Откровение

Никто не сомневался, что великой «бывшей любовью», с которой Мако сравнивала всех остальных парней, был именно Нефрит. Нефрит тоже подозревал об этом. Он и сам питал к девушке самые нежные чувства, если не говорить о большем. После возрождения между остальными генералами и сенши установилась прочная нерушимая связь. Их отношения крепли и развивались с каждым днем, и только у него с Мако никак не клеилось. Словно ускользающая маленькая деталь не давала мозаике сложиться в идеально ровную картину счастья. Он знал, в чем проблема, и, как ему казалось, Мако тоже. Однако менять что-то не спешила. Очевидно, ждала инициативы от него. Друзья же настоятельно советовали объясниться с ней, глядя на измученного Нефрита. «Для твоего же блага», — как они утверждали. Нефрит и правда извелся. Побледнел, осунулся. Он понимал, что нужно сделать шаг навстречу, но — черт возьми, просто пасовал. Как новобранец на поле боя, как последний трус! Было тошно от осознания собственного бессилия. Боялся. Чего? На этот вопрос он и сам не знал ответа. Только внутренний голос опасливо нашептывал сомнения — и Нефрит медлил. А между тем молчаливая нерешительность после дня, проведенного с Мако, оборачивалась кошмарной ночью, полной боли и отчаяния, где он сидел в ванне, пытаясь заглушить плеском воды сдавленные стоны. Его будто выворачивало изнутри. Он обратился за советом к Кунсайту и Эндимиону, но те примирительно подняли руки: мол, твоя возлюбленная — ты и разбирайся. Откуда нам знать подход к ней? Их встречи с Мако были почти идеальными. Иногда вечерами он приходил к ней домой с букетом алых роз. Она смущенно прижимала цветы к груди, несмотря на шипы, ее щеки заливал румянец, а глаза светились как звездочки при виде Нефрита. Но она быстро опускала взгляд вниз, кротко улыбалась и вдыхала сладкий запах роз, уткнувшись в них носом. Можно ли представить более совершенную картину? Он терял дар речи и молча любовался чудесным видением. Отчаянно хотелось обнять ее, сильно и по-собственнически. Перецеловать каждый пальчик, израненный шипами. Сердце сжималось от нежности к ней. Но Нефрит по-прежнему начинал нервничать при мысли о признании. «Почему?» — вопрос, терзавший ночами, на который не находилось ответа. Вот же она: ждет его, наряжается для него, готовит для него. И сегодня Мако похлопотала на кухне, и снова ставит на стол тарелку изумительно пахнущего супа, и Нефрит с широкой улыбкой берет ложку, черпает ею бульон, но, не донося до рта, останавливается… Нет! Нефрит решительно отодвинул тарелку. Так больше не может продолжаться! Он должен сказать прямо здесь и сейчас. Иначе снова станет трудно дышать, бросит в холодный пот, вернется раздирающая изнутри боль, и он долго будет сидеть на холодном кафеле и винить себя за бесхребетность. Их глаза встретились. Бойкая, уничтожающая обидчика вспышкой молнии, рядом с она ним становилось тихой и покладистой. Милая, милая добрая Мако. А еще хозяйственная и до умопомрачения красивая. Идеальная. И любит его, это очевидно. Кто, если не она, оценит благородные порывы его души, примет целиком? Им, как воздух, необходимы перемены. Особенно ему. Разве может она ответить злом или неприязнью на искренность, когда все и так очевидно? Он не откроет Америки. Нефрит шумно выдохнул. Он набрался смелости. Могильными червями мысли принялись пожирать решительность. Не дрейфь, салага! — приказал сам себе. Было тяжело. Куда тяжелее, чем тысячи войн и битва с Металлией. Он никогда не говорил женщинам таких слов. Да, раздавать комплименты, лить воду в уши — это одно. Но признание подобного рода — совсем иное дело. Как будто раскрываешь душу на исповеди. Прямо, без утайки. Слова, идущие от сердца, без капли лжи. Слишком честно, слишком интимно. Никогда прежде Нефрит не был настолько откровенен с девушкой. Под ложечкой засосало от волнения. На ладонях выступила испарина. — Мако, — осторожно начал он, — мы так давно знаем друг друга, я хочу сказать кое-что важное, — дыхание сбилось, стало неровным, слова давались ему с трудом. — То, что не успел сказать еще в прошлой жизни. На него выжидающе смотрели самые прекрасные зеленые глаза на свете. Макото замерла, но он продолжил, боясь сбиться и пойти на попятную: — Я знаю, что мы родные люди, ближе тебя у меня никого нет, поэтому я… Он положил руку на ее ладонь и сжал. — Да, я т-тоже давно хотела с-сказать, — залепетала она в ответ, заикаясь. Нефрит доверительно придвинулся еще ближе к ней, собрал волю в кулак, и... — Мако, суп — гадость! Ты ужасно готовишь. Просто отвратительно. Пауза. — ЧТО?! В тот день синоптики передавали аномальные грозы. Больше Нефрита никто никогда не видел.

***

— Правда вкусно? — воодушевленно спросила Мако. — Да, — ответил нестройный хор голосов. — Не сомневайся! — И хозяйка квартиры просияла. «Что ж, хоть одному из нас повезло», — с завистью подумала Рей, неестественно широко улыбаясь и хлебая очередной шедевр Мако. А впереди их ждала долгая бессонная ночь в обнимку с белым другом…