Никому не позволю

Поттер едва не забыл спрятаться под мантией-невидимкой, так основательно он был выбит из колеи завладевшими им эмоциями. Лишь теперь он в полной мере смог оценить, насколько действенными были зелья Снейпа, позволившие ему выдерживать ментальные атаки в последние недели. Чувства бурлили, сменяясь, как в обезумевшем калейдоскопе – тут и тревога за самочувствие Северуса, и радость от его решения принять посильную помощь от него, от Гарри, и смущение из-за собственной реакции на близость, и желание обнять. Как только слизеринские подземелья оказались позади, Поттер остановился в мало кому известном переходе, дававшем шанс сократить путь как минимум минут на пять, и начал анализировать свое взбудораженное состояние. В шумной факультетской гостиной вряд ли ему дадут сосредоточиться, а разобраться в себе хотелось срочно. Какое-то время Гарри, прислонившись спиной к каменной стене и не замечая холода, просто перебирал в памяти все свои слова и реплики Северуса, произнесенные в течение сегодняшнего визита, то ли надеясь отыскать причину появления странных волнующих ощущений, то ли наоборот – намереваясь убедиться, что ничего необычного не произошло. Как он ни старался быть последовательным при обдумывании столь важного для себя вопроса, но мысли все равно носили обрывочный характер, то и дело перескакивая с одного на другое. «Он сказал, что сменил бы пароль… Я же и сам так решил, когда пришел, так почему же посчитал, что его сердитый взгляд адресовался именно мне? Почему засомневался в Северусе? Я – недоверчивый идиот! Как давно я таким стал? Раньше ведь стоило кому-либо искренне улыбнуться мне, и я сразу записывал его в друзья. А сейчас… – тяжкий вздох – и вот размышления уже пошли по иному пути. – Или здесь что-то другое? Что, если это не недоверие, а страх потерять возможность продолжать общение с Северусом? Что правда, то правда… Я так привык к нему, что уже не вижу себя без него: без его заботы и без его язвительности. Пока во мне сидел «паразит», казалось, что Снейп мне нужен исключительно для того, чтобы справиться с хоркруксом, но это, похоже, совсем не так. Не зря же одно его присутствие помогало мне унять головную боль, а теперь вот, напротив – как только я пришел, Северусу удалось затолкать тьму подальше. Что там Дамблдор объяснял по этому поводу? – Гарри попытался вспомнить подробности давней беседы с директором, но они ускользали, лишь оставляя ощущение, что тогда было произнесено что-то существенное. – Вроде как свойства нашей личной магии совпадают… Ладно, это все равно вряд ли объяснит, почему меня так привлекает Северус, почему хочется не просто быть рядом или разговаривать обо всем на свете, а прижаться к нему? Мерлин! Будь это девчонка, я бы подумал, что влюбился… Но… – Гарри постучался затылком о стену, усмиряя собственное желание то ли громко рассмеяться, то ли приняться ругаться. – Я что – в него… – он затаил дыхание, сообразив, что на подкинутую буйной фантазией картинку, где его целует Северус, тело отреагировало весьма определенным образом, демонстрируя заинтересованность идеей. – Нет, не может быть… Меня же не тянет сочинять стихи в его честь, как это было у Рона, когда он понял, что ему нравится Гермиона, – Гарри чуть не расхохотался вслух, выдавая свое присутствие, представив реакцию Снейпа, если бы ему действительно написать и отправить пару рифмованных куплетов. – Ясно, остановимся пока на том, что я не вижу ничего невозможного в подобном сближении с Северусом. А теперь быстренько решай, – обратился он к себе, – оно тебе надо? И вообще – хорошо это или плохо для меня? – Поттер никогда не был гомофобом, он даже не задумывался над этой проблемой, считая само собой разумеющимся, что интимные отношения являются личным делом каждого. Лишь бы они, эти самые отношения, не мешали остальным. А уж магический мир предоставлял широкий выбор для создания необычных пар – иначе не родились бы полувеликаны и полугоблины. На этом фоне однополая семья и вовсе не выглядела странной. Так что вопрос вызывала конкретная кандидатура в партнеры. – Почему я с Чанг не чувствовал ничего похожего? Она же мне вроде нравилась. Был еще дураком? Глупости… Просто мне только казалось, что в ней есть что-то привлекательное для меня. И вообще… – прервал он себя, – речь не о Чанг и даже не о Северусе, а обо мне. Чего хочу я? – Гарри, слегка ошарашенный тем, к чему его привели размышления, вдруг осознал, что любое решение в сложившихся обстоятельствах не будет играть значительной роли. – Я нужен ему сейчас, а он… он нужен мне. Так что хватит маяться дурью. Ну нравится мне Снейп, и что с того? Для того чтобы что-то срослось, еще и я ему должен как минимум чуточку нравиться. А пока пусть все остается так, как и раньше». Гарри отлепился от стены и, тщательно поправив на голове капюшон мантии-невидимки, направился к гриффиндорской башне. Он, конечно же, догадывался, что совсем так, как раньше, уже не будет, а временная капитуляция не избавит от вопросов. Однако от недоумения, растерянности и попыток разобраться в ситуации логически Гарри решительно перешел к стадии круговой защиты собственного мнения по поводу личной жизни, когда все подчинено главным правилам: «Это моя судьба! Ничьи советы мне не требуются! То, что мне дорого, не отдам никому!» Когда-то он так же, не прислушиваясь к мнению прочих, предпочел стать другом Рону Уизли. Почему же теперь нельзя сделать выбор в пользу Северуса?

***

На следующий день Гарри впервые в этом году проспал завтрак. Стоило ему открыть глаза, как он осознал, что чувствует себя, мягко говоря, отвратительно: все мышцы ныли как после солидной физической нагрузки, голова не то чтобы болела, но кружилась, и казалось, будто она набита ватой – соображать было неимоверно трудно, словно накануне выпил лишку. Не понимая, что с ним стряслось, Гарри приложил усилия, постаравшись привести себя в приемлемый вид – умылся, причесался, несколько раз проверил, чтобы вся одежда была правильно застегнута, а ботинки – зашнурованы. Он только собрался выйти из спальни, как пришел Рон. – О! Ты уже поднялся. Я не смог тебя добудиться, хотя, если честно – не особо и усердствовал, – признался он. – Решил, что тебе необходимо отоспаться. Благо сегодня воскресенье. Я вот захватил тебе кое-чего, – Рон положил на тумбочку пару румяных пирожков и яблоко. – Спасибо, – выдавил из себя Поттер, взглянув на Рона и пытаясь изобразить улыбку. От резковатого движения у него снова закружилась голова, а к горлу подступила тошнота. Гарри, прикрыв глаза, сглотнул, успокаивая желудок. – Эй, друг, ты чего? – Рон сразу заметил, что происходит что-то странное. – Гарри? – Думаю, это последствия… всего… – вслух предположил Поттер. – Вчера надо было отдохнуть, а я бегал как заведенный. Еще и следователь с репортером… – Гарри тяжко, как старик, присел на край кровати. – Я позову мадам Помфри. Ты только держись, – Рон кинулся к двери. – Стой! Не хочу ее видеть! – Гарри скользнул подозрительным взглядом по Невиллу, вошедшему в этот момент в спальню, и вместо имени озвучил лишь намек: – Ты знаешь, кого нужно предупредить. – Ты предлагаешь мне пойти к?.. – Рон по-прежнему предпочитал не пересекаться лишний раз со Снейпом. – Пожалуйста.

***

Спустя двадцать минут в апартаменты факультета Гриффиндор влетел профессор Снейп, одним своим взглядом заставив всех разбежаться, освобождая ему путь. Его сопровождали Дамблдор и мадам Помфри. Следом за ними, недовольно хмурясь, торопился Рон. Он, как и попросил Гарри, разыскал профессора Снейпа на выходе из Большого зала, но так уж сложилось, что его слова об ухудшении состояния Поттера услышал директор, тут же вызвавший школьного колдомедика. Невзирая на повелительный жест Снейпа, потребовавшего посторонних покинуть спальню, Уизли, упрямо задрав подбородок, не сдвинулся с места, показав всем своим видом, что не оставит друга. Северус лишь еле заметно кивнул ему, дав понять, что согласен на такое исключение. – Мальчик мой, что с тобой? – директор был не на шутку встревожен. – Да уже все хорошо, – Гарри и в самом деле чувствовал себя лучше. Он даже успел с удовольствием съесть зелененькое яблоко, пока дожидался возвращения Рона. Конечно, судя по бледности и вялости реакции, до реального «хорошо» еще было далековато, но Поттера уже не мутило, и голова у него почти не кружилась. Оставались слабость и мышечная боль – но это, как считал Гарри, не то, на что следовало жаловаться «настоящему герою». – Это не вам решать, мистер Поттер. Сейчас посмотрим, – мадам Помфри отодвинула Дамблдора в сторону и подняла волшебную палочку, намереваясь провести диагностику. Каково же было ее удивление, когда в то же мгновение Гарри нацелил на нее свою волшебную палочку и с презрением заявил: – Я не нуждаюсь в вашей помощи, мадам Помфри. И попрошу впредь не подходить ко мне. – Что?! Что вы себе позволяете? – колдомедик опешила и растерянно поглядела на Дамблдора. – Альбус! Я же должна… – Гарри, объяснись, – потребовал директор, еще не ознакомленный с подробностями допроса Поттера. – Мадам Помфри нарушила правила, запрещающие разглашать посторонним лицам данные о состоянии ее пациентов, – Гарри мысленно торжествовал – ему, невзирая на затрудненность мышления, удалось толково сформулировать свои претензии. – Я не желаю, чтобы меня осматривал колдомедик, который в ближайшие выходные за чашкой чая начнет всем подряд докладывать о моем самочувствии. – Но я… – мадам Помфри поджала губы, не рискнув открыто врать. – Вы сообщили о деталях результатов моего обследования, проведенного неделю-две назад, своей подруге, а возможно, и еще кому-то, – зыркнув на Снейпа, молча дожидавшегося конца спора, припечатал Поттер. – Поппи, это так? – Дамблдор строго посмотрел на колдомедика. – Но Моника никому ничего не расскажет, она домоседка, – не очень уверенно оправдалась мадам Помфри. – Тогда откуда следователь специальной комиссии Министерства магии мистер Аддерли узнал о вашей привычке обсуждать своих пациентов, попутно делясь подробностями диагностики? – Гарри был неумолим: раз уж подвернулся столь удачный случай нажаловаться директору в присутствии мадам Помфри, он решил сразу же расставить все точки над «i». И даже отвратительное самочувствие ему в этом не могло помешать. Чему-чему, а упорству в достижении поставленной цели ему учиться не требовалось. – Возможно, кто-то и был у нее в гостях, – замялась мадам Помфри, однако тут же взяла себя в руки и заявила: – Мистер Поттер, что такого особенного в вашей головной боли, о которой я упомянула в беседе с подругой, что вы так ополчились на меня? Я не единственная знала, что вы плохо себя чувствовали. И прекратите угрожать мне своей волшебной палочкой! Альбус, раз мистер Поттер не нуждается в моей помощи, то с твоего разрешения я вернусь в больничную палату. – Поппи, мы с тобой еще поговорим, – сурово заметил Дамблдор и, указав взглядом на дверь, отпустил ее. – Гарри, а теперь расскажи, что с тобой случилось. Ведь ты не ради забавы послал мистера Уизли к профессору Снейпу. – Какая забава? Я еле с постели поднялся, – буркнул Гарри, а затем, спрятав волшебную палочку, послушно дал ответ, спокойно восприняв диагностику, проведенную Северусом. – Ломота и боль во всем теле, дикая слабость, головокружение и была тошнота. – Ну что? – вопрос Дамблдора адресовался Снейпу. – Ничего страшного. После ритуала, – Северус предупредительно посмотрел на Уизли, намекая, что болтать об услышанном не стоит, – в его организме задержалось большое количество посторонней магии. Но она не вошла в контакт с личной магической системой, пребывая в виде свободных элементов, стабильность которых обычно исчисляется сутками или немногим дольше. Сейчас этот потенциал развеялся, вот Поттер, проснувшись, и ощутил резкий отток сил, к которым привык за вчерашний день. – Значит, Гарри ничего не угрожает? Ты уверен? – допытывался Дамблдор, не спеша успокаиваться. – Пока будет наблюдаться головокружение, лучше оставаться в постели, чтобы ненароком не упасть и не покалечиться. Поттер же у нас славится неуклюжестью. Других рекомендаций нет. Все само стабилизируется – дайте срок, – заверил Северус, отлично представлявший, что чувствует Гарри – упадку сил при магическом истощении сопутствуют такие же симптомы. Пожелав Поттеру скорейшего выздоровления, Дамблдор вместе со Снейпом покинули спальню старшекурсников Гриффиндора, вызвав своим визитом волну догадок и предположений у всех, кто находился в факультетской гостиной. Рон предусмотрительно запер чарами дверь в спальню, небрежно осведомившись: – Тебе же не нужны тут толпы соболезнующих? Я так и подумал, – прокомментировал он тихое «нет» Поттера. – Ну ты и даешь! Угрожал Помфри применением магии, да еще и при директоре… – восхитился Рон. – Вот это она тебя рассердила, – он покачал головой, словно сомневался, что действительно видел, как Гарри наставил волшебную палочку на колдомедика. – Я ей не угрожал, я – защищался, – снимая ботинки, отметил Гарри. Он поставил подушку у изголовья и устроился поудобнее, опираясь на нее спиной. – Рон, мне надоело, что все считают, будто я – предмет общего пользования. Сперва меня в годовалом возрасте записали в Избранные, и мое мнение никого не интересовало – я обязан избавить всех от Волдеморта, и точка. Ладно, я сознательный и нашел способ справиться с этим. Так теперь вот журналисты принялись донимать и копаться в моей жизни, а я и отказаться вроде не могу, иначе навесят очередной ярлык. Психом и вруном я уже с их подачи был, что сейчас на очереди? Объявят зазнавшимся выскочкой? Ведь если разобраться, не я победил Волдеморта. Это Снейп сумел все провернуть. А я так – лишь был одним из пяти проводников для магии во время ритуала. Не смотри так – расскажу, когда из Хогвартса выберемся. Не хочу здесь... – Гарри намекнул на «всеслышащие уши» любопытных. – Так вот на фоне этого всего меня не может не тревожить, что даже школьный колдомедик со всеми подряд обсуждает мое здоровье. Следователь предположил, что Снейп специально поил меня какими-то зельями, от которых у меня начались головные боли. Еще и дал понять, что это якобы помогло мне на ритуале, а остальным, бедненьким, и министру в том числе, пришлось мучиться. – Но это не так? – Рону было сложно сделать правильный вывод, потому что он не знал, как все обстояло в действительности. – Вот видишь – даже у тебя теперь возник вопрос. А ведь ты раньше и не думал связывать мою головную боль с тем, что произошло дальше. И все только потому, что Помфри поделилась с подругой результатами моего обследования, сделав ударение на том, что со мной явно что-то не в порядке. Но я просто до ужаса боялся, а никому об этом нельзя было говорить. И да – я пил зелья, но как раз для того, чтобы не сдаться и не сдохнуть от страха, – Гарри не хотел, чтобы друг идеализировал его. – У меня лишь и было, что за тебя и за Снейпа цепляться, чтобы не спятить. Вот такой я герой, – Гарри горько хмыкнул.