Подопытные

      — Скажи так, будто это правда, — несколько холодно, но всё же отчаянно просит Молли, крепко держась за трубку как за спасительную соломинку.       — Я… — нерешительно начинает Холмс, заставляя собеседницу прижать телефон ближе и жадно ловить такие заветные слова. — Я тебя люблю, — отвечает Шерлок, но не так, совсем не так, как она этого хотела. Она не слышит в его голосе нужного ей тепла. Да он и сам прекрасно понимает, как фальшиво звучат его слова. Они словно простой набор букв, не имеющий смысла. Не так, не так должно всё быть. Совсем не так. Нужно исправить ошибку, немедленно, иначе Молли погибнет. Иначе она никогда не узнает… «Не узнает что? — ехидно спрашивает внутренний голос, который всегда так любопытен. — Не узнает, что Шерлок Холмс способен на такое чувство, как любовь?»       — Я люблю тебя, — повторяет он уже по-настоящему и так по-шерлоковски неумело. Молли не может поверить то ли в слова, то ли в то, что их действительно произнес Шерлок. Она недоверчиво и с тяжёлым сердцем смотрит на экран, словно желая убедиться в то, с кем именно она разговаривает, а затем невидящим взглядом смотрит в пустоту, осознавая реальность происходящего.       Время тикает, и Холмс не может больше этого выносить.       — Молли, Молли, пожалуйста. — Его слова выводят её из ступора, заставляя выныривать из тёплого и уютного пруда в холодный и промозглый Лондон.       — Я тебя люблю, — быстро и негромко произносит она, глотая слёзы и заставляя Шерлока облегчённо вздохнуть: в этой игре он сумел выйти победителем, не так ли? Он спас её, он спас Молли Хупер, свою хорошую подругу, свою… «Чёрт, да кто же она для тебя? — снова вмешивается внутренний голос. — Ну же, примени дедукцию».       — Эвр, я выиграл, выиграл, — повторяет Шерлок, боясь, что та не сдержит слово, нажмёт красную кнопку, а следом раздастся оглушающий взрыв, и Молли Хупер исчезнет с экранов, растворяясь в огне и дыме.       — Играй честно, — взывает он к ней и пытается перевести разум к другой проблеме. — В самолете девочка, я должен с ней поговорить. Я выиграл, я спас Молли Хупер, — зло говорит он, не зная, кого больше хочет убедить: Эвр или себя. Но сестра всего лишь смеётся над его словами.       — Ты её спас? Но от чего? — Вопрос висит в воздухе, ведь Шерлок догадывается, что скажет Эвр, он догадывается, что только что натворил. — Ох, мысли здраво. Нет у неё в доме взрывчатки. Думаешь, я работаю так топорно? Ничего ты не выиграл, ты проиграл, — упивается своими действиями Эвр Холмс. — Что ты сделал с ней, и с самим собой. Столько нелепых эмоций, я со счёта сбилась. Эмоциональный контекст…       Холмс больше не слышит Эвр. Он отгородился от всего происходящего в своих мыслях. Теперь в этой комнате только он сам и гроб, открытый гроб, который нужно срочно закрыть, потому что образ Молли в нём слишком яркий и слишком болезненный. Шерлок хочет быстрее накрыть его, но что-то всё равно не так, ему кажется, что сквозь эту крышку всё ещё бьётся сердце Молли. Оно бьётся очень быстро, потому что сейчас, прямо в этот момент она расстроена. Шерлоку кажется, что он даже слышит, как она плачет. Плачет из-за него. До него доходит с таким опозданием, что она так часто плачет из-за него. Молли Хупер думает, что она всего лишь подопытный кролик: мелкий такой, никому в принципе не нужный до тех пор, пока не встает необходимость опробовать на ней практический этап очередного эксперимента. Она думает, что слишком неприметная, слишком невзрачная и слишком недостойная для великого Шерлока Холмса, которому под стать такая же яркая, остроумная и смелая доминантка Ирэн Адлер. Она засыпает с мыслью о том, что ей суждено до конца жизни лишь мечтать о нём и радоваться, что он иногда обращает на неё внимание.       До Шерлока только сейчас доходит всё это. Как же так, он не сумел разгадать её за долгие годы. Холмс смотрел, но не наблюдал. Холмс упустил такую важную деталь, которую сумела разглядеть Эвр, сидя на далёком острове.       «Почему я никогда не принимал в расчёт то, как много она значит для меня? Нет, нет, я знал, знал, но не принимал, не допускал», — мысли заметались в его голове с бешеной скоростью, вызывая неведомое доселе чувство. Самое настоящее чувство гнева. Он отошёл от гроба и расстегнул верхние пуговицы рубашки, потому что дышать было нечем. Мозг был слишком занят мыслями, чтобы отдавать лёгким команду вдоха.       Шерлок колотит по крышке гроба, пока она не покрывается паутиной трещин, а затем и вовсе разлетается на щепки. Холмс разносит в пух и прах этот маленький, такой аккуратный гроб, предназначенный для его лучшей подруги. Он уничтожает его, хочет стереть в порошок, превратить в пыль, потому что Молли Хупер не умрёт из-за него. Она больше не будет плакать из-за него. Ей больше не будет больно из-за него.       Шерлок обессилено прислоняется к стене и сползает вниз, тяжело дыша. Он расплывчато видит, как Джон поднимает с пола пистолет и подходит к нему. Слова тонут в шуме его разума.       — Мы подопытные крысы, над нами проводят эксперимент, — наконец говорит он, понимая всю иронию происходящего. «Если Молли считает себя подопытным кроликом, то я стану подопытной крысой, они более жалкие, чем кролики», — горько усмехается он своему каламбуру.       Когда всё остаётся позади, Шерлок первым же делом хватает такси и едет домой к Молли, но там его ждёт всего лишь запертая дверь и пустая квартира. В Бартсе недоумённо пожимают плечами, сказав, что Хупер взяла отпуск. Шерлок Холмс, тот самый Шерлок Холмс, который может предугадать шаг любого, не смог прочесть её.