Отверженные

А некоторое время спустя они прогуливались по небольшому садику Норы. — Я так рада, что ты вернулся, — Гермиона взяла Гарри под руку. — Мне очень жаль, что меня здесь не было, когда они сделали это с тобой. Это… это просто непростительно. — Ну… какое-то время ситуация и впрямь была… напряженной, — призналась она. — До сих пор не могу поверить, что они выпустили Малфоя из тюрьмы. Иногда я спрашиваю себя: с этими людьми вообще все в порядке? Гермиона никогда еще не слышала от Гарри такого категоричного заявления о волшебном сообществе. — Просто они до сих пор живут по своим, достаточно архаичным законам. — Да, и законы отражают суть этого общества, Герм. А они мирятся с законами лишь потому, что сами хотят этого, — Гарри пнул носком ботинка небольшой комочек ссохшейся грязи. — И теперь вот тебя держат в заложницах. Он говорил именно то, что Гермиона и привыкла чувствовать. И это было приятно, что он (ее лучший друг) не считает всё случившееся причиной сердиться на нее. И не считает ее виноватой. — Пока меня не было, я кое-что понял, — он оглянулся на Гермиону. — Знаешь, они замкнуты и застряли в прошлом. Они никогда не увидят, что существует большой магловский мир, и этот мир огромный, он намного сложней, чем небольшое волшебное сообщество, — размахивая руками, он повысил голос. — В нем (этом мире) стремительно происходят изменения, которые нам понятны, а им нет. Потому что мы видим вещи совсем по-другому, а они никогда не смогут этого. Казалось, Гарри почти полностью изменил собственные взгляды. Насколько раньше он был отрицательно настроен по отношению к миру маглов, настолько теперь — наоборот, к миру волшебников. И, сказать по правде, раньше Гермиона понимала его лучше — ей трудно было винить его после жизни у Дурслей. Но теперь… — Да… Но мы уже никогда не сможем стать настоящими маглами, — чувствуя себя странно, аккуратно заметила она. — Но мы и никогда не станем настоящими волшебниками, как они. Гермиона внимательно разглядывала старого друга. Похоже, он изменился гораздо сильней, чем казалось раньше. Гермиона задумалась, не точит ли Гарри какая-то горечь. «Может, это связано с тем, что он потерял свою палочку и до сих пор не заменил ее? Все-таки это всегда было одной из самых страшных вещей в магическом мире. Но раньше Гарри был склонен смотреть проблемам в глаза, и я всегда любила в нем эту черту. Неужели потеря палочки повлияла на него так сильно?» Размышления ее прервал голос Поттера. — Ты должна уехать со мной, Гермиона, нам не стоит оставаться здесь. Она нахмурилась. — Но как я могу это сделать… — его предложение выглядело не просто сложным, а, скорее, нелепым, и ей совсем не хотелось говорить об этом. — Просто Оскар… — Гермиона не знала, как закончить. — Гарри, теперь я должна думать прежде всего о нем. — Пойми, когда Оскар повзрослеет и окажется полностью погруженным в это общество, то поймет, что никакой благосклонности от них ему не дождаться. К ним неожиданно подошел Рон. — О чем это вы здесь говорите? — Да так, ни о чем… о кое-каких магловских штучках, — не стал вдаваться в подробности Гарри, и Рон закатил глаза. — На следующей неделе будет матч по квиддичу, — начал он, — можно сходить. Только билеты нужно купить уже сейчас. Некоторое время Гарри размышлял над этим предложением, но потом улыбнулся. — Конечно. Давай сходим. Гермиона же оказалась почти довольна тем, что Рон прервал их. Беседа с Гарри каким-то невероятным образом превратилась в неудобный или даже неприятный разговор. Ей ужасно не хотелось обсуждать с Гарри свои домашние дела. Она не могла разобраться, что же с ней творится, хотя и знала, что пребывание в Норе оттягивает столь необходимый разговор с Люциусом. Не то чтоб она жаждала поговорить с ним, но все же эта неопределенность несколько напрягала. Внутри что-то неприятно дернулось от воспоминаний о Люциусе и о том, что они сделали. Гермиона все еще хотела его и, сказать по правде, прямо сейчас отправилась бы в Малфой-мэнор, если б знала, что… с ним всё будет легко и просто. Но это был Люциус… и с ним никогда и ничего не было легко и просто. Гермиона не страдала глупостью, чтобы верить: после проведенной вместе ночи Люциус изменится. Нет, у этого сложного много пережившего человека и без нее имелось немало самых настоящих проблем. И, как знать, быть может, она только усугубила эту ситуацию еще больше, введя в их уравнение секс. «Я не хотела ничего усложнять! Просто… хотела быть с ним. И до сих пор хочу». Тем временем Рон продолжал разглагольствовать о квиддиче, а заодно и о событиях, случившихся после отъезда Гарри. Гермиона незаметно оставила их и отправилась к Оскару, которого нашла на кухне, где тот внимательно наблюдал, как Молли печет кексы. — Как дома? — спросила она Гермиону. — Все хорошо, — отозвалась машинально та. — Ну, то есть всё неплохо, просто сложно, — Гермиона взяла с тарелки кексик и откусила его. — Надеюсь, он не обижает вас и не довлеет над вами, — как бы с вопросом заметила Молли. Гермиона задохнулась. «Довлеет… Но только так, как мне нравится…» — вдруг подумала она, чувствуя себя почти извращенкой, но потом взяла себя в руки и спокойно ответила: — Нет, не стоит переживать, он… он не причиняет нам никакого вреда, правда. — Я беспокоюсь о тебе. — Знаю, — кивнула она и погладила Молли по плечам. — Не нужно волноваться, я справляюсь с ним… «Ха! Здорово, если б это было правдой…» Гермиона взглянула в окно и увидела двух парней, что больше половины жизни были ее лучшими друзьями. «А Гарри сильно изменился… И я почти не узнаю его таким», — ей казалось, что все эти прошедшие годы изменили его гораздо больше, чем любого из них. ______________________________________________________________________________ Домой она все-таки предпочла вернуться, хотя и было уже слишком поздно. Уставший зевающий Оскар начал капризничать, и Гермиона решила воспользоваться этим предлогом, чтобы уйти. Малыш сразу же уснул, и, спустившись вниз, она нашла Люциуса почему-то в столовой. — И как поживает мистер Поттер? — задал вопрос он, как только Гермиона вошла в комнату. — Он очень повзрослел, — только и ответила коротко, не зная, что сказать еще. В Гарри что-то появилось, что-то, чего она не видела раньше, но обсуждать это с Люциусом почему-то не хотелось. Она посмотрела на него, будучи не в силах отрицать, что ощущает некоторую неловкость. Однако жалеть ни о чем не могла. Не зная точно, чего же хочет от этого мужчины, Гермиона понимала, что хочет большего, чем единственная проведенная вместе ночь. Конечно, эта ночь была бы хорошей отправной точкой, но проблема заключалась в том, что Гермиона не видела пути, по которому они могли бы легко пойти дальше. «Я думала, что главное препятствие пройдено, но все оказалось не так. В ту ночь Люциус поддался своему вожделению, он нуждался в близости не меньше меня. Но теперь… я по-прежнему не знаю, о чем он думает и что решил делать дальше. Никогда не встречала человека, который прятал бы чувства настолько хорошо!» — Сегодня вам пришло приглашение на праздник в министерство, устраиваемый по поводу окончательного восстановления нашего мира после последней войны, — произнес вдруг Малфой. — Ты тоже получил? — Да, мне тоже прислали. Интересно, не задумали ли это празднество в честь возвращения вашего друга Поттера… — его тон не выражал ни капли сомнения. Казалось, он просто уверен, что всё именно так и есть. И Гермиона обрадовалась, что его все больше и больше вовлекают в какие-то официальные события, происходящие в волшебном сообществе. Возможно, это было правильно, поскольку Люциус, а точнее его деньги, полученные министерством в качестве репараций, эффективно финансировали восстановление мира волшебников. На самом деле она очень радовалась за Люциуса, да и за себя: ведь благодаря полученным приглашениям появлялась возможность как-то вырваться из этой ситуации. Понятно, что это было бы сложнее, если б Люциус по-прежнему был изгоем, не имея никаких перспектив на будущее. Но теперь… теперь всё менялось, и его медленно, но верно принимали назад. — Собираешься пойти туда? — с надеждой спросила она. Какое-то время Малфой молчал. — Я еще не решил, — наконец бросил он, поднялся и, выйдя из столовой, начал подниматься наверх. — Думаю, что тебе стоит пойти. Желать ему доброй ночи в этот вечер было Гермионе почему-то неудобно, потому что какая-то ее частичка ужасно хотела не прощаться с ним, а наоборот — подняться в спальню. Теперь она уже легко могла представить себе ночи, каждую из которых они проводили бы вместе. И могла представить, как каждый вечер они поднимаются в свою комнату и закрывают за собой дверь. Гермиона почувствовала, как щеки полыхнуло жаром от одной только мысли об этом. — Люциус… — чуть откашлявшись, позвала его. Двигающийся уже по коридору Малфой приостановился и слегка повернулся к ней, но Гермиона, как назло, не могла ничего придумать. «Что… что я должна говорить?! Что-то вроде: а не возражаешь ли ты, если этой ночью я снова обнаженной появлюсь в твоей спальне, так что ли? Ох… мамочки!» — Да, мисс Грейнджер? — своим привычным тоном спросил Люциус. И Гермиона начала мямлить, отчаянно понимая, что никак не может сформулировать ни единого связанного предложения. Ее обуяла самая настоящая паника. — Я… я хочу… то есть, я так рада, что ты получил приглашение на это мероприятие в министерстве, это… очень неплохой знак… «Идиотка, вот ты кто!» — мысленно дала себе подзатыльник она. Прошлой ночью в темноте слова давались куда как легче. А сейчас… всё было совсем по-другому. В ответ Люциус кивнул, помедлил пару мгновений и направился дальше, а Гермиона подавила разочарованный стон. «Он вообще не помогает мне! Сначала я колебалась, а потом упустила тот момент, когда все могло измениться… Не то чтоб знаю это точно, но мне показалось, что он… тоже колеблется. Будто и сам не знает, что же делать дальше». Ей оставалось только стоять и смотреть, как он поворачивает за угол. ______________________________________________________________________________ На следующее утро Гермиона получила записку от Гарри, просившего ее встретиться с ним в Дырявом котле. — Меня не было здесь несколько лет, — начал он, когда присоединился к ней в кабинке. Выглядел он хорошо: загорелым и чуточку расслабленным. — Знаешь, и, по-моему, ничего тут не изменилось. Будто время застыло. Ничего не происходит… Тебе не кажется? — Нет, если учесть, что этот мир был чуть не уничтожен в войну, но восстановился достаточно быстро. — Интересно, они его строят таким же, как и был? Или изменят хоть что-нибудь? — Расскажи лучше о своих путешествиях… — попыталась сменить тему разговора Гермиона. — Должно быть, ты видел столько интересного. — Да, немало, но самой потрясающей оказалась Индия. — О-о-о… я хотела бы как-нибудь съездить туда. — Так почему бы и нет? Поехали! Просто давай возьмем и уедем. — Не получится, — отозвалась Гермиона, которая несколько удивилась этому предложению. Казалось, Гарри не совсем осознал, в какой ситуации она сейчас живет. — Гарри... я… — Пойми, Гермиона, мы с тобой… В нас есть лучшее из обоих миров, и мы можем спокойно путешествовать между ними. Ты же не хочешь на всю жизнь застрять здесь, да и для Оскара будет лучше, если он вырастет, зная оба мира одинаково хорошо. Гермиона не совсем поняла, о чем конкретно он сейчас говорит. Да, собственно, и не стремилась понять. Она дипломатично вернулась к будущему самого Гарри. — Так ты не собираешься оставаться здесь надолго? Некоторое время они смотрели друг на друга в упор, а потом он покачал головой. — Нет. Поедем со мной. — Я не могу… — шепот Гермионы был едва слышен. Он сжал кулак и выругался. — Послушай, Люциус Малфой был и остается злобным ублюдком, место которому в тюрьме. И ты остаешься здесь только потому, что он вынудил тебя к этому. Ты вправе уйти от него. Сначала я не понимал, но теперь думаю, что это будет справедливо. Ты никогда не будешь счастлива здесь, так же, как и я. Для нас открыт весь мир, мы должны уехать отсюда. Поверь, у меня до сих пор еще сохранилось кое-какое влияние, мы сможем сделать так, чтоб Малфоя снова арестовали. И тогда ты будешь свободна! И Гермиона почувствовала, как ее охватывает страх. Она прекрасно понимала, что новое заключение уничтожит Люциуса. — Гарри, пойми, теперь всё не так просто… Тот изучающе смотрел на нее. — Этот мерзавец, — с холодной усмешкой сказал он, — смог заставить тебя заботиться о нем, не так ли? Неужели ты не понимаешь, насколько он ужасен? И не понимаешь: всё, что он сейчас делает, это всего лишь часть хорошо продуманной схемы? Да он жаждет полностью контролировать тебя! И будет использовать для этого всё что угодно. — Это не так, Гарри! — И ты можешь быть в этом уверена? Думаю, ты забываешь, с кем имеешь дело. Господи, Гермиона. Кажется, я вернулся как раз вовремя. Малфой — известный хитрец, не будь дурочкой. Это же Люциус Малфой! Он не способен на любовь. — Гарри… — начала спорить она. — Пойми… Жизнь сложней, чем ты думаешь. И в ней не всё делится на черное и белое. — Да, конечно, жизнь намного сложней. Только вот, по-моему, ты просто никак не разберешься, что именно в ней будет для тебя правильным.