Цугцванг

Арджент сворачивает с правильного пути черт знает куда, когда влюбляется в девушку-койота. В несовершеннолетнюю девушку-койота. В несовершеннолетнюю девушку-койота-и-дочь-Питера. Сука-жизнь смеётся над ним, потому что охотники зверя убивают, а не трахают. Крис на кладбище просит прощения - а ночью к себе строптивую девчонку прижимает. Крис - гребанный мудак. Малии впору обжиматься по углам со Скоттом, но она к Ардженту дорогу забыть не может. Она - дорогу, Крис - её. Утром душит вина. Виктория в рамке - стеклом вниз. У Арджента ключи от лофта и панорама на молоком залитый Бейкон Хиллс. На завтрак - виски и серебряные пули. В смятых простынях - кольт. Он Дереку пишет, что справятся. Айзеку - что выберется на день рождения, не забыл (мальчишка о Всадниках ни черта не знает). А по ночам с Мелиссой штудирует лес. Взгляд у неё раздражающе-проницательный, потому что насквозь видит. Арджент не та книга, которую можно прочесть, но МакКолл берет между строк. Спасибо, не спрашивает. Крис в Малию стреляет, потому что так надо. Он терять мастак, но не намерен больше: надгробные плиты множатся, на грудь давят, рёбра в порошок стирают. Вместо кислородной маски - когти в предплечье. Но лучше, чем лопатой в землю. Малия пулю возвращает и смотрит гневно. Глупая, думает, он спас, потому что койоту новая тварь не по зубам. Рана не затягивается. Кровь кожу пропитала, куртке дорога в мусорный бак. Крису, как ни странно, тоже. Шитый-перешитый вваливается в лофт. В мысленном списке покупок ставит галочку напротив привычного "букет". Мелисса заслужила. Мелисса только и делает, что задницу его из трясины сверхъестественной вытаскивает. Карты на стол ложатся странно. Джерард в гробу наверняка вертится, как на гриле (умер от рака - смешно). Крис не спит уже третьи сутки. Малия каблуки не носит, но мысли о ней в мозг впиваются не иначе как шпильками, глаза заставляют держать открытыми двадцать четыре на семь. Потолок в лофте высокий и ни черта не белый - пентхаус кажется теперь голубой мечтой. Хотя Ардженту, по большому счёту, плевать. Уже плевать. Он срывается с места в половину третьего. Колесит по округе в поисках круглосуточного цветочного, оставляет смятые купюры в банке ("увидеть Париж и умереть") и после стучит в макколовскую дверь. Мелисса в затертых домашних штанах и не то чтобы недовольна, но: — Какого черта ты делаешь здесь посреди ночи, Арджент? Крис почему-то смеётся. Вытаскивает лилии из-за пазухи, говорит просто: — Спасибо. И уезжает, не попрощавшись. Не оглядывается, в зеркала не смотрит, но педаль до отпора выжимает. Следующая остановка - семья. Кладёт на плиты букеты. Целует надгробия. Эллисон улыбается, будто живая. Будто не её проткнул мечом демон из японской книжки. Будто сейчас встанет и пойдёт. Крис клянётся, что ни на одном фото не поставит больше креста. На окраине покупает виски. Дешевый и паленый, как сам маркет. Бросает машину в пустыне и пьёт, чтобы выжить. Не жить, разница есть. Арджент так предсказуемо катится вниз, хотя стоит на ровном месте. Он стержень твёрдый, не в его стиле ломаться, но на деле проиграл уже давно. Крис делает ход, и жизнь ставит ему мат.