Сломленный.

Небольшая однушка в одном из спальных районов Москвы. Там, кажется, есть всё: мягкая мебель, кухня, еда, свет, вода, душ… Казалось бы, ничего больше и не нужно, но точно не для хозяина квартиры, парня с голубыми, как океан, глазами и пшеничными волосами. Для парня в этой квартире уже ничего не имеет смысла, лишь воспоминания двухгодовалой давности. Больше ничего ведь и не осталось у него. Только память о нём… О парне который так внезапно ворвался когда-то в его жизнь, всё перевернул и исчез… Просто испарился, наговорив много лишнего в момент их последней встречи. Велел Святу, а именно так звали обитателя квартиры, забыть всё, что было между ними, но разве можно забыть? Разве можно забыть то великолепное время их совместной жизни? Когда Киоссе так часто оставался у него на ночь, когда готовили вместе завтраки, когда руки… эти волшебные руки ложились на талию Святослава и песни. Тихие песни дуэтом с мечтой вновь петь вместе на сцене, но вдвоём. Без всяких Цоев, Пиндюр и Раммов, только вдвоем. Всё это забыть невозможно, и это греет осколки души, которую так жестоко и бессердечно разбили вдребезги. Но одновременно воспоминания причиняют и боль, сильную душевную боль, которую не заглушить ни алкоголем, ни болью физической… Спальня. Комната с большой кроватью. Кровать… Свят уже ненавидел это место. Просто потому что там его постоянно накрывали воспоминания их с Никитой ночной жизни… Именно в этой комнате и сидел Степанов. Сидел, настраивая вебку ноута, стоящего прямо напротив кровати. Закончив, Святослав сделал несколько глотков виски… дорогого. Плевать. Уже на все плевать, особенно, когда дело почти завершено. Блондин удобно устроился на мягкой кровати и включил запись. — Ммм, Привет всем. Это Свят… Свят Степанов, бывший певец, участник ХкМ… Если помнит кто еще. Помню, полтора года назад я интересовал больше десяти тысяч человек… Сейчас… А что сейчас? Сейчас я вот такой. — блондин развел руки в стороны и прикусил и так искусанные в кровь губы. Кожа его была бледна, как у мертвеца, выцветшие глаза, полные боли и слёз, сам он стал очень худым, наверняка, если бы парень снял футболку, висящую на нем, то отчетливо были бы видны рёбра. — Вот во что я превратился. Наверняка эту трансляцию почти никто не посмотрит, но всё же… Многие посчитали, что я исчез потому что мне надоело петь, но нет. Это вовсе не так, просто на то были свои причины, о них я вам сейчас и расскажу, потому что некому больше… Да, мне, у которого была куча друзей, некому рассказать о своих переживаниях и чувствах. Выяснилось, что друзья и не друзья вовсе. Просто знакомые, которым просто нравилось проводить время вместе. Но поговорить я хочу не об этом… Музыки от меня больше не будет… Никогда. Ни песен, ни выступлений на сцене, ни встреч с фанатками, которых почти и не осталось вовсе. Я морально раздавлен… убит. Скоро буду убит еще и физически, потому что так жить я больше не в силах. — парень стряхнул с глаз челку. — Может кто-то осудит, посчитает, что я спятил, что я отомстить хочу таким способом, но нет. Я не вижу смысла мстить. Зачем? Я хочу, чтобы человек, причинивший мне столько боли, был счастлив… Почему? Не знаю… Видимо, всё еще люблю… Ну, начнем с самого начала. Дело в том, что на проекте Хочу к Меладзе я встретил самого замечательного человека в моей жизни… Ну я так считал, пока все было хорошо. Этот парень ничего не сделал, но смог меня в себя влюбить… Да. Я гей. Я этого не скрываю. Я не боюсь за то, что испорчу репутацию. Никогда не боялся. Так вот. Этот человек сделал меня счастливым. Я полюбил его. По-настоящему. До сих пор не могу отпустить и именно поэтому я сейчас говорю всё это. Этот человек… Никита Киоссе… Да, мы встречались… Дорожили друг другом… Или дорожил им только я, не знаю. Он научил меня жить. Любить. Показал, что такое настоящее счастье, но…оно было не долгим… — Свят снова отпил виски. Из его глаз потекли слёзы. — Спустя полгода после окончания проекта мы расстались… Он просто заявился ко мне в квартиру и сказал, что я ему не нужен, что все было игрой с его стороны, что у него есть девушка, которую он любит, и еще сказал на сколько сильно ненавидит меня… Сломал. Ник меня сломал. Я перестал есть, пить, не выходил месяц из квартиры… Да и сейчас не выхожу, но… наверное я просто привык к этой боли, которая всё сжигает изнутри. Нервные срывы… Попытка суицида… неудачная. Психушка и полгода лечения… За это время от меня отвернулись все, кроме Миши, и спасибо ему за это большое, он всегда помогал мне, но… рассказать ему о своих переживаниях никогда не мог. Было слишком больно. Больно, что я ничего не жалел для Ника, желал ему счастья, любил… А он… Если бы я знал, что всё закончится именно так, то я никогда бы не поехал на этот чертов проект. Чтобы не знать его. Чтобы не чувствовать все то, что я чувствую уже более полутора лет. Вы не представляете, что я пережил. Это… как-будто внутри разбился какой-то сосуд. Его осколки разлетелись, впиваясь в мои внутренности, а жидкость, находящаяся в нем, начала разъедать все внутри меня. Я пытался забыть, но невыносимо. Когда захочу в эту комнату, на кухню, в душ… Постоянно вспоминаю моменты нашей с Кисой жизни… Завтраки, нежные и страстные поцелуи, объятья, разговоры, секс… Никогда мне не было так больно. Я начал искать выход в сигаретах и алкоголе. Но не помогает… Разве что из-за второго я начал засыпать, потому что до этого не мог. Постоянно перед глазами он, во снах, в мыслях… Везде. Потом нашел утешение в физической боли, первое время помогало, а потом… потом привык. Стало совершенно все равно, на то, что по руке проезжает лезвие, что идет кровь… Всё это стало обыденным. — Степанов показал на камеру свои руки… хотя назвать их так было сложно… Все в шрамах, старых и новых, глубоких и еле заметных порезах… — Всегда меня интересовало, на сколько сильно человеку может быть хорошо или больно. На себе теперь я узнал оба этих чувства… Хотя лучше бы не знал… Я не хочу выставить Никиту сволочью, он таким не является… Он ведомый… Просто кукла в руках умелого кукловода. Парень готовый прыгать на задних лапках перед хозяином и выполнять всё, что ему скажут. Так было с Владом… Так на всех интервью. Он просто марионетка. Считаете, что я не прав? Может быть это и так… Я надеюсь, что это не так, потому что не хочу чтобы этот мальчик страдал. Он всегда был для меня самым лучшим, не смотря ни на что… Подумаете, что из-за денег с ним был я? Вовсе нет. Мне хватало объятий, хватало его поцелуев. Деньги были не нужны. И даже если бы проиграли мы оба, то я бы его не бросил. Он был единственным лучиком солнца в моей жизни… Я любил его и буду любить всегда… Всегда… А ведь моё всегда уже прошло… Почему? Что я имею ввиду? А умру я скоро… Прямо сегодня. Надеюсь больше не придется открывать глаза с мыслями о нём, надеюсь, что своим уходом облегчу жизнь своим близким. Я… я просто не могу больше. Для меня ничего больше не существует. Я не могу терпеть всю эту боль… Не знаю, смотрит ли это Никита, но если смотрит, то… Никит, ты навсегда останешься для меня самым близким и родным… самым лучшим человеком во всей галактике. Прости меня, прости за то, что я такое ничтожество. Что поступаю сейчас так, но по-другому больше просто не могу… Прости и… Я люблю тебя… Навсегда…и прощай… Спасибо всем, кто посмотрел и выслушал всё, что я сказал… Спасибо, что все еще помните, но… Думаю теперь самое лучшее время все забыть… Забыть меня… А я… Я хочу умереть… — Святослав хмыкнул, поднял на ноутбук заплаканные глаза и, шмыгнув носом, остановил трансляцию, оставляя ее в группе на обозрение всем. Парень медленно поднялся с кровати и подошел к окну. Он открыл его и посмотрел с седьмого этажа, на котором он находится, вниз. Красиво. Так когда-то было и в его жизни, некоторые моменты захватывали дух, но… больше такого не случится. Голубоглазый обвел взглядом двор и вернулся на кровать. Взял с тумбы таблетки и высыпал себе на руку. Целую горсть… парень закинул все к себе в рот и запил их водой. Лёг на кровать и стал ждать… Вскоре он почувствовал в теле слабость, но вдруг услышал грохот. Грохот в прихожей, после чего в комнату ворвался… Никита?.. Нет. Быть такого не может. Галлюцинации… Так думал Свят, с трудом держа глаза открытыми. Парень, зашедший в комнату, подбежал к кровати и взял лицо Свята ладонями. — Свят, нет! Святик, только не это! Я же люблю тебя… Люблю… — вторил шатен, испуганно на него смотрящий… — И я… тебя люблю… — с трудом выговорил Степанов, смотря в столь родные глаза, наполненные слезами отчаянья. — Я знаю… — шепотом ответил Ник и прильнул к его губам. Нежно. Очень трепетно и боязливо, едва касаясь его губ. — Не отключайся, пожалуйста, не отключайся. Сейчас приедет скорая, с тобой всё будет хорошо. У нас всё будет хорошо. Дай мне шанс всё исправить! Умоляю! — истерически выкрикнул Киоссе. Свят слабо помотал головой и медленно закрыл глаза, улыбаясь… Через некоторое время приехала скорая, но… было поздно парень уже не дышал… А над ним склонившись и рыдая, сидел шатен… Шептал слова любви, которые Свят никогда уже не услышит, и вглядывался в любимые черты лица. На следующее утро Никиту нашли в той же самой квартире, только с перерезанными венами… Мальчишка был в ванне, наполненной кровавой водой, а рядом лежала небольшая записка. «Не могу жить, зная, что из-за меня погиб такой превосходный и любимый мною человек. Простите. Я слишком виноват перед Святом и хочу быть с ним хотя бы теперь, а ад или рай… не имеет значения.»