Жизнь за гранью

Тёмный переулок между чёрной решёткой кладбища и домами, где располагались гробовщики, могильщики, автосервис и каменщики. Переулок не большой, минут за десять быстрым шагом идти (в прочем это мой постоянный маршрут в универ). Фонари еле светят жёлтым светом, а с неба падают пушистые хлопья снега, падая в грязь под ноги и становясь лужами и грязными сугробами. Вокруг нет никого, даже в автосервисе не видно тех странных людей, что постоянно жонглируют от скуки монтировками и гаечными ключами. Под ногами тихо плюхают лужи, а узкая дорога напоминает один из каналов Венеции. Смотришь в небо, а там такая же тишина, только снег лениво сыпется тебе на лицо. Сзади послышались быстрые шаги. Бежал кто-то один. Отходишь к бетонному забору, оставшемуся от авторынка, и оглядываешься назад. Сверкнул свет яркого фонаря и вдруг всё погасло. Слышишь чьи-то чертыханья рядом, как будто через стекло, и чувствуешь лёгкую пульсирующую боль в висках и как что-то тёплое лениво скользит по лицу. Прикрываешь веки, ведь уже нет смысла держать их открытыми. По веку стекает тёплая капля. Нет, это не подтаявший снег. Вдруг всё словно провалилось. *** Вокруг ветер и свист ленты, обвязанной на талии вместо пояса, так как последний ремень куда-то пропал. Открываешь глаза и видишь, как пара капель твоих слёз сорвались с ресниц вверх. Белая широкая рубашка не приятно хлопает по рукам тканью, чёрная жилетка словно давит на тебя, стремясь сорваться. Один ботинок всё ещё на ноге, второй летит чуть выше. Ткань угольно чёрных брюк так же бьёт по коже. Переворачиваешься в этом полёте и смотришь вниз. Всё вокруг черно, как в идеальном вакууме. Закрываешь лицо руками. Манжеты рукавов больно царапают щёки. Нет ничего, даже страха и ты просто ждёшь. В мгновение тебя словно выдавило наизнанку. *** -Очнись... Прошептал чей-то голос. Делаешь резкий вдох, а в груди словно иглы вместо лёгких и тяжело дышать. Хватаешь воздух ртом, а перед глазами всё плывёт. -Оставь её в покое. Говорит другой голос и оба они смутно знакомы. Вдох. Выдох. В висках бешено стучит. Проморгавшись, видишь голубые глаза, глядящие в твои, только в твоих нет крутящихся спиралей. Выдох. -Не трогай. Она и так еле жива. Говорит кто-то, кого не видно. Грубый голос, привыкший командовать. -Такая милашка. Почему нельзя её приготовить? Оливер отстраняется и видишь на заднем плане двух Канад из параллельных миров и Россию, который Иван. -Где я... Невольно срывается с твоих губ. На тебя смотрят, как на потерявшего память. -Слишком сильно. Делает вывод тёмная фигура в стороне у двери. Это альт Россия, или 2Р, если проще. Смотришь на них и не понимаешь что происходит. Тебя отпускают. Оглядываешься. Никто не нападает. России ушли, как и Англия. Канады смотрят на тебя, Мэттью с сочувствием, Джеймс с пренебрежением. -Капитан, вернитесь к своим обязанностям, Капитан. Словно плюёт Джеймс и уходит. -Что произошло?.. Тихо шепчешь ты и смотришь на свои руки. Они от запястий до локтей обмотаны толстой проволокой, браслетами и чем-то ещё, совсем не симметрично. -Из-за одного из рабочих вас сильно приложило к левой палубе, когда вы закрепляли тросы. Рулевые успели вас поймать до того, как вас невозможно было бы спасти. Тихо и осторожно говорит Мэттью, но сожаление в его глазах всё равно не даёт покоя. -Твоя вина? Как-то слишком грубо, совсем не так как хотелось, спрашиваешь ты. Парень, поёжившись, кивает. -Идём отсюда. Уже мягко произносишь ты и через пару шагов падаешь, словно сил нет вообще. Парень успевает тебя поймать. -Осторожнее... Просит он тихо. Ты киваешь ему и выходишь в коридор с прозрачным полом, а под ногами облака и иногда видны то деревушки, то города. От такого невольно ноги подкашиваются. Поднимаешь взгляд и идёшь к лестнице наверх. Несколько пролётов и вот ты на мостике. Стеклянная часть над тобой, белый пол под ногами, у штурвала Александр, а у приборов Иван. Оба о чём-то говорят, глядя на просторы впереди. Над тобой не небо, как ожидаешь, а гигантский железный лист, в обеих сторонах заканчивающийся тремя рядами лопастей, вращающихся в противоположных соседним направлениях и перемещающихся на некой гигантской оси (почти как те, что в ЭрчАж). От этого зрелища замираешь с неким восхищением. -Куда держим курс, капитан? Весело спрашивает Иван. -Курс на экватор через Тихий океан! Командует кто-то за твоей спиной. Обернувшись, видишь себя. Снова вспышка и снова темнота. *** Ты идёшь по коридору. Нет, тебе это всё уже не так интересно, ведь ты облазил тут каждый уголок за первые два дня прибывания тут после того происшествия. Ты выходишь в сад, где растут продукты. Тут итальянцы, все четверо, под присмотром Испаний ухаживают за этой огромной растительностью, занимающей два верхних отсека в этом дирижабле. Смотришь на это и не видишь ничего, кроме процентов урожайности и вариаций блюд. Отправляешься на местного понятия не большую кухню. Это огромный зал с плитами, холодильниками и шкафами, между которых бегают Оливер и Гилберт. Эти двое тут главные коки и это их задача. Над головой Клаус и Стив натягивают канаты на правой стороне, на левой Людвиг и Джеймс. За всем следит Мэттью. В моторном отделении ты находишь Люциуса и Америку. Эти два разгильдяя снова подкручивают моторы и запускают или притормаживают охлаждение двигателей. Немного дальше находишь Японий и Китая, которые разбираются с картой направлений. Рядом стоит 2Р!Китай и наблюдает вокруг за погодой и направлением, внося поправки в координаты. Идёшь наверх. Франциск и Артур обсуждают сервировку, обстановку и много чего ещё, но ты не обращаешь на них внимания и идёшь дальше. Заходишь в библиотеку, где гигантской четверть сферой накрыты книги. Это хвост капсульной части корабля, где ты находишься. Тут везде лёгкий дым и запах табака. -Бонфуа! Зовёшь ты, но ни кто не отзывается. Ты идёшь мимо высоких стеллажей к их центру, где стоит огромный стол и за ним сидит Андрэ с сигаретой, зажатой губами. Пепел с сигареты сыпется на частично обожжённый край стола мимо пепельницы. Чуть улыбнувшись, забираешь сигарету, тушишь её в пепельнице и накрываешь француза пледом с дырками от сигарет. Оглядевшись снова идёшь в коридор. *** -Запускай тревогу! Кричишь ты, стоя на капитанском мостике. Вокруг океан, а вдалеке ты видишь истребители. До земли совсем не много, но ты то знаешь, что подстреленный дирижабль туда не доберётся, да ещё и часть экипажа подняла бунт. Брагинский включает тревогу. На время всё успокоилось. На время затихает всё и ты видишь, как мимо пролетает истребитель на полной скорости. Сердце бешено бьётся, но для тебя время словно замерло. Самолёт пролетает близко с твоим кораблём и в следующую секунду всё отмирает, а дирижабль едва не переворачивается. -Добавить оборотов! Кричишь ты. Твоя копия в отключке. Она слишком хорошо приложилась во время встряски. -Он поворачивает! Доносится по рационной трубке пищащий голос Венециано. Корабль резко толкает вперёд, словно ускользая из под ног. Ты падаешь на спину и в этот момент тебя словно накрывает волной от разрыва. Жар обжигает на мгновения твои лёгкие и снова темнота. Открываешь глаза и видишь голубое небо над головой сквозь осколки стеклянной крыши над тобой. На стёклах снаружи следы обгорания. Шар в своей броне разбился о землю. Корабль перевернуло, как только следующий выстрел попал в шар. Ты помнишь всё рывками. Садишься на месте. Ты осталась жива лишь чудом, тебя накрыл осколок с крыши и по тому тебя не обожгло и не выкинуло. На штурвале висит шарф, часть капитанского кителя и рука. Нижняя часть тела болтается на нём за счёт руки, верхняя догорает, вися на осколках передней части стекла. Прибит стеклом к полу второй. Нет, у тебя на глазах нет слёз и ты не чувствуешь сожаления. Покорёженная дверь отлетает после пятого удара. Клаус выбил её своей не менее покорёженной механической рукой, но это было последнее, на что хватило ему сил. Со спины его подхватывает Гил и еле-еле оттаскивает в сторону, после садясь рядом и зажимая плечо, где по порванному рукаву текла кровь. Ты еле-еле поднимаешься и выползаешь из-под стекла. Гил смотрит на тебя долго и задумчиво, прикусывает губу и отводит взгляд, зажмуриваясь. По его щекам текут слёзы. Ты понимаешь, что одна из последних, кто жив. Пройдя по обломкам находишь Венециано и Стива. Остальные мертвы. Возвращаешься на капитанский мостик. Гилберт сидел там, обнимая Мэттью, по следам на полу, он его сюда и приволок. Бедолаге отрезало ногу до середины бедра. Задняя часть корабля оторвана, а по тому все, кто были там, мертвы. У тебя просто нет слёз, а дыхание перехватывает, словно задыхаешься. -Берите раненых. Те, кто может идти сам, за мной. Командуешь ты. Все подчиняются, ведь больше не остаётся ничего. Вы все уходите от корабля и идёте куда-то от моря. Вокруг редкая трава, осколки корабля, фрагменты тел команды, но ты идёшь вперёд. *** Ты сидишь на ступеньках старого дома и глядишь на могилы на заднем дворе. Рядом сидит Пруссия, а прямо за твоей спиной стоит тот самый одноногий. Прошло много времени с момента крушения, а у тебя до сих пор перехватывает дыхание от воспоминаний. Ты уже не ребёнок, но всё равно не хочешь взрослеть. Рядом с могилами висят качели, на которых лежит модель того самого дирижабля. Ты сама сделала его. Те сады, библиотека, коридор со стеклянным полом и капитанская рубка. -Обед готов... Вспоминает Мэттью и уходит прихрамывая в дом. Теперь он похож на пирата из его любимых книг. -Да, идём... Отзывается Гилберт, поднимаясь. Его рука была слишком повреждена и её ампутировали. В память о брате он теперь носит его протез. Ты поднимаешься на ноги и молча идёшь в дом. С того дня ты не проронила ни слова, по тому что боишься услышать отголоски того происшествия, а твои глаза постоянно слезятся и ты не можешь это остановить. Заходишь в уютную кухню. Мэттью и Гил улыбаются, но фальшиво. Это видно по их глазам. Они весело едят блины и рассказывают истории, а ты не можешь к еде даже прикоснутся, зная что это последний их обед. Все расходятся по комнатам и наступает тишина. Через час ты заглядываешь в их комнаты. Оба лежат не подвижно с улыбками на лицах. Подходишь ближе и тихо, горько усмехаешься. В блинах или дополнениях к ним был яд. Вздохнув, возвращаешься к себе, берёшь из ящика стола револьвер. Его тебе отдал Альфред ещё тогда, на корабле, в честь какого-то праздника. Ты это помнишь смутно. Вдох. Выдох. Холодный метал коснулся виска. Зажмуриваешься. Манжета хлестнула тебя по щека и ты убираешь руки от лица, раскидывая в стороны. Рукава всё так же хлопают по коже, а лента хлопает плетью по воздуху. Перед тобой возникает слепящая вспышка, от которой приходится зажмуриться. Ты открываешь глаза. Мимо пробегает человек в чёрной куртке, чёрных штанах и кроссовках, обмазанных грязью. Стираешь с щеки слезу и оглядываешься назад. Ничего не изменилось. Снежинки лениво падают с неба под тусклым светлом фонарей, падая на землю и становясь грязью, лужами и грязными комьями на обочине. Вздохнув, поправляешь шапку и идёшь дальше, не замечая, что на тебе те самые угольного цвета штаны, из-под куртки висит край алой ленты, белая ткань рубашки прилипла к жаркому телу под чёрной жилеткой. Ты просто выходишь к дороге, где проезжают мимо тебя машины и идёшь от кладбища к дому, не заметив, как за твоей спиной стоят все те, с кем ты прошла столь многое. Ты переходишь дорогу, оборачиваешься назад от странного ощущения. Они улыбнулись тебе в последний раз. По дороге между вами проехал грузовик и это наваждение пропало. Сорвавшись с ресниц в стремлении к земле летит солёная капля, чтобы стать часть грязи, луж и снега. Ты поправляешь сумку на плече и тихо уходишь, глядя на жёлтые тусклые фонари, слабо освещающие твой путь.