***
Она с необычайной легкостью становится одной из них, ещё одной частью их держащейся на честном слове организации — подшучивает над Юсоном и его сомнительным времяпрепровождением, перекидывается никому не понятными шуточками с Севеном и вертит Джумином, как вздумается, словно училась этому годами. Зен без Её внимания тоже, разумеется, не остаётся. Её влияние на него больше сравнимо с падением астероида: безжалостное столкновение, не оставившее после себя ни клочка нетронутой земли. Он смотрит на Неё так, словно видит перед собой не женщину, а бесконечную вселенную. — Иногда меня это пугает, — признается Она Джехи однажды глубокой ночью, сонная, во время одного из звонков. Джехи представляет её в квартире Зена, растянувшуюся на диване; синий свет от экрана телефона, очерчивающий линии её лица. — Я понятия не имею, что делать с такой преданностью, не знаю, как мне её вернуть. — Уверена, что он знает, насколько тебе дорог, — отвечает Джехи, на что Она издаёт неразборчивый звук и быстро меняет тему. Правда в том, что за пару недель Она стала всем в RFA дороже и ближе, чем Джехи удалось за несколько лет. Джехи не позволяет себе сделать вид, что это не вызывает в ней тоску и зависть: нельзя сказать, что на неё это никак не повлияло. В Её взгляде — отблески стали и нечто невероятно притягательное. При первой встрече, когда Джехи случайно натыкается взглядом на Её фигуру на другом конце банкетного зала, та кажется ей до нелепости маленькой. Кажется до тех пор, пока Она не поднимает взгляд и улыбается, и тогда сила Её присутствия с легкостью сравнима с крохотным солнцем. Иногда, когда Джехи покидают остатки благородства, она позволяет себе верить, что единственная знает о силе пылающей в Ней решимости. Но это Зен довёл умение срывать маски до совершенства, и Джехи просто училась у профессионала.***
— Серьёзно? — Да. Мы готовились к вечеринке. Мистер Хан хотел открыть кошачий отель. — Кошачий… ладно. Наверное, тебе стоит начать с начала.***
Планирование такого масштабного события, как благотворительный вечер RFA, способно растянуться почти на год. Крохотная передышка после последней вечеринки, и Джехи нужно разобраться с ворохом чеков от гостей и случайных филантропов, отметить каждого из них и составить отчет. К моменту, когда пожертвования перестают поступать, нужно начинать планировать новое мероприятие. Помещение необходимо забронировать как минимум за полгода до дня Х; персональные карточки с благодарностями, поощряющие гостей вновь показаться на вечеринке, нужно написать и разослать; на приглашённых впервые следует составить досье. И всё же в конце они так или иначе приглашают людей вроде соседа Севена с дядюшкой-экстрасенсом. Ви всё так же неуловим, Джумин едва хмурится на его попытки увильнуть от прямых ответов, но в целом являет собой картину полной невозмутимости, что, по личному мнению Джехи, отлично показывает, насколько тот задет. Он не привык не получать то, что ему хочется. Жизнь продолжается. Джехи встает в шесть, отправляется на работу, засыпает к полуночи, если повезет. Джумин повышает ей зарплату, но не дает ни единого дополнительного выходного. Зен получает роль в мюзикле, который ставит продюсер с мировым именем; ходят слухи о турне. Их официально подтверждают за два дня до пресс-релиза — «две недели, пока только по азиатско-тихоокеанскому региону, — говорит Она Джехи по телефону, — но если кто и может пробиться на мировую сцену, так это наш Зен». Джехи встаёт, работает, спит. Ей снятся обрывки воспоминаний и ощущений, вещи, которые она не может и не должна знать. Собрав их вместе, можно было бы получить абсолютно иную историю. Джехи старается об этом не думать; есть множество вещей, требующих её неотложного внимания. Однажды, незадолго до отъезда Зена, Джумин вызывает её в свой кабинет. Одна из благодарственных карточек зажата у него в пальцах. — Ассистент Кан, потрудитесь это объяснить. Джехи берёт карточку, вертит её в руках. Она адресована Леди Браслетс и содержит благодарность за появление на мероприятии и несколько комплиментов её работам. На вечеринке у них состоялся на удивление приятный разговор о перегородчатом бисере. — Что-то не так, мистер Хан? Все информация касательно Леди Браслетс должна быть корректна, я проверяла её лично… — Эта карточка должна была быть адресована Леди Воркбаскетс. Джехи моргает. — Нет, Леди Воркбаскетс не смогла присутствовать из-за конфликта расписаний. Джумин смотрит на неё с почти удивлением. — Ассистент Кан, Вы ошибаетесь. Не смогла прибыть именно Леди Браслетс. Вы можете проверить список гостей, если хотите. Я разочарован и хотел бы, чтобы Вы были более внимательны к своей работе. — Прошу меня простить, этого не повторится, — говорит Джехи. Теперь, если подумать, она может вспомнить разговор с Леди Воркбаскетс касательно плюсов и минусов синтетических материалов. Она хмурится. Откуда тогда взялось другое воспоминание? — Вдобавок, — продолжает Джумин, и Джехи выкидывает эту мысль из головы, — на этих выходных я собираюсь на конференцию в Пусан. Вам придётся позаботиться об Элизабет Третьей. Я прослежу за тем, чтобы сегодня её доставили в Ваши апартаменты. — Разумеется, мистер Хан, — Джехи вздыхает; она едва сумела избавиться от остатков кошачьей шерсти в этот четверг. — Я сделаю всё возможное.***
— Это, к сожалению, только начало. Как обычно, он перекинул этот проект на меня. — Кошачий отель… это звучит подозрительно похоже на то, что Джумин и правда попытался бы сделать. Вроде шикарного коттеджа для богатых кошек? — Да, именно.***
Когда Джехи в конце дня наконец выходит в лобби, её ждёт Зен — бледная неподвижная точка в море чёрных костюмов. Он встречает её взгляд и словно загорается изнутри — у неё нет для этого других слов — и идёт в её сторону. На мгновение её покидает дар речи, даже здесь, очевидно не на своём месте, он прекрасен, уверенный и сияющий. — Привет, Зен, — говорит она, беря себя в руки, пока он преодолевает разделяющее их расстояние. В руках у него коробка. — Тебе что-нибудь нужно? — Просто заскочил, чтобы отдать тебе это, — отвечает он, протягивая ей коробку. Она берет её бездумно и замирает, увидев надпись. — Я хотел вручить тебе что-нибудь в благодарность. За всё. Ты столько делаешь для организации, и мы все — даже Джумин, этот придурок, — это очень ценим, и я думаю, что мы недостаточно часто тебе это говорим. То, как ты для всех нас важна. — Я… как я могу принять это… — Пожалуйста, — улыбается он. — По крайней мере ради меня. — Ох, — говорит Джехи. — Ну, я думаю… спасибо, — она моргает, и мир перед её глазами расплывается из-за предательских слез. Джехи прижимает коробку к груди. — Я… этот бренд… откуда ты узнал? — Это было Её идеей, — пожимает плечами Зен, его голос полон тепла и нежности. — Я знал, что ты любишь кофе, но подарок выбирала Она. Вроде, выглядит неплохо? Я не… — он неловко потирает шею и улыбается. Джехи никогда не видела его настолько неуверенным. Её вдруг прознает мысль о том, что Зена она совсем не знает. — Я не слишком хорошо во всём этом разбираюсь. Может быть, ты могла бы мне как-нибудь об этом рассказать? Вес кофемолки в руках кажется ей знакомым. — Конечно, — отвечает наконец она. — Отлично, — расслабляется Зен и улыбается снова, чуть увереннее. — Я могу довезти тебя до дома?.. У меня с собой запасной шлем есть, безопасность превыше всего и всё такое. — Мотоциклы — это очень ненадёжный вид транспорта, — говорит Джехи, но всё равно идет за ним следом. Это просто дружеская услуга и ничего не значит. Зен идет впереди, яркий и сияющий, и сердце Джехи бьется очень, очень спокойно.***
— Неужели никто не сказал ему, насколько это нелепая идея? — Мы пытались, но мистер Хан был чуть менее благоразумным, чем обычно. — Ах да, ведь Джумин всегда просто эталонный пример благоразумия. Ангелы рыдают в его присутствии. — Скорее всего из-за аллергии на кошачью шерсть.***
Джехи не думает о путанице в своих воспоминаниях до тех пор, пока Юсон не показывается в её офисе для летней интернатуры. Она разрывается между желанием упасть на колени и разрыдаться от благодарности за личного ассистента, пусть и временного, и желанием сделать то же самое, но уже из-за личности этого ассистента. Джехи, однако, профессионал, поэтому не делает ни того, ни другого, показывая Юсону офис и рассказывая, что держит его на плаву. К тому моменту, когда она пытается объяснить тонкости офисной политики, таящиеся в приколотых к доске заметках, его глаза совершенно стекленеют, и, сжалившись, Джехи объявляет перерыв. — Почему ты решил пойти на стажировку именно сюда? — спрашивает она, заваривая себе чашку кофе. Юсон пожимает плечами. Джехи готова поклясться, что он играет в ЛоЛоЛ на телефоне. — Хотел добавить что-нибудь в резюме, пока я еще учусь… Я собирался подработать в ветклинике, но поздно спохватился, и Джумин… вау, мне же теперь нужно звать его «мистер Хан»? Это вроде как странновато. В общем, Джумин сказал, что может пристроить меня здесь. — Постарайся не полагаться на знакомство с ним во время работы, — говорит Джехи. — Проверяй вещи вроде «кофеинового обморочного синдрома», прежде чем им верить просто потому что об этом тебе сказала симпатичная девушка. Мистера Хана не впечатляют ни девушки, ни неточности в работе. — Эм, под «симпатичной девушкой» ты имеешь в виду Севена в костюме монахини или?.. — Я не уверена, почему первой твоей мыслью не была самая очевидная. — Не понимаю, — говорит Юсон неуверенно. — Если бы мы говорили о Ней, ну, Она, очевидно, красивая, но именно Севен начал эту кофейную штуку. — Да, — нетерпеливо перебивает Джехи. — Они с Люсиэлем вместе делали вид, что это неизлечимая болезнь, чтобы убедить тебя в том, что ты умираешь. — Но Она в этом не участвовала? Она сказала Севену прекратить и не стала ему подыгрывать… Неприятный холодок растекается у Джехи по спине. — Ты уверен? Я совсем не это помню. Юсон смотрит на неё неуверенно. — Да? Это не то, что мне хотелось бы пережить ещё раз, но ты могла бы проверить лог чата? Одной из жертв непрекращающейся войны на истощение между Джумином и его отцом стала маленькая компания, занимавшаяся продажей старинных европейских книг — описательных биографий, сказал Джумин с презрением, — и назначил её управляющей небрежным взмахом руки, чтобы оценить жизнеспособность предприятия. Так что Джехи провела исследование, как всегда внимательная к деталям. Страницы некоторых книг выскабливали дочиста, чтобы нанести на них новый текст; когда она держала истончившиеся листы на просвет, на них иногда угадывались следы выцветших чернил, призраки забытых историй. Джехи не может до конца избавиться от чувства, что тот же слой невидимых историй пролегает под этим разговором, слова накладываются друг на друга, палимпсест смысла, и если бы она могла вернуть эти слои на место… Джехи ставит кружку на стол. — Должно быть, я что-то путаю.***
— Потом Зен сломал ногу, только к нему домой в этом сне отправилась я. — Да? — Исключительно из дружеского желания помочь, не пойми меня неправильно. Между нами ничего не было. Он поправился так же быстро, как и всегда. — Дай угадать: в холодильнике не было ничего, кроме пива? — Ха, ты права. Не представляю, как он умудряется выживать. Так или иначе, я оставалась с ним, пока он поправлялся, и в то же время работала над проектом кофейни.***
Дома Джехи открывает чат в поисках ответов, пролистывает сообщения. Юсон прав. Воспоминание тоже по-прежнему на месте; она может вспомнить, как следила за разговором, приятно удивлённая очевидным благоразумием нового члена организации. Странно, что она неверно запомнила нечто настолько специфичное, и всё же доказательство на экране неопровержимое. Если прошлое абсолютно, то что-то не так с её памятью. Но она практичная женщина: единичный случай можно объяснить стечением абсолютно любых факторов. Повторение — это начало паттерна, который Джехи понятия не имеет, как интерпретировать. Она всё ещё невидяще смотрит на телефон, когда он вибрирует от входящего сообщения. Только что попрощалась с Зеном в аэропорту Т___Т теперь я на две недели одна-одинёшенька… "Почему бы тебе не прийти ко мне сегодня? Мы могли бы вместе посмотреть какой-нибудь из мюзиклов Зена", — печатает Джехи и отправляет до того, как растеряет остатки храбрости. Проходит буквально пара секунд, и телефон вибрирует снова. Конечно! Я приду часам к 7~***
— Кофейни? Я думала, что ты говорила о кошачьем отеле? — К сожалению, над обоими проектами. Мистер Хан настоял на том, чтобы я закончила их одновременно, вместе с кое-какими делами касательно вишнёвых садов. — Что? Это же просто безобразный объем работы! Это твой сон, а не его. Тебе следовало бы уволиться в тот же миг.***
В дверь звонят. — Привет, — говорит Она, когда Джехи открывает замок. Она улыбается, щёки раскраснелись от мороза. Довольная и сияющая, Она прекрасна. — Привет, — отвечает Джехи слегка неуверенно. — Заходи скорее. — Итак, что у нас в меню? — спрашивает Она, когда они перебираются в гостиную. — Как и обещано: «The Red Pepper Was So Hot: Коллекционное Издание», — Джехи заговорщически понижает голос, — оно включает сцены, не вошедшие в оригинал из-за… определённого контента. Она смеется. — Ну и чего же мы ждем? Приступим! Джехи вставляет диск в DVD-плеер и садится с Ней рядом. Чувствуя себя подростком, Джехи замечает для себя, что расстояние между ними не больше ладони. Словно читая её мысли, Она целенаправленно придвигается ближе, прижимая свое колено к Джехи и оставляя его там. Стараясь не испортить Ей удовольствие от первого просмотра, Джехи ухитряется продержать язык за зубами всю первую половину Акта I, но дальше идет ключевая сцена, которую обязательно следовало бы отметить, ведь это целиком меняет значение ещё одной сцены в Акте IV, и, начиная отсюда, Джехи сдаётся и начинает комментировать. К счастью, Она не возражает и сама вставляет пару ремарок тут и там. — Ты такая милая, когда увлекаешься, — говорит Она к концу третьего акта, в середине восторженной лекции о тонкостях подачи повторяющихся музыкальных мотивов. Джехи краснеет. — Выступления Зена точно стоят интимного… детального, стоят детального анализа… деликатная подача эмоций, точность движений, его страсть к роли… — её прерывает громкий телефонный звонок. — Прости! Это Зен, — подскакивает Она, хватая телефон, — ничего, если я?.. Джехи качает головой. Она отвечает на звонок. — Привет, детка! — говорит Она, отклоняясь на подлокотник дивана и перекидывая ноги Джехи через колени. — Как проходит турне? Ммм, прости, но не припоминаю, чтобы у тебя была монополия на слово «детка», кто не успел — тот опоздал. Хмм? Я у Джехи. Мы говорим о Джумине, — Джехи удивленно поднимает брови, и в ответ Она заговорщически подмигивает. — Да, об этом Джумине. Джехи показывает мне разворот журнала, для которого он однажды снялся, выглядит здорово, он может быть очень артистичным, когда захочет. Тебе тоже стоит посмотреть, — то, как Зен задет, слышно даже на расстоянии. — Да, ты тоже вроде ничего. Ладно, шучу я! Мы смотрим твой мюзикл. Да, угадал с первого раза. Конечно, мне нравится! Да, я заметила, Джехи об этом упомянула. Мне кажется, она знает о твоих выступлениях больше, чем ты сам. Она спрашивает о его дне и проваливается в глубокомысленную тишину, слушая, как Зен говорит на другом конце линии, время от времени согласно хмыкая. Она выглядит как дома, говоря с Зеном у Джехи на старом диване, ноги на её коленях. Она сияет. Это опасная мысль. Жар пронзает ей грудь, и Джехи думает… Ох. Джехи любила Зена так давно, что вызываемая этим боль почти приносит комфорт, тянущее чувство, сопровождающее все мысли о нём, старая зажившая рана. Любовь на уровне мускульной памяти, такая же знакомая, как пробуждение утром, потрепанная временем. Джехи никогда не была из числа тех, кто тычет в больное место и тревожит старые раны, но Джехи никогда не пыталась избавиться от этого чувства. Есть всего несколько вещей, в которых Джехи никогда не сдерживалась. Это одна из них — хотя она и старалась быть осторожной, конечно, поддерживая дистанцию. За всякое удовольствие приходится платить. Джехи поддерживает своё восхищение его талантом на приемлемом уровне, отделяя его от всего остального. Было бы попросту неприлично использовать профессиональную близость для достижения личной. Джехи прекрасно понимает, что они живут в разных мирах, и поддерживает это разделение, как может. Эти чувства так стары, что Джехи и забыла, какую сильную боль может причинить желание чем-то обладать. — Ага. Береги себя, пей побольше воды и, смотри, ничего не сломай, — говорит Она. Мягко, любя. Если у Джехи и были сомнения насчет Её преданности Зену, то сейчас они рассеялись, словно дым. — Да-да. Поговорю с тобой позже. Люблю тебя. Пока, — Она убирает телефон в карман, поворачивается к Джехи. — Прости за это. — Все в порядке, — отвечает Джехи. Затем, раз уж темой вечера для себя она выбрала подростковый мазохизм, продолжает, — он ведь и правда тебе очень дорог. Из груди у Неё вырывается короткий, лёгкий смешок. — Да, я… всё так. Зену нужен якорь, кто-то, к кому он будет возвращаться домой, и я… он сказал мне, что RFA заменила ему семью. Жаль, что меня не было рядом с ним раньше. Жаль, что меня не было с тобой, когда твоя тётя оставила тебя совсем одну в университете. Ну, хватит о грустном, нам всё ещё предстоит досмотреть последний акт! — Да, — соглашается Джехи, и в голове у неё пусто. О семье она говорила только во сне.***
— Работы и правда было много. Даже Люсиэль начал помогать… — Севен помог? Правда? И ты ему это позволила? — Это было импульсивное решение. И ему пришлось взломать сервера компании, чтобы что-то сделать. Я… я не могла принять такую помощь, но на тот момент была слишком занята, чтобы помешать ему. Ты знаешь, каким он бывает, когда ставит себе цель. Мне кажется, Зен пообещал оплатить ему за это какой-то дорогущий бензин. — И что он сделал? Склеил презентацию из фотографий Элизабет? —… ну, на самом деле да. Именно это он и сделал.***
— Тебе никогда это не надоедало? — начинает Севен без преамбулы, как только Джехи поднимает трубку. В офисе у неё выдался тяжелый день, и последнее, что Джехи бы хотелось делать — продираться через его малопонятные не-совсем-шутки в поисках крупиц смысла, которые он в них вкладывает. Но что-то в его голосе останавливает её от поиска повода повесить трубку, поэтому Джехи остается на линии и слушает. — Я тоже рада тебя слышать, — говорит она. — Надоедает что? — Ты в курсе, — Джехи не понимает. — Это вот всё. Он, она, Джумин, выигрывающий каждый грёбанный раз. — …Люсиэль, — говорит она так мягко, как только может. — Ты пьян? — Нет. Да. Не знаю. Может и да, — Севен смеётся — мокрый, жалкий звук. — Ты ведь меня знаешь, Защитник Справедливости и добрая фея-крестная к вашим услугам. Я пытаюсь быть счастливым. Я хочу, чтобы они были счастливы, поэтому я и помогаю им, но это сложно, правда сложно, когда я могу пом… когда Джумин получает всё, что захочет, потому что он Джумин, а мы… господи, я звучу как Зен, из… из тогда, — он смеётся снова. — Простите, что отнял у вас время, мэм. — Люсиэль. — Со мной всё будет в норме к утру, так что давай просто… давай забудем про это, ладно? Спокойной ночи, Джехи. Пожалуйста, не говори им. Приятных снов, — торопится он, словно хоть кто-то из них будет сегодня где-нибудь помимо рабочего места, и вешает трубку.***
— Как прошла презентация? — Люсиэль подготовил на удивление неплохие слайды. Презентация прошла успешно, и нам удалось подписать контракт о создании сети кошачьих отелей. — Это ведь здорово? — Мистеру Хану не слишком понравились результаты. У него был объёмный список требований, которым презентация не соответствовала, хотя он и не дал мне его заранее, и я не думаю, что мы бы преуспели, если бы я попробовала их выполнить. Вдобавок, его не устроило, что я провела так много времени, работая над проектом кофейни… прости, что это был за звук? — Ничего важного, продолжай. — Он хотел, чтобы я специально провалила этот проект, потому что он был идеей его отца. Но я… это неправильно — согласиться выполнить задание и затем провалить его, и я смогла столько нового узнать о кофе! Не знаю, откуда я знала это во сне, наверное, прочитала где-то, но знала ли ты, что вкус кофейных зерен зависит от того, как их обжаривать? Это так захватывающе! Может, я и правда проведу исследование на эту тему, если выпадет свободная минутка. — Обязательно проведи! Вдруг это вроде пророческих снов Зена. Кто знает? — Это было бы неплохо.***
Экран телефона Джехи подсвечивает входящий вызов как раз когда она отправляет последние ночные отчеты. Во всяком случае, убеждает себя она, их можно считать ночными, раз уж именно ночью она их начала. Если это снова Севен, она не возьмёт трубку. Его неловкие полуночные прозрения могут подождать до более приличного времени суток. Но имени на экране она рада в любое время суток, поэтому Джехи взвешивает свои шансы на сон в ближайшем будущем и отвечает на звонок. — Да? — Хэй. Я сомневалась, что ты ещё не спишь, — звучит ответ. Джехи оседает на постели. Через щели между занавесками пробивается серый рассвет. — Мне нужно было закончить кое-какие срочные дела для мистера Хана. Тебе стоило бы лечь спать… — Да-да, правильный режим сна важен для моего здоровья, — Она смеётся, и Джехи не может справиться с улыбкой. — Все говорят мне это, а потом начинают болтать в час ночи. — Ну, раз уж слишком поздно спасаться самим, мы по крайней мере можем попытаться спасти тебя, — отвечает Джехи сухо. — Если честно, думаю, вы уже опоздали. Вообще-то я хотела… поговорить с тобой? — Конечно, — говорит Джехи. — О чём ты хотела поговорить? Она вздыхает. — Сейчас я даже уже не уверена, что оно того стоит. Просто… последняя пара недель была такой напряжённой. Месяц назад я ничего и не слышала об RFA, а теперь… Джехи согласно хмыкает. — Мне тоже сначала было непросто приспособиться. Ко многому пришлось привыкнуть. Все тут довольно… шумные, особенно Люсиэль. Но я думаю, что ты отлично справилась. Вечеринка прошла успешно, и всё благодаря тебе. — И тебе тоже! Хотя, я могла бы и обойтись без части с похищением, или без бомбы, но я рада, что присоединилась. Я рада, что встретила тебя. И Зена, — нежность, с которой Она произносит его имя, слышна ясно даже через разделяющие их километры и шум на линии. Что-то в Джехи сжимается с пониманием. — Знаешь, я и подумать не могла, что влюблюсь в него, когда только появилась в RFA. Если честно, я изо всех сил старалась этого избежать. Я думала… — О ком? — Джехи шумно сглатывает. — Кого ты думала, ты?.. Она затихает. Неподвижный воздух пронизывает треск помех. На один головокружительный момент Джехи верит, с острой ясностью того, кто знает, что будет дальше, что Она скажет «тебя». — Не поверишь — Джумина. Воздух вырывается у Джехи из груди с волной, как она пытается себя убедить, облегчения. — Мистера Хана? — Да, я знаю. Вот что значит «не суди книгу по обложке». Видела бы ты лицо Зена, когда я сказала ему. — Могу себе представить, — Джехи усилием воли успокаивает взбунтовавшееся сердце. Она не Зен, но любой, кто работает с Джумином и обладает хотя бы зачатками инстинкта самосохранения, знает, как себя контролировать. — «Детка, поверить не могу, что ты меня так предала!», — передразнивает Она. — А потом он притворился смертельно обиженным, как будто все его конфликты с Джумином — это вовсе не взрослая версия дёрганья за косички в песочнице, я уверена, что он даже не замечает, как весь потом светится — это уморительно, он так злится на себя впоследствии — прости, это, наверное, странно? Мне кажется, сплетничать о твоём боссе — не самое лучшее занятие. — Я… да. Хотя я рада, что Зен с мистером Ханом наконец начали ладить. — Ага. Когда я не могла связаться с Зеном и Джумин был единственным, кто… да. Я не знаю, что я бы делала, если бы его потеряла. Я навсегда у Джумина в долгу. "Ты ничего ему не должна, — думает Джехи. — Он и так владеет слишком многим". Но вслух она этого не говорит.***
— Итак, что было дальше? — Я хорошенько обдумала свое положение, подумала о том, чего я действительно хочу, и решила уволиться… — Так держать! О, прости… я не хотела тебя перебивать. — Всё было благодаря тебе. В моих снах ты помогла мне понять… вы с Зеном помогли мне понять, что у меня был шанс на то, чтобы стать счастливой. — Ну разумеется, есть! Джехи, я уверена, что этот шанс есть у тебя и сейчас.***
Вопреки здравому смыслу, Джехи звонит Севену. Он отвечает на девятом гудке, за мгновение до того, как звонок был бы перенаправлен на автоответчик. — Говорит Бог Севен, — весело отвечает он. — Чем я могу служить? — Расскажи, что ты знаешь, — просит Джехи. — О снах. — Тебе придётся объяснить поподробнее… — Прошлой ночью, — перебивает она, — ты сказал, что завидуешь Джумину. Но ты говорил это, потому что помнишь, так ведь? Ты тоже всё помнишь. — Я думал, мы решили притвориться, что этого разговора не было? — Нет, ты это сказал и повесил трубку прежде, чем я могла бы ответить. — Ну ладно. И что же ты помнишь? — Я была… с ней, — её пальцы впиваются в гладкий пластик телефона. — И я была счастлива. — К счастью ведет множество путей, — говорит он и смеётся. — Ты совсем не помогаешь. — Прости, что ты сказала? Мне кажется, что-то не так со связью, о нет… — Люсиэль. Он вздыхает. — Я не так уж и много могу сказать. Мне кажется, ты всё уже знаешь. — А Зен?.. — Нет, — резко отвечает он. — И я предпочел бы, чтобы всё так и оставалось. Он не похож на нас, это разрушит его изнутри, а я многое готов отдать за их счастье. Они оба замолкают. Словно незнакомцы, ждущие одного поезда — их контакт мимолётен, несмотря на кажущуюся близость. — Я удивлена, что ты ответил, — наконец говорит Джехи. — Не думала, что ты это сделаешь. — Есть много поступков, которым я сам удивляюсь, — отвечает Севен. — Наверное, дело в том, для кого я их совершаю.***
— В общем, я решила наконец заняться тем, что мне нравится, и… ну. Я открыла небольшое кафе. Не то что бы меня не устраивает моя нынешняя карьера, я правда за неё благодарна — это стабильная и высокооплачиваемая работа, всё, о чем можно только мечтать — просто я была так счастлива, делая это вместе с тобой. Ох… это немного смущает. Я попросила тебя присоединиться, и мы открыли кафе вместе. — Боже, Джехи, это такая честь. Я бы с удовольствием работала с тобой в кофейне.***
Квартира Зена — их квартира — вызывает внутреннее чувство неправильности. Всё до боли знакомо, хотя Джехи никогда не была здесь раньше; хотя вселенная и вносит свой протест в устоявшийся порядок вещей. Стулья стоят слишком близко друг к другу. Часы висят не справа от дверного проема, а слева. На месте старого проигрывателя — книжный шкаф. Несмотря ни на что, это очень приятный вечер, проведённый Джехи в Её компании за бессмысленными разговорами без цели и чёткой темы. В воздухе витает ощущение завершённости. Сегодня должен вернуться Зен, и Джехи не может отделаться от чувства, что между ними всё так или иначе должно измениться. — Уже поздно, — говорит она, поднимаясь. — Я не хотела бы мешать. — Джехи, постой, — Ее пальцы смыкаются на её запястье, и Джехи замирает. Она неуверенно прикусывает нижнюю губу. Под Её рукой кожа Джехи пылает огнем. — Да? Секунды тянутся бесконечно, в золотых струях полуденного солнца лениво плавают пылинки. Она поднимает другую руку, прикладывает ладонь Джехи к щеке. Джехи собирает всю свою решимость в кулак и усилием воли заставляет себя стоять неподвижно. "Если я пошевелюсь, — думает она, — этот момент будет разрушен". — Скажи, — говорит Она, — чего ты хочешь? — Я, — слова свинцом застывают на её языке. «Тебя» бьется в её горле в такт с пульсом, и было бы так просто сдаться и сказать это той её части, которая жалеет, что не сказала раньше, по телефону, той части, которая знает, что уже говорила это в другое время, в другом мире, и на одно головокружительное мгновение Джехи готова сдаться. Но затем… Я пытаюсь быть счастливым. Я хочу, чтобы они были счастливы. …тепло полуденного солнца обращается в холод. Джехи вырывает запястье из Её руки, поспешно отступает. Неправильно, неправильно, это всё ужасно неправильно. — Нет! — восклицает она, едва обращая внимание на слова, слетающие с её губ, — как я могу… это разобьет ему сердце, это разрушит его, неужели ты не понимаешь, как сильно Зен тебя любит, скольким он пожертвовал ради тебя… я, я не могу… — Джехи… — Я не… это нечестно, нельзя так с ним, или с тобой, или со мной… я должна идти, — Джехи делает шаг назад, и еще, и еще, пока не врезается в дверной проем, разворачивается, и выбегает из комнаты.***
— Я рада, что ты так думаешь. Знаю, я была отнюдь не эталоном гостеприимства, когда мы только встретились… — Брось, я понимаю, почему ты так себя вела. Ты желала Зену лучшего. На твоём месте я поступила бы так же. — Да… я испытываю невероятное облегчение от твоих слов. Я так благодарна за твою дружбу, хотя иногда мне кажется, что я бываю… жадной, я полагаю, словно я беру больше, чем… ты, всё в порядке? — Ничего, я… это неважно, просто дежавю, наверное.***
Вернувшись в безопасность собственной квартиры, Джехи не глядя бросает телефон на диван и, шатаясь, вваливается в ванную, как можно дальше от него. Она переступила черту, позволила границам размыться. Идиотка, настоящая идиотка. Она вцепляется всё ещё трясущимися руками в край раковины, смотрит на белеющие костяшки. "Вот что ты получаешь, когда хочешь слишком многого, — думает она. — У тебя было достаточно, более чем достаточно, а теперь у тебя нет ничего". Что она должна сказать Зену? Ей нужно подумать. Тактика контроля повреждений. Она сможет справиться с ситуацией. Она открывает кран, набирает воду в сложенные ладони, плещет в лицо. Их история сошла прямиком со страниц волшебной сказки, вне времени, любовь больше, чем страницы, на которых о ней написано. Они ей слишком дороги, чтобы влезать между ними. Джехи нужно извиниться перед ними обоими. Ей придётся отойти в сторону, настоять на поддержании дистанции. Ещё не слишком поздно. По крайней мере ей хватило ума держать рот на замке, крохотное облегчение. За этой чертой уже ничего нельзя было бы спасти; у неё было два года, чтобы научиться чувствовать грань, за которой ничто уже не подлежит восстановлению. Джехи выключает воду. Вздрагивает от звука, издаваемого металлом. У её отражения в зеркале всё так же горит лицо. Вода на ресницах смазывает грани серьезного взгляда, кожа болезненно бледна, губы утратили всякую мягкость много лет назад. "От моей доброты ничего не осталось", — сказала она однажды, правда здесь эти слова никогда не покидали её губ. Но воспоминание всё ещё на месте, словно своим упрямством может заработать право на существование. Сейчас ей нужен чистый лист, милость забвения. Пусть Севен несёт свой крест в одиночестве, она всегда была счастливее в неведении. Джехи прислоняется лбом к зеркальной поверхности и не видит ничего, кроме темноты. Она медленно выдыхает.***
[Новое сообщение] От: 707 01110011 01101000 01100101 00100000 01100011 01101000 01101111 01110011 01100101 00100000 01111001 01101111 01110101 00100000 01101100 01100001 01110011 01110100 00100000 01110100 01101001 01101101 01100101 (п/п: «В прошлый раз она выбрала тебя»).***
В дверь звонят. Джехи вытирает лицо, откладывает полотенце и открывает замок. На её пороге двое. — Привет, — говорит Зен. — Здравствуй, — отзывается она слабым голосом. — Думаю, нам стоит поговорить, — говорит Она. Джехи тихо отступает в сторону, позволяя им войти. — Как прошло турне? — спрашивает Джехи механически, из вежливости. Они стоят в центре гостиной. Четырнадцать дней назад Она сидела на этом диване, закинув ноги Джехи на колени, и говорила с Зеном. А может и нет. Может, это тоже ложное воспоминание, призрак другой истории. Зен моргает. — Все было нормально, я… у меня для тебя диск из новой партии, он в чемодане… надеюсь, тебе понравится. Она издает раздраженный звук: — Мы так и будем кругами ходить вокруг этой темы? — Нет никакой «темы», — говорит Джехи. — Значит, скажу я. Я хотела поцеловать тебя сегодня. И мне кажется, ты хотела того же, конечно, если я правильно тебя поняла… нет, дай мне договорить, — добавляет Она, когда Джехи открывает рот. — Я, — Она вздыхает, — я пыталась не слишком навязчиво подтолкнуть тебя к идее отношений? С нами двумя? "Какое везение, — думает Джехи, — что я решила встать именно здесь", — когда её ноги вдруг решают, что поддерживать её в вертикальном положении — задача слишком сложная, и она падает на диванные подушки. Без какой-либо видимой причины глаза её наполняются слезами. Джехи моргает, злясь на себя. — Я… что? — Мы подумали, что ей будет проще попытаться, — объясняет Зен извиняющимся тоном. — И я вроде как облажался с кофемолкой… — Так значит ты признаешь, что я в этом деле лучше тебя! — …детка, пожалуйста…, но ты нам обоим очень дорога. Чёрт, я понятия не имею, как это делается, — признаётся Зен, нервно теребя воротник пиджака. — Ты знаешь все мои реплики… Я собирался встать на одно колено и сказать: «Джехи Кан, не окажешь ли ты честь стать моей девушкой и девушкой моей девушки?» Но Она наложила вето на этот вариант… о нет, нет, не плачь, пожалуйста, Джехи, пожалуйста, не нужно… — он бросается вперед и сжимает её ладони в своих, когда она уже не в силах сдерживать слезы, всё это пронзительное безраздельное внимание, сконцентрированное на ней, и разве не этого она хотела, разве не об этом мечтала, по-детски, ни на что не надеясь, не рассчитывая всерьез на нечто столь недостижимое? Джехи вытягивает одну руку из его цепкой хватки, чтобы смахнуть слезы. Ей приходится приложить некоторые усилия, чтобы вспомнить, как работает речь. — Я… мне кажется неправильным это везение, я не сделала ничего, чтобы заслужить это… — Ты этого заслуживаешь, — твёрдо говорит Зен. — Ты заслуживаешь счастья. Я твой фанат — мы оба твои фанаты. Ты лучший человек, которого мы знаем. Мы хотим… мы бы хотели сделать тебя счастливой. — Мне нужно… я должна подумать, — говорит Джехи. Воспоминания накладываются одно на другое, всё в беспорядке, обрывки разговоров, которых никогда не было, у которых ещё есть шанс состояться в будущем, и она выдыхает, позволяя улечься буре в голове. Джехи думает, знал ли об этом Севен. Она решает, что это не имеет значения. — Разумеется, — говорит Она, беря Джехи за руку. — Столько, сколько тебе нужно. Но это не «нет»? — Это не «нет», — улыбается Джехи. В её груди медленно растекается тепло.***
— Ладно, я и так отняла у тебя достаточно времени. Надеюсь, этот разговор не показался тебе чересчур странным. Мне кажется, слишком смело рассказывать девушке, что она мне снилась. — Может, сегодня ты приснишься мне! — Хотелось бы, чтобы эти сны были приятными.