Мы в ответе за тех, кого приручили

Сецуна Мейо всегда была таким человеком, который знает все и намного раньше других, и хотя она крайне редко делилась своими знаниями, многие считали ее практически всемогущей. Всегда серьезная, холодная и спокойная, она могла служить примером для юных сейлор-воинов, которые были, по сути, еще детьми — Усаги и Ко любили визжать и дуться, радостно дразнили друг друга, а порой и дрались, самозабвенно выдирая друг другу волосы. Сецуна же являла собой безупречный образ Воина Времени… и только одна Харука, да, наверное, еще Чибиуса спустя много лет сумели узнать, что на самом деле Сецуна Мейо — самая обыкновенная женщина, любящая горячий шоколад и умеющая «втыкать шпильки» ничуть хуже госпожи Хино (правда, совершенно с другими целями)… Сецуна по-своему очень любила Харуку и Мичиру... пожалуй, Харуку даже немного больше — не потому, что ей не нравился характер мисс Кайо, наоборот — но Сецуна лучше понимала Сейлор Урануса, и нередко сочувствовала ей. «Мичиру — легче, — частенько думала она. — Мичиру не нужна моя помощь…» Сецуна хорошо знала, что Мичиру, когда той не было еще и четырнадцати лет, уже готова была принять огромную, как океан, всепоглощающую любовь, и когда настал нужный час, легко впустила ее в душу и сердце. Мичиру не нужно было учить любить, не требовалось помогать ей — ей все подсказывало чуткое горячее сердце. Несмотря на то, что многие считали мисс Кайо карьеристкой и гадиной, видя в ее идеальности банальную показуху, Мичиру действительно была такой — душа ее была счастлива и спокойна, и поэтому Мичиру никому не желала зла. Мисс Кайо была приветлива со всеми, кто окружал ее, всегда добра и готова прийти на помощь, хотя и не позволяла никому устроиться у себя на шее. «Пусть у Мичиру покладистый характер, Харуке с ней все равно сложнее, — повторяла Сецуна Мейо и тяжело вздыхала, вспоминая непокорные вихры и дерзкие серые глаза. — Ведь Харука очень любит ее… Мичиру любит ее не меньше, но Кайо... она подарила душу Харуке так легко, как делают это принцессы в сказках, легко и сразу доверилась — и не прогадала, потому что откуда-то знала, что дожидалась ее всю жизнь… Но… ведь это не объяснишь, — добавляла она, качая головой и вспоминая уже другие глаза — голубые, бесконечно глубокие и ясные, — и Харука до сих пор не доверилась Мичиру, хотя и любит ее всем сердцем…» Харука и правда еще дичилась своей Мичиру, и волновалась, не зная, как отвечать на проявления ее нежности. Находясь рядом, Мичиру любила брать ее за руку, улыбалась, переплетала пальцы, шептала нежные, успокаивающие слова, осторожно, почти боязливо перебирала пшеничные локоны, прижималась к ней, и сладко, сладко вздыхала, оказавшись в крепких объятиях. Харука неловко обнимала ее — и молчала, не решаясь поцеловать Мичиру... Тено всерьез удивлялась сама себе: она всегда легко флиртовала с симпатичными девушками, но теперь, по-настоящему полюбив, как будто бы напрочь забыла все ласковые слова. Всем сердцем желая поведать Мичиру, что она — самое лучшее в ее жизни, что она самая, самая, самая, просто самая! — Тено, однако, молчала, как изваяние… Понимая, что она не в силах рассказать все, Харука пыталась делом доказать Мичиру любовь и преданность - она старалась, как умела, помогать и заботиться о ней. Харука неловко совала Мичиру в руки дорогие, подолгу выбираемые подарки, ловила ее ласковые взгляды, краснела, как школьница, и чувствовала, как ее сердце бьется, полное незнакомым чувством. Ей было по-настоящему страшно — впервые в жизни Харука Тено ощущала себя беспомощной и боялась испортить хрупкое счастье неосторожным словом или поступком. «Я люблю ее» — пело сердце, едва завидев приближающуюся фигурку девушки. «И если кто обидит ее… — добавляло непонятное что-то, начинающее рычать, как только к Мичиру приближался молодой симпатичный парень, - если кто притронется к ней… если только один раз слегка прикоснется… Растерзаю, убью, прикончу", — уверенно рычал этот странный внутренний зверь — и тотчас начинал покладисто урчать, когда Мичиру придвигалась к нему поближе. "Да уж, Хару красноречивая, как рубанок, — печально думала Мейо-сан, едва ли не впервые называя Харуку уменьшительным именем. — Как в анекдоте: скажи мне что-нибудь хорошее — хорошая моя! Скажи что-нибудь нежное — нежная моя!.. Да, она все еще боится… Не Мичиру, нет, — мысленно добавляла Мейо. — Не Мичиру - боится довериться и обжечься… Это как человек, долго голодавший, вдруг усаживается за пиршественный стол… Мичиру слишком сильно любит ее, и Хару повезло, что она не выплескивает на нее все сразу, понимает и не настаивает… Как грустно, что Мичиру не может выдохнуть всю свою любовь — ей давно уже тесно в сердце одной Мичиру…" "Я старый солдат, мадам, и не знаю слов любви", — с ехидством, которого было сложно ожидать от госпожи Мейо, порой думала она, глядя издалека, как Мичиру радостно бросается в объятия Харуки, забывая о том, как ведет себя воспитанная японская девушка, а Харука смотрит на нее расширенными глазами. В такие моменты Сецуна куда больше, по-женски, сочувствовала Мичиру. "Обычно это таких девушек, как мисс Кайо, долго ждут, пока те решат, что готовы к серьезным отношениям… — хмыкала она, видя, что Мичиру нимало не скрывает своих намерений и откровенно ластится к Харуке, а Тено откровенно боится и совершенно не понимает этого. — Старый ты солдат, Сейлор-воин, наш бесстрашный Уранус…" Прошло немало времени, прежде чем Сецуна, тогда еще только наблюдавшая за парой, ищущей талисманы, и стоявшая в стороне, поняла, что Мичиру выиграла эту войну. Ей было радостно видеть, что Харука все-таки "приручилась" и доверилась Мичиру, что, доверившись, она мало-помалу перестала бояться огромных чувств, и уже не стремилась убежать от нее, как всю жизнь бегала от себя самой. Харука больше не смотрела с ужасом, стоило любимой слегка приласкаться к ней, а затем… Сецуна поняла, что плотина недоверия вдруг разрушилась в один миг — Харука, боявшаяся, что нежность сделает ее слабой и уязвимой, боявшаяся удара в спину, боявшаяся, что испортит то, что становилось ей родным и бесценным, однажды облегченно выдохнула и прижала Мичиру к себе так, как всегда мечтала обнять жену — с полной уверенностью, что любима и любит, с полным правом — абсолютно счастливая! Харука и Мичиру поехали за границу и заключили брак, всеми силами оберегая это событие от газетчиков, и в первую брачную ночь Харука — уже не в первый раз… — шептала на ушко Мичи, что та ее счастье, ее единственное сокровище, дорогая, любимая, милая, ее судьба и ее звезда на всю оставшуюся жизнь и много-много других… Сецуна печально улыбнулась. Теперь она была уверена, что еще повременит со своим появлением в жизни у этой пары, хотя ей слишком сильно хотелось избавить Харуку и Мичиру от ощущения крови на их сомкнутых руках.