а потом, протекающая вокруг жизнь, потерялась из внимания — весь мир сосредоточился в одном прикосновении и жгучем взгляде напротив, мягком, но цепком, что овладевает, и не знаешь, куда деваться.       — Гуки… Не надо. — он шептал почти в губы, нежно сжимая запястье младшего, плавно скользя по руке выше, — ты же понимаешь, перестань. Тэхён утыкается в шею, медленно и тягуче проводя губами, предельно легко, вызывая приятный озноб, и Чонгука кроет конкретно, он плавно откидывает голову, прикрывая глаза. Сладкая безысходность. Поцелуи в угаре, трепетные, желанные, бродящие по телам руки, что прижимают, взывая ближе, извлекая тихие стоны, а дыхание плавит, усиливая жажду. Хочется выпивать каждый глоток нескончаемого удовольствия, заработав наутро похмельный синдром, и лежа в кровати, сонно, лениво зацеловывать друг друга, излечиваясь, долго не поднимаясь с простыней. К чёрту контроль, пальцы вжимаются всё крепче, и вот невесомость. Рассудок — «off». Они всегда понимают без слов, достаточно взглядов, они слышат, о чем думают, и всегда чувствуют, что тревожит, одно касание способно заживить раны, одна улыбка вернуть силы. Такие разные, до боли необходимые. И пусть другие говорят, что хотят, они не способны решать — здесь не их правила, жить в сердцах друг у друга — единственный смысл.