Твое произведение искусства

Когда же это все началось? Я и не заметил, как очутился в твоих сетях, когда стал твоим безотказным сообщником. Когда стал смотреть на твои деяния бесстрастно, а после, спокойно жить, будто ничего не произошло. Мы познакомились с тобой в дождливый весенний день. Я бежал из университета домой через парк. В руках моих был изумрудного цвета зонтик, за который, как ты говоришь, меня и полюбил. Я заметил тебя тут же. А как не заметить человека, что в ливень сидит на скамье и спокойно читает книгу и совершенно не нервничает, перелистывая мокрые, слипшиеся страницы. Я подошел к тебе и просто стоял перед тобой и держал зонт. Время будто остановилось. И вот я никуда не спешу, а ты читаешь книгу, будто совсем не замечаешь меня. Ты читал, а я удивлялся, как такое создание не из этого мира могло затеряться здесь. Тогда у меня появилось желание защищать тебя. Но боже, каким дураком я был. Защищать надо было не тебя, а меня. Дочитав эту книгу, ты поднял на меня глаза. -ты ведь любишь чай? - спросил ты меня своим низким, бархатистым голосом. Пока ты говорил, я чувствовал мурашки везде, не только в руках и ногах, но будто даже в своих внутренних органах. Меня поразило то, что ты не смотрел на меня с удивлением, ты знал, что я тут, и видимо просто проверял на вшивость…. -люблю, - ответил я шепотом, все-еще оцепенелый от твоего голоса, как от заклинания. Ты встал, выхватил у меня зонтик, взял меня за руку и повел куда-то, а я шел за тобой, не задавая каких-либо вопросов, потому что ты был таким нереальным, что я все пытался понять: во сне все это происходит или наяву. Ты привел меня в уютную кофейню, мы замечательно пообщались и попили чай, а затем посмотрев на время ты убежал как ошпаренный, бросив на прощание лишь то, что мы еще увидимся, и оставив деньги на столе. Мне вдруг стало так тяжело, словно я побывал в космосе без скафандра и меня в прямом смысле вернули на землю. Как мы увидимся, если я даже имени твоего не знал. Но через пару дней ты ждал меня возле моей квартиры с чаем в руках. Хоть я и был удивлен, но мне даже в голову не пришло спросить, как ты узнал мой адрес. Со временем я стал привыкать к тому, что ты появляешься из неоткуда, и также исчезаешь в никуда. Ты никогда не говорил куда уходишь и откуда приходишь. Свое имя ты мне назвал лишь на пятую встречу: Ким Чжи Вон. И видимо тебе нравилось, что я не задаю тебе вопросов, что верно жду тебя, не закатываю истерик. Когда ты приходил, то всегда первым делом проводил ладонью по щеке и говорил: «ты особенный. Ты мой.» И я невольно тянулся к этой руке, терся об нее и чуть ли не мурлыкал как кот, твой питомец. Когда ты стал приходить чаще, то я заметил, как поменялось твое отношение ко мне. Ты стал чаще улыбаться, ты стал позволять мне самому дотронуться до тебя, и если раньше я чувствовал некую холодность, то сейчас ты стал заботиться обо мне, ухаживать, переживать за каждую мелочь. Когда ты появился в моей квартире через балкон, и заявил, что сегодня ночуешь у меня, я занервничал как школьник, но и в то же время был рад до жути. Я решил приготовить тебе ужин, но так нервничал, что порезался…. Казалось бы, такая мелочь, а ты так серьезно воспринял ее. -такому безрукому как ты, вообще ножи доверять нельзя! Да как ты живешь один и не убился? – стал ты кричать на меня, при этом схватив нож и дрожащими руками выбросив его в раковину. Я говорил, что это пустяк и что лишь царапина, но ты продолжал кричать на меня, пока не заклеил пластырем порез. И вдруг ты упал на колени, обнял мои ноги, стал целовать мои руки… -прости… прости меня.. Я умоляю тебя… - ты никогда не перестаешь меня удивлять, я не понимал с чем связана такая смена настроения и объяснял это все лишь тем, что ты художник (так ты мне тогда назвал свою профессию). -все в порядке, правда… я совсем не злюсь на тебя, - я даже заботливо улыбаюсь тебе, чтобы показать, что это действительно так. Ты поднимаешь на меня свои огромные невинные глаза и так по-детски улыбаешься в ответ -давай жить вместе, - сказал ты совершено уверено. Когда ты смотришь на меня так, я не в силах отказать тебе, а когда я соглашаюсь, мой ответ, будто пугает тебя. -ты уверен? Это серьезный шаг, пути назад нет. Но я лишь соглашаюсь еще раз. У тебя дома не оказалось ни одной картины, наверное, ты хранишь их в мастерской. Я быстро привык к твоему дому, словно всегда жил здесь. Ты стал открываться мне с большей уверенностью. Если раньше я видел лишь одну сторону твоей натуры, то теперь я увидел тень второй. Твоя доброта, и забота, порой куда-то неожиданно исчезали. И ты становился властным, грубым. Ты начинал ревновать к каждому однокурснику, к каждому знакомому, другу. Ты ревновал даже к моей семье и закатывал сцены каждый раз, когда я хотел навестить их. Сначала мне это даже нравилось. Да, так бывает, когда слишком долго живешь по соседству с одиночеством, и тогда тебе начинает нравиться любое проявление любви и заботы, даже такое. Но когда словесные перепалки стали перерастать в физические…. Когда ты стал доказывать мне, что я лишь твой, что ты не собираешься меня ни с кем делить и ты властно брал меня прямо у двери и разрывал в клочья мои вещи, в которых я собирался пойти на встречу, когда ты душил меня и при этом говорил, что даже мой воздух в твоих руках…. Я пытался уйти… правда пытался… пытался тысячу раз, но как только я собирал вещи и говорил тебе что ухожу, то тут же возвращал того милого Чжи Вона с невинными глазами. Сколько ты обещал мне измениться, сколько говорил, что не знаешь, что нашло на тебя, столько раз я верил тебе и столько раз оставался с тобой и разбирал вещи. Но ты не менялся. Однажды ты пришел весь в крови. Испуганный. Тебя всего трясло. Твои зрачки были расширены настолько, что казалось, они были темнее ночи. На все мои расспросы: «что случилось?» ты не мог ничего ответить. Я с трудом завел тебя в ванную, помыл, переодел, и уложил в кровать. И ты не отпускал меня обратно в ванную. Я остался с тобой и пел тебе песню, пока ты не уснул в моих объятиях. Я постирал твои вещи и лишь тогда лёг спать. Наутро ты с мученическим видом просил меня не вспоминать этого, что ты хочешь забыть что произошло. А такие появления стали повторяться. И каждый раз одно и то же. Ты приходил в одном и том же состоянии, в крови. Я снова купал тебя, пел песню, стирал и утром не имел право на расспросы. И чем чаще ты стал появляться таким, тем жестче становились твои срывы на мне. Теперь ты не брал меня прямо у стены, ты тащил меня за волосы в спальню, там приковывал к кровати и сначала всячески измывался над моим телом, а потом нежно целовал каждый побой, каждую царапину нанесенную тобой. Порой я видел как ты борешься с самим собой, и порой мне казалось я живу с двумя Чжи Вонами, которых я различаю лишь по глазам: у одного невинный, детский взгляд, глаза аж светятся; а у второго глаза тусклые, черные, с расширенными зрачками… Когда я впервые увидел твои глаза во время срыва, то я сразу вспомнил тот же взгляд когда ты возвращаешься весь в крови, и сейчас мне было труднее обманывать себя, делать вид, что не понимаю что происходит, оправдывать тебя, делать из тебя беззащитную жертву…. Но, тем не менее, когда ко мне в университет заявилась полиция, я отчаянно защищал тебя, я так им сладко врал, что сам начал верить себе. Сначала они запугивали меня тем, что могут арестовать меня за подозрение в содействии убийце, но когда они увидели ссадины на моих руках, которые я так старательно прятал, все время натягивая рукава, то их тактика сменилась. -если вы жертва, мы сможем защитить вас. Вам не стоит ничего бояться, расскажите все, мы защитим вас. Но я ничего им не рассказал. Им ничего не оставалось, как отпустить меня. Я бежал домой изо всех сил, ведь если я не вернусь домой вовремя, у тебя будет срыв. И стоило мне зайти домой, как ты швырнул меня обратно к двери и ударил кулаком в нее прямо в сантиметре от моего лица. -меня допрашивала полиция! – выкрикнул я и зажмурился, я так не любил когда ты злишься на меня… я хотел всегда радовать тебя, видеть твою улыбку, я даже ради этого отказался от своей семьи, друзей. -и что ты сказал им? – твой голос почему-то был таким нежным, а твой кулак разжался, и твоя горячая ладонь коснулась моей щеки. -я…. Я ничего не сказал им, - я набрался храбрости и открыл глаза, ты так влюбленно улыбался. -я люблю тебя, - как же давно не слышал я этих слов от тебя, и как же давно у нас не было такого романтичного и наполненного любовью вечера. Но кто же знал что это все в последний раз…. Когда мы лежали счастливые в обнимку, раздался решительный стук в дверь. -откройте, это полиция, - ты тут же вскочил, но не чтобы сердечно поприветствовать полицию, нет. Ты закрыл на ключ дверь в нашу спальню, схватил веревку, которой ты меня всегда связывал во время срыва, привязал к кровати и сел сверху. В твоей руке был нож. Одной рукой ты крепко сжимал мне рот, да так что я не мог и пискнуть, а другой стал вырезать у себя в области сердца мое имя…ты не проронил ни звука. Ты даже не прикусил губу. Ты даже улыбался мне. Потом ты приставил нож к середине моей груди и стал вырезать узор в форме сердца, а потом свое имя…. Я брыкался, я шипел, рычал, кусал твою руку, но это не мешало тебе. Ты нагнулся ко мне так близко, что между нами было лишь ледяное лезвие ножа. -ты мое самое лучшее произведение искусства, - прошептал мне горячо на ухо, но когда я захотел что-то ответить, боль сковала мое горло, горло которое ты так легко перерезал, будто тончайшую бумагу. Пока я захлёбывался собственной кровью, ты вспорол себе живот. Твое бездыханное тело упало на меня… и даже теперь, даже зная, что это последние минуты моей жизни, я думаю лишь о тебе, вспоминаю, как мы пришли к этому…. Жалею ли я что был с тобой? Нет… я лишь жалею о том, что был так слаб, что стал твоей жертвой, а не твоим лекарством…