Прикосновения

Прикосновения — это плохо, очень-очень плохо. Это ещё один наркотик запрещённый по всему свету, ещё более опасный, ещё более вредный, ещё более быстрый. Ещё более. Все это знают, и Дирк знает, он не идиот. Идиот, думает он. А ещё он думает какие на ощупь ладони у Тодда. Шершавые или мягкие. Мозолистые или гладкие. Горячие или вечнохолодные. Он теплый, совсем по-детски мелькает в голове у Дирка, когда он проводит ладонью над тем местом, где пять минут назад лежал Тодд, пока тот в душе. Конечно он теплый, он же человек, теплокровное. И сделав пару шагов падает на диван обратно. Ему холодно. Дирк вздрагивает. Куртка, вместо одеяла, не спасает от холода. Тодд спит на заднем сиденье, он вполне бы мог его согреть, потому что он теплый. И Дирк бы мог бы его согреть, потому что, неудивительно, тоже теплый, хотя и замерз. Но Дирк сильнее заворачивается в куртку, потому что на самом деле безликих звезд было бы проще, логичнее и правильнее коснуться нежели чем Тодда. Звезды в ответ его мыслям блестят издалека. Глаза Тодда блестят, когда Дирк оборачивается обратно к нему после своей, он признает, чуточку пафосной речи. Ты мой друг. В голове повторяется каждое слово, снова, снова, снова, словно эхо. Хотя это, может быть, и есть эхо, просто у него внутри: звук, отражаясь от мышц, костей, сердца, бьется у него внутри. Как звук барабанов. Как удары сердца. Как желание коснуться на кончиках пальцев. Зудит, чешется до невозможности. Невозможности синих глаз Невозможности шага вперед, который делает Тодд. Невозможности объятий в пустом, безлюдном лесу. Прикосновения — наркотик, запрещенный законом. Дирк — плохой мальчик. Дирк обнимает его в ответ, вдыхая полной грудью.