"Вы нам не подходите"
За долгие месяцы выработался даже своеобразный режим: Чанёль слышит эту фразу каждые две недели, в перерывах между подобного рода пощёчинами не менее унизительно выискивая работу по своей профессии. Такая проблема — бич для молодых специалистов без опыта, и ни таланты, ни смазливое личико, коими Пак в полной мере обладал, здесь не играют никакой роли — такова наша жизнь. Приближалось Рождество. Количество сверкающих праздничных атрибутов вокруг росло в геометрической прогрессии, а параллельно ему, возможно лишь чуть медленнее, в Чанёле росло одиночество. Ни девушки, ни работы, ни, чёрт её дери, ёлки в полупустой серой однушке на окраине города. Казалось, праздник он встретит как бывалый холостяк — с бутылкой чего-нибудь крепкого, салатом из магазина и старыми чёрно-белыми фильмами. В один из вечеров, в очередной раз после неудавшейся попытки получить работу, Пак всерьёз задумался — пора что-нибудь в этой жизни менять. Вышло очень иронично: многочисленные попытки найти себя не дали никаких результатов, а вот единственная мысль о необходимости перемен в жизни послужила импульсом, вытянувшим из недр грядущей жизни много неожиданностей. Абсурдных, глупых, противоречащих Чанёлю и его жизненным устоям неожиданностей. Началось всё примерно как в одной из многочисленных американских кинолент: телефон с тумбы очень неприлично сталкивается с потёртой паркетной доской, прежде чем выслушать чертыхания своего хозяина. – Доброе утро, работничек! — динамик смартфона басит весёлым голосом и гулом трафика на заднем фоне. – Ты говнюк, Ким Чонин, — на чужом имени голос Чанёля падает спросонья. — Из многочисленных весьма милых прозвищ, что ты мне надавал, ты решил выбрать самое подходящее. Живот предательски заурчал, и Чанёль снова нахмурился в ответ нескрываемой иронии, которую источал друг на другом конце провода: холодильник был неприлично пуст, как и желудок, что посылал хозяину отчаянные сигналы о помощи и о немедленном поиске источника дохода. – Хорошая новость, между прочим, — голос Ким Чонина слегка поник от нерадушного приветствия со стороны товарища. — Я нашёл тебе работу. Вот так, собственно, ознаменовалось начало триумфального шествия Пак Чанёля по пути к получению искомой работы. Голос Чонина звучал так сладко и так многообещающе, когда он описывал перспективы, что сулит одна из лучших рекламных компаний в Сеуле. – Завтра в три. На ресепшене скажи, что у тебя встреча на это время с директором отдела по дизайну рекламы Бён Дэён, — Чонин пытался говорить серьезно, но голос его так и сквозил самодовольством и предвкушением любовных признаний от Пака. – Как ты это сделал? – Вчера на юбилее матушки я наконец познакомился с моим кузеном, который живет за два квартала от нас, работает в этой компании и безумно любит меня, — Ким слегка усмехнулся собственным словам, но вдруг резко посерьёзнел: — Ты понял, Чанёль? – Отвали, Чонин. Мне пора готовиться к собеседованию. Он бросил трубку, не дослушав возмущения друга. Поблагодарит его Пак позже, когда уже заступит на должность, которая, как ему казалось, была его истинным призванием. Однако, как уже говорилось ранее, Пак в данном рассказе имеет невообразимо комичное свойство отступаться, ошибаться и заблуждаться.ᶘ ᵒᴥᵒᶅ ᶘ ᵒᴥᵒᶅ ᶘ ᵒᴥᵒᶅ
– Здравствуйте! Он машинальным, уместным, но необязательным жестом отряхнул тёмно-синие облегающие джинсы, привлекая к своим нелепо выгибающимся в разные стороны, но достаточно стройным и привлекательным ногам взор ресепшионистки лет 27. Он чувствовал себя очень напряжённо: рука, что отряхивала джинсы, теперь переместилась на пиджак, поправила воротник, выгладила бархатные вставки на локтях, отряхнула плечи, затем небрежно закинула тёмную вьющуюся чёлку назад, открывая обзор на торчащие уши, что в свете, исходящем от стеклянных стен здания, теперь горели оранжевым и пестрили нитями тонких вен. Он нелепо улыбнулся, пытаясь отдышаться. На время смотреть не хотелось: вышел в два, но ехал в душном автобусе по ощущениям час, так что оставалось только мысленно просить удачи свыше. – Добрый день. Вы к кому? – К Бён Дэён, — отчеканил Чанёль, кладя ладонь на вздымающуюся грудь и пытаясь успокоиться. – На какое время? У неё очень много встреч сегодня, сейчас она кого-то принимает. – Прямо сейчас, но я подожду, — змейка мурашек пробежала по позвоночнику вслед за каплей пота. Чанёль сконфузился, но присел на диван. Едва он опустил своё как никогда тяжелое тело на кожаную поверхность, из глубины послышался цокот туфель. Казалось, вышедший из глубин здания мужчина пребывал одновременно и в радости, и в замешательстве. – Господин, — позвала женщина за стойкой. Оба обернулись. Она приятно улыбнулась молодому человеку, направлявшемуся к выходу, давая понять, что обращается не к нему, и перевела взгляд на Пака. – Можете проходить. По коридору третья дверь слева. Чанёль грузно встал. И через две минуты снова словно на иголках сидел на кожаном кресле за столом женщины, что ранее уже была представлена. Она, как подобает настоящей бизнес-вумен, буквально выкарабкивалась из кипы бумаг, пока беседовала с Паком (если это можно было назвать беседой). Свой достаточно тяжёлый взгляд на него она подняла лишь единожды — когда он зашёл в кабинет, и с тех пор взор её либо бегал по её рукам, пока она говорила по телефону, либо по бумаге, пока что-то заполняла. – Вы говорите, по поводу работы? — наконец она подняла глаза на Пака и присмотрелась. Чанёль почуял недоверие. – Да, — он выпрямился в кресле, пытаясь принять максимально презентабельный вид. – Есть опыт? – Небольшой, однако я ручаюсь за то, что вы увидите в первый же день, какими способностями я обладаю. Он выдохнул. Пауза. – Хорошо, — женщина слегка усмехнулась, лёгким движением ставя подпись в углу одной из бумажек. — Ответственны? С трудными людьми готовы работать? – Конечно. Я способен находить компромиссы с любыми людьми, — тут он слегка соврал, потому что сам по характеру был далеко некомпромиссным. – А образование какое? Этот вопрос Паку показался странным. – Специализированная школа иностранных языков, затем универс... – Понятно, — перебила его женщина, вздохнув и сложив руки. — Я готова вас принять, потому что иметь дело вам придётся с людьми не намного младше вас. Чанёль показалось, что в этой неловкой тишине он услышал, как моргнул. – Что, простите? – Одному семнадцать, другому семь, третьей девятнадцать, но они всё равно неисправимые дети, за которыми нужен глаз да глаз. Я вижу, что вы достаточно молоды и имеете способность убеждать, возможно, под вашим контролем они будут вести себя получше... – Кто? — Чанёль кашлянул от недоумения. – Мои дети. В своём запросе я описывала, разве вы не помните? – Простите, это, похоже, какое-то недоразумение?.. — Пак вытер вспотевшие ладони об джинсы, слегка привстал, потом снова сел. — Я здесь, чтобы получить работу рекламщика. – О, — сконфуженно произнесла озадаченная госпожа Бён. — К сожалению, рекламщики нам не нужны. Мне нужна няня на время рождественских каникул. Вы готовы, или мы прощаемся? Чанёль опустил взгляд в пол, затем произнёс: – Можно взглянуть на вообще объявление? В его руки был передан планшет.Требуется няня для трёх детей. Пол любой. Строго от 25 лет; терпение, умение ладить с людьми и производить благоприятное впечатление – всё, что от вас требуется. Оплата 10 долларов в час.
ᶘ ᵒᴥᵒᶅ ᶘ ᵒᴥᵒᶅ ᶘ ᵒᴥᵒᶅ
– Ты что, больной? — Чонин, казалось, задыхался от злости. — Конечно, куда лучше с тремя детьми проводить рождество, о да. Ты вообще когда-нибудь на расстоянии ближе вытянутой руки к детям стоял? – Почему ты кипятишься? Злиться тут должен я, потому что она сказала мне, что рекламщики им не нужны, будто так было испокон веков. – Твоё самолюбие это так задело, что ты, отчаявшись, что уходишь оттуда ни с чем, решил взять на себя работу сиделки? – Почти 12 тысяч вон в час, Чонин, это же огромные суммы за рабочий день! Мне всё равно, с кем там сидеть, я выдержу всё ради этих денег. Дети, к тому же, взрослые, — внимание: одно из первых огромных заблуждений Пак Чанёля. – Взрослые дети успешной бизнесменши, за которыми нужно следить. Ты представляешь, насколько это нехорошо? Последовала пауза. Похоже, Чанёль осознал, насколько нерадужной была ситуация, в которую он попал. – Хорошо, Чонин, — его голос зазвучал устало и грустно. – Если меня загрызут дети, знай, что я тебе благодарен за помощь. Он бросил трубку и лениво, не расшнуровывая, снял ботинки. За окном тысячами задорных огней различных оттенков блестели гирлянды, что через две минуты расплылись перед устало опущенными веками безобразным ярким пятном света.ᶘ ᵒᴥᵒᶅ ᶘ ᵒᴥᵒᶅ ᶘ ᵒᴥᵒᶅ
Утром, теперь уже точно зная, что не опоздал, он прибыл на окраину Сеула с увесистой спортивной сумкой через плечо. Эта самая сумка была причиной его сомнений, точнее, сам переезд, хоть и временный, вселял в него неуверенность в правильности его действий. Он сам, простите, жуткий распиздяй, так почему же смеет брать на себя ответственность за троих таких же, но поменьше? А если кому-то во время приготовления утренней каши с персиками отрубит руку, или при очередной инсценировке Шекспира кто-нибудь из них навернётся с лестницы? А может, когда они будут заниматься двухчасовой йогой, кто-нибудь сломает себе нос? Да, именно такой распорядок дня был указан в заявке на поиск няни: Чанёлю предстояло проводить зарядки, чтения стихотворений, контролировать игру на инструментах, с которыми он, кстати, совершенно не знаком, выполнение домашней работы, правильный режим еды и сна и прочее. Все эти мысли бесконечным вихрем носились в его голове, пока он не нашёл нужный дом в шеренге пентхаусов. Этот, конечно же, отличался невообразимо. Нет смысла описывать его, он просто был несоизмеримо большим и блестящим, потому что по многочисленным колоннам, что снаружи, что внутри, тянулись различные причудливые побеги из сверкающей меди. На потолках висели огромные люстры со множеством висюлек, на полу — мрамор и мягчайшие ковры. Мебель из благородного дерева, стены тёмные с витиеватыми узорами. А самое отвратное — всё это блестело и было невероятно чистым. Чанёль испустил стон. На тот момент он был уже посреди большого холла между двумя лестницами, ведущими на второй этаж. Госпожа Бён встретила его с приветливой улыбкой и позвала детей. Через несколько секунд где-то из глубин коридора второго этажа послышался топот. – Знакомьтесь, Чанёль. Она тут же мягко дотронулась до плеча младшего. — Это Дэрён. Мелкий лучезарно улыбнулся тремя отсутствующими передними зубами. Их отсутствие, похоже, мешало ему нормально разговаривать, поэтому он, с энтузиазмом разбрасывая вокруг слюни, поприветствовал своего нового няня. – Это Бэкхён, — женщина указала на парнишку, стоящего посередине. Щуплый, в очках с толстенной оправой, в тёплом свитере и широких домашних штанах. Весь он выглядел на 12, однако лицо у него было чересчур серьёзное и взрослое, несмотря на грубые очертания. Чанёль вспомнил, что ему семнадцать, и невольно дёрнул бровью. – Доброе утро, господин Пак, — голос Бэкхёна тоже не соответствовал его облику, он был грубоватым и хрипловатым. – Ну а это Сэён, — госпожа улыбнулась, дёргая подбородком в сторону дочери. Казалось, Чанёля хлестнуло толстым кнутом ледяной воды. Она была невероятно красивой: редкая длинная чёлка падала на аккуратные брови и выразительные глаза, перерастая в копну прямых тёмных волос, которые ложились на плечи поверх лёгкой домашней кофточки. Она улыбнулась и покраснела, а Чанёль, казалось, бесповоротно влюбился (внимание: + один случай в копилку провальных заблуждений Пак Чанёля). Все они были похожи друг между другом и абсолютно не похожи на мать. Чанёль ещё раз оглядел детей и задержался взглядом на девушке, давая понять, что она его заинтересовала, но так, чтобы этого не заметила её мать. Мать не заметила, однако заметили прищурившиеся сквозь стекло очков глаза её брата.ᶘ ᵒᴥᵒᶅ ᶘ ᵒᴥᵒᶅ ᶘ ᵒᴥᵒᶅ
Чанёль рассчитывал, что как минимум к концу первого дня он выбьет из детей дурь типа чтение сочинений Гёте, однако, как показало время (уже целых три дня!), они были настолько прочно к этому приучены, что его предложения пойти сыграть в приставку были расценены как непристойные. Он вовремя успел отшутиться и попросить их не рассказывать матери. Чанёль тщетно пытался подкатить к Сэён и наладить отношения с Бэкхёном. Всё выходило, конечно же, с точностью до наоборот. Только с Дэрёном у них все было отлично. Он Чанёля просто боготворил. Сэён просто была какой-то твердолобой и не понимала ни намёков, ни открытых подкатов. А вот с Бэкхёном у них началось противостояние: Чанёля бесила его правильность, а Бэкхёна — противоположная черта в Чанёле. Любая их общая деятельность заканчивалась ссорой. В первый день Чанёль отпустил жестокую шуточку по поводу очков Бэкхёна, и тогда началась война.ᶘ ᵒᴥᵒᶅ ᶘ ᵒᴥᵒᶅ ᶘ ᵒᴥᵒᶅ
– Не хотите молока с печеньем? — днём четвёртого дня, за два дня до рождества, Пак развалился на диване, слушая, как маленький Дэрён играет на флейте. – Время для полдника уже прошло, — отрезал серьёзный Бэкхён. – Да ну перестаньте, — Чанёль махнул рукой и закатит глаза. Дэрён от изумления перестал играть и уставился на него. — Я вот проголодался как собака, пока с вами в этих позах цапель и гусей стоял. Сэён прыснула, вспомнив неловкость Чанёля на занятиях йогой, но затем выпрямилась и посерьёзнела, продолжая затягивать струны гитары. Чанёлю было невообразимо скучно. Он вздохнул, а затем словил взглядом пальцы девушки, перепрыгивающие с лада на лад. – Как насчёт пряток? — он оживился, словив нотку возбуждения в глазах младшего из детей. — Давайте-ка. Музыка музыкой, но развеяться надо. Чуть-чуть поиграем, а потом снова за инструменты, пойдёт? Сэён, ты будешь искать. Дэрёна уже не было в гостиной, ребёнок с громадным энтузиазмом улетел на поиски убежища. Чанёль повернулся к девушке, желая начать разговор, однако что-то мелькнуло сбоку, задевая его периферийное зрение. – Я не хочу играть в эти детские игры, — отрезал суровый Бэкхён, не спускающий взгляда с няня. – Бэкхён, не лишай брата радостей, я вижу, у вас их и так не много, — Чанёль улыбнулся девушке, наслаждаясь её румянцем. – Время для музыки. Мы всю жизнь живём по этому распорядку дня, очень нехорошо сбивать его. Мать будет недовольна. – Мать не узнает, — Чанёль теперь полностью отвернулся к Сэён, давая младшему понять, что разговор окончен. Рассерженный взгляд Бэкхёна остался без внимания, и через пару секунд послышалось отдаляющееся шарканье тапочек. Чанёль аккуратно положил ладонь на коленку смущающейся девушки и тихо произнёс: – Расскажи мне что-нибудь о себе. Его рука была достаточно грубо смахнута с ноги рукой Сэён. – Вы очень грубо обошлись с моим братом. Мне не нравится. Она нахмурилась и наклонила голову.ᶘ ᵒᴥᵒᶅ ᶘ ᵒᴥᵒᶅ ᶘ ᵒᴥᵒᶅ
Первый день прошёл неважно, и поэтому Чанёль, намереваясь исправить ситуацию, решил пожелать доброй ночи каждому из детей персонально. – Бэкхён? — он аккуратно отворил незакрытую дверь и вошёл в комнату. Бэкхён повернулся к вошедшему с растерянностью на лице. – Я хотел извиниться. Чанёль поднял нарочито виновато опущенные глаза на Бэкхёна. Тот сидел с маленьким хвостом на макушке, в пижаме с огромным Оленем Рудольфом на всю грудь и бубенчиком в районе его ошейника. Одна штанина была красная и в пряничных домиках, в другая — зелёная в венках омелы. Никаких ужасных очков, злого лица и грубого голоса. – Что? — произнёс Бэкхён непривычно высоким голосом и тут же попытался прочистить горло. – Я хотел извиниться за то, что повёл себя так плохо с тобой сегодня днём. Повисло молчание. Чанёль снова взглянул на Бэкхёна. Тот вздёрнул бровь, и внешние уголки его глаз слегка поползли вниз. – Я понял. Ничего страшного. Спокойной ночи. Он развернулся на стуле, дав понять, что разговор окончен. Чанёль закрыл дверь, но руку с ручки не убрал. Он простоял так минуты две, а затем поплёлся в отведённую ему комнату, не зайдя ни к Сэён, ни к Дорёну.ᶘ ᵒᴥᵒᶅ ᶘ ᵒᴥᵒᶅ ᶘ ᵒᴥᵒᶅ
На следующий день мать с утра поручила Чанёлю вместе с детьми украсить дом к рождественскому ужину. – Я не вижу смысла в этом, — отрезал Бэкхён, ковыряя сухой оладушек в своей тарелке. — Мама всё равно не сможет отпроситься с работы, а втроём это жутко скучно. – Вчетвером, — обиженно поправил Чанёль. — Я могу сделать так, чтобы это было нескучно. В его голосе звучал вызов, который упёртый Бэкхён тут же словил. – Я уверен, что нет. И дело тут не в видеоиграх и заигрывании с моей сестрой. Чанёль потупился. Он вспомнил вчерашнее утро — утро, которое дало ему понять, что он совершил ошибку. Он спал как всегда до обеда, в то время, как дети сами готовили кашу. Это вошло в негласную традицию: утром он спускался к завтраку, и все трое ждали его за столом. Однако прошлым утром их было не трое. – Где Сэён? – В комнате, — радостно пролепетал Дэрён, указывая пальцем на лестницу. – Она, — на выдохе произнёс Бэкхён, замешкавшись. – Она занята. – Я пойду позову её, — нахмурившись сказал Чанёль. – Не стоит, — Бэкхён с испуганным видом обогнал Чанёля и встал перед ним на лестницу на две ступени выше, так, что оказался с ним на одном уровне. Лицо Чанёля на секунду опалило чужое дрожащее дыхание, однако он, отведя взгляд, обошёл Бэкхёна и поднялся к комнате Сэён. Гримаса Чанёля исказилась злостью. Сэён покраснела пуще обычного. Пак открыл дверь и замер. Над девушкой нависал незнакомый юноша, а она ехидно хихикала, гладя его по торсу. – С твоей сестрой я заигрывать точно не буду. И не собирался, — злобно, но вовремя себя сдерживая проговорил Пак. Вспомнилось, каким скандалом сопровождался убегающий из дома паренёк, что помогал Сэён с рефератом, заданным на каникулы. – А с кем тогда собирался? — выпалил Бэкхён. Снова молчание. Он осознал, насколько нелепой была брошенная им фраза и, как показалось Чанёлю, покраснев вылетел из кухни, оставив на тарелке недоеденный завтрак. Днём украшение дома шло уже полным ходом. Чанёль ужасно не хотел видеться с Сэён, поэтому отправил её на второй этаж, Бэкхёна отправил на кухню, а сам в коридоре развешивал гирлянды, взяв в верные помощники самого младшего, который с важным видом носил за Паком коробочку с булавками. Он снова вспомнил то ужасное ощущение одиночества, которое с приближением праздников окутывало его новым слоем грусти. Однако теперь, несмотря на то, что прекрасная Сэён разбила сердце чувствительному Паку, он чувствовал себя замечательно. Казалось, провести рождество в окружении семьи Бён было лучшим вариантом развития событий. И это единственное, что не было для него заблуждением. Однако из открытий — ещё не всё. Так прошёл ещё день, приблизив семью Бён и Пака к празднованию сказочного праздника. Он видел, что семейство в лицах детей было совсем без настроения, но больше всех — Дэрён. Отсутствие мамы на самом важном празднике в году огорчало его, и Чанёль понимал, что этот факт ребёнок переживает слишком болезненно.ᶘ ᵒᴥᵒᶅ ᶘ ᵒᴥᵒᶅ ᶘ ᵒᴥᵒᶅ
Бэкхён застал его врасплох с переломанными оленьими рогами в руках. – Я хочу сделать сюрприз Дэрёну, — с виноватым лицом констатировал он, но уже в спину отдаляющемуся Бэкхёну. Чанёль вздохнул, в очередной раз осознавая, что служит причиной избеганий и злости как минимум двух из трёх детей. Однако через пару минут Бэкхён всё же вернулся в гостиную с чем-то разноцветным в руках. Молча протянул кусок ткани Чанёлю, и тот невольно улыбнулся. Через четверть часа он, блистая в своём великолепии, вертелся у зеркала с оленьими рогами на кудрявой голове, нелепо измазанным красным носом и в тёплом свитере от бэкхёновой пижамы с бубенцом посередине. Важно подтянув красный носок с ёлками выше другого, он выпрямился и вздёрнул подбородок. Сзади послышался приглушённый смех. Чанёль обернулся. Бэкхён, прикрыв лицо подушкой, давился смехом. – Тебе нравится? — серьёзно спросил Чанёль. – Я думаю, Дэрёну понравится, – Бэкхён убрал подушку от лица. Очки слетели на диван. Чанёль отметил, что они с Сэён безумно похожи. Такая же красивая широкая улыбка, глаза-полумесяцы, милые мимические морщинки под ними. Теперь казалось, Бэкхён куда симпатичнее сестры. Симпатичнее, невиннее и искреннее.ᶘ ᵒᴥᵒᶅ ᶘ ᵒᴥᵒᶅ ᶘ ᵒᴥᵒᶅ
Утром, вместо привычного украшения ёлки, Чанёль гонялся за разбалованным Дэрёном по всей гостиной. Беспризорник забрался под дерево, почти визжа от радости и от осознания того, что Пак не может его оттуда выцепить, даже нырнув под ель половиной туловища. – А печенье ещё осталось? — громко раздался голос Бэкхёна с лестницы. Пак усмехнулся, удивляясь тому, как педантичный мистер Бён Бэкхён позволяет себе не в полуденное время кушать, да еще и такие ужасные вещи, как печенье. Он снова попытался схватить Дэрёна за рубашку, однако потерпел очередное поражение. Вдруг его лодыжку задело что-то мягкое. Стук. Стон. Чанёль быстро выпутался из ветвей, шипя от ощущения царапающих кожу рук хвоинок, и увидел лежащего рядом с ним Бэкхёна. Держится за покрасневший лоб. – Где очки? — ехидная улыбка с примесью умиления тронула губы Пака, что заставило сконфуженного угрюмого Бэкхёна ещё больше смутиться. Чанёль аккуратно положил руку на чужую шею под ухом и легонько подул на лоб парня. Почувствовал, как Бэкхён напрягся. Недолгое молчание, затем верещание Дэрёна, нашедшего, вероятно, подарки под ёлкой. Чанёль слегка придвинулся, едва уловимо касаясь губами кожи лба, хотя знал, что ссадина, скорее всего, уже не болит. Бэкхён не дёрнулся, и Чанёль, набрав побольше воздуха в лёгкие, прикрыл глаза, выдыхая новую струю тёплого воздуха.ᶘ ᵒᴥᵒᶅ ᶘ ᵒᴥᵒᶅ ᶘ ᵒᴥᵒᶅ
Чуть меньше получаса до полуночи. Весь дом сверкал предпраздничным великолепием: на столе несметное количество еды, под потолком — калейдоскоп серпантина, гирлянд и мишуры.В середине холла огромная ёлка, светящаяся нескольким десятком разноцветных игрушек. Дэрён примерял костюм Санты, а Чанёль решил быть в роли полюбившегося ему Рудольфа. – Спускайтесь, будем звонить вашей маме, — протрубил он, проходя мимо комнат детей. Первой из своей вылетела Сэён, вся красная и с опущенными в пол глазами. Пара уверенных шагов, и она очень близко к Паку, прижимает его к стене. – Чанёль, — начала она, опуская глаза в пол. — Это для Бэкхёна. Она протянула ему плоскую голубую коробочку. Чанёль сконфузился и нахмурился. Не хватало ещё, чтобы в канун рождества Сэён и Бэкхён обижались друг на друга. – Почему ты не можешь подарить сама? Она усмехнулась и подняла на него глаза, тут же краснея. Чанёль заметил на сей раз не её красоту, а удивительное сходство с братом. – Для тебя, — протараторила она. На её лице мешались чувство смущения и вины. — Чтобы ты подарил ему. Она повесила на его запястье подарочный пакет и, наклонившись к его уху и положив свою руку поверх коробки в его руке, удостоверяясь, что он её держит, прошептала: – А это от меня. – Дэрён, быстрее, мама жд... Реплика Бэкхёна прервалась сдавленным выдохом. Чанёль попытался повернуть к нему голову, насколько помогала весьма интимная поза в паре с Сэён, и увидел ужас в его глазах. Характерно ему самому, Бэкхён чуть поднял подбородок и прошёл мимо, сделав вид, будто не заметил того, на что пялился добрых секунд десять. Сэён, снова покраснев, опередила его на лестнице и нырнула в кухню. – Звоним маме! — шепеляво пронеслось мимо Чанёля, оставшегося стоять на лестнице. Бэкхён подошёл к двери, надел большой пуховик, тапочки и вышел на улицу. Чанёль не знал, что делать. В голове лихорадочно мелькали возможные последствия неловкой ситуации. Хотелось, конечно, вылететь на улицу, схватить Бэкхёна за руку и затащить домой, но он ведь тоже не так прост. Противен до ужаса. – Привет, малыш! Громкий голос госпожи Бён из телефонной трубки отвлёк Чанёля от бессмысленного рассматривания стекла во входной двери. Он машинально повернулся на источник звука и встретился взглядом с Сэён. Та многозначительно указала на коробку в его руках, затем на дверь, и улыбнулась. Пак тяжко выдохнул и открыл коробочку. Аккуратные, красивой формы очки в матовой коричневой оправе. Он ещё раз вздохнул и не мешкая более направился к двери. Бубенчик тихо позвякивал, когда он вырвался из шумного дома на тихую площадку. Бэкхён, сидевший на веранде, не смел дергаться. – Прости. Она просто подарила мне подарок, — на ходу проговорил Чанёль и остановился в полуметре от младшего. Ближе не рискнул. – Подарки, как это мило, — ядовито проговорил Бэкхён в воротник пуховика. Чанёль молча, не видя его лица, сунул голубую коробочку ему под нос. Реакции не последовало. Он довольно грубо развернул злющего (без очков выглядел не особо злым, кстати) Бёна к себе лицом, открыл коробочку и, пальцами одной руки схватив парня за щёки, а второй вытаскивая и вытряхивая очки, чтобы выпрямились дужки, с трудом нацепил их на Бэкхёна. За стеклянной входной дверью пронёсся Дэрён, радостно вопя "С Рождеством!", а за ним — смеющаяся Сэён. Где-то вдалеке сверкали фары автомобиля и играла музыка. Пак наклонился к Бэкхёну и тут же заметил, как тот напрягся. Дыхание в холодные губы, и Чанёль видит, как опускаются чужие веки, подрагивают ресницы и губы в трепете слегка сжимаются. Лёгкое касание приоткрытых губ, тихий смешок, и Бэкхён цепляется подрагивающими пальцами в воротник Чанёля. Колокольчик на его свитере (свитер Бэкхёна => уже его Бэкхён => его свитер) снова издал высокое звяканье, и Пак, чувствуя, как чужие очки всё больше касаются его лица, отстраняется. – С Рождеством? – С Рождеством. С соседней улицы слышен громкий весёлый крик, затем — тишина. Стало немного неловко (конечно, здесь нет умиляющей музыки, как в фильмах), но Чанёль, не растерявшись, начал лихорадочно рыться в пакете. Он извлёк оттуда идентичный тому, что был на нём, свитер, только размера на два побольше, и те же двухцветные штаны, которые видел на Бэкхёне. Лицо его озарила счастливая улыбка, тут же заразившая младшего, который тщетно пытался это скрыть. – Этого я и хотел больше всего. – Я знаю, — вырвалось у Бэкхёна тихо, и он, пытаясь сделать самый непринуждённый вид, наступил на бумажку, что выпала из пакета Пака.Счастливого Рождества, няня Чанёль. С наилучшими пожеланиями, Бён Бэкхён.