Мистер Ким

Я стою у плиты, изящно посыпая приправой яичницу на сковороде словно какой-то шеф-повар. Яйца жарятся, обволакивая половинки бекона, сложенных в форме сердечка. Губы непроизвольно вздрагивают, и я улыбаюсь сам себе, как идиот, выключая газ. Слышу, как следом отключается электрочайник, щелкнув. Фыркаю, с улыбкой на лице убирая со стола не открытую пачку крахмала. Куда-то подальше в навесной шкафчик. Быстро разливаю воду по кружкам, заваривая чай. Яичницу перекладываю на белоснежную тарелку, на которой уже лежала пара сваренных баварских сосисок. На другую кладу два тоста, разрезанных по-диагонали. Ставлю на стол банку арахисовой пасты, беру одну из половинок тоста и захватываю ее зубами, решив проверить девушку, перед тем как нести завтрак в постель. Охренеть. Я поражен собой. Нет, я просто в ауте! Это ж надо… Когда это я, блядь, успел превратиться в романтичного придурка, готовившего завтрак с глупенькой влюбленной улыбочкой на лице? Стоп. Влюбленной? Так-так-так. Замираю с тостом во рту. Мне точно не показалось? И я действительно так подумал? В голове один мат, а сердце к этому моменту ускоряет темп, что у меня аж перехватывает дыхание. Спокойнее. Спокойнее. Иначе я просто задохнусь от ощущений, упав замертво на этот тупой пол. Надо подумать об этом позднее. Хотя… когда позднее? За последние месяцы я уже весь издумался вдоль и поперек. Хватит. Правду не скроешь. Поэтому я не медля ни секунды выхожу из просторной белой кухни, которая с утра пораньше успела меня разбудить и зарядить энергией на целый день, хотя, возможно, всё это сделала девушка, сопящая до этого рядом со мной, одурманивающая меня всё утро своим потрясающим запахом. От которого просто выворачивался желудок и сносило крышу. Твою ж мать… Ее волосы пахли цитрусами, затуманивая мне разум, и я не мог уснуть, поэтому просто лежал несколько часов, наблюдая за умиротворенно спящей Аней. Девушкой, которая была настолько прекрасной… Просто до дрожания пальцев. До боли в костях. До помутнения, мать его, рассудка. Конечно, я уже давно наподдавал себе подзатыльников за свое блядское поведение. Точнее… плохое поведение. Я же дал себе слово, что не буду материться даже у себя в мыслях. Решил избавиться от дурных привычек, так сказать, ха, смешно. Но как тут сдержаться, когда у тебя вот-вот готова разорваться грудная клетка только от одной мысли об этой охренительной девушке. Самой идеальной из неидеальных. Хмыкаю собственным мыслям и бесшумно открываю дверь, заглядываю внутрь спальни, дожевывая кусок поджаристого хлеба. К моему удивлению, шторы раскрыты и яркий солнечный свет уже во всю освещает комнату, оформленную в светло-зеленые тона. Слышится пение птиц — окно приоткрыто, пропуская внутрь прохладный воздух. Не знаю из-за чего, но по телу резко растекается тепло, и я хочу петь о том, как я счастлив. Одновременно мне хочется истерично рассмеяться от подобных мыслей. Совсем с катушек съехал, нахрен. Хэй, Тэхен, а разве не пора уже остепениться? Перестать быть противоречивым типом и повзрослеть? И почему я не наплевал на всё и не прилетел раньше? Надо было послать к черту свою гордость и гребанную работу уже давно! Выныриваю из мыслей и тихо наблюдаю, как Аня стоит, наклонившись на подоконник, уперев на него локти. Из-за чего у меня открывается наичудеснейший вид. Ведь на девушке только моя полосатая футболка, которая едва прикрывает ее кружевные трусики, демонстрирующие маленькую и упругую попку. Я сразу представляю как подхожу к ней, обхватываю её за талию и вжимаю в стену, целуя, а потом… Так, стоп. Быстрая волна мурашек прокатывается по моему телу, отдаваясь пульсацией в паху, но я подальше запихиваю пошлые мысли, перекрывая их на время. В конце концов, на данный момент я пришел сюда не для этого. Хотя… Ким, кого ты обманываешь? Одно другому не мешает. Она так сильно сейчас увлечена глядением в окно, что даже не замечает меня, крадущегося за ее спиной, как будто я передвигаюсь совершенно бесшумно, как привидение. Девушка даже не успевает вскрикнуть — моя рука моментально закрывает ей рот. Другой я притягиваю ее к себе за живот. Утыкаюсь носом ей в волосы и делаю глубокий вдох, наполняя легкие ее запахом. Боже-е-е… — Почему ты так рано встала, крошка? Испортила весь сюрприз, — хрипло шепчу куда-то в затылок. А потом оставляю легкий поцелуй на виске. Боже мой, какая же она сладкая… — Тэхен! — наконец охает Аня, дернувшись, а я поворачиваю ее за плечи и усаживаю на подоконник, сам встаю меж ее ног. Ухмыляюсь, держа расстояние между нашими лицами не более пяти сантиметров. Она медленно прожигает во мне дыру своим внимательным взглядом, из-за чего я не могу сдержать улыбку, заставляя ее ответно нахмуриться. Рассматриваю ее бледные редкие веснушки на аккуратном носу, маленькие пухлые губы, тёмно-зеленые глаза, обрамленные густыми ресницами. Самая необычная из обычных. Вижу, как Аня борется с собой: то ли кинуться мне на шею, то ли залепить подзатыльник. Вот незадача. Возможно, и того, и того я заслуживаю в равной степени. Но мои мысли все-таки склоняются к первому варианту. Наклоняюсь ближе, чтобы девушка почувствовала мое горячее дыхание где-то на уровне ключиц. Язык так и хочет облизнуть эту ямку, м-м-м… Кажется, я замычал вслух, потому что Аня вздрогнула, а потом начала усиленно краснеть, не зная куда себя деть. Черные ресницы вздрагивают, и она наклоняется вперед, обхватив мою шею руками. Я боюсь дышать, мне становится страшно прервать этот момент… Чувствую себя школьником, который впервые получил поцелуй от одноклассницы. И я задаюсь вопросом: вдруг всё это просто сон? И я до сих пор нахожусь в Корее, уснув за рабочим столом? Какая нелепая ложь! Щипаю себя за ногу (все-таки чувства делают из меня какого-то идиота). И я уже готов морщиться от боли, как слышу вскрик. Усмехаясь про себя, я облегченно вздыхаю. Ущипнул, да не себя. Совершенно случайно. Без сарказма (наверное). — Что ты делаешь? — Аня бьет меня в плечо, после чего ее рука тянется к месту чуть ниже колена. Она негодует. В принципе, как и я. Притягиваю ее к себе и смотрю прямо в глаза. Ее выдох на моей коже, и я блаженно прикрываю веки. — Просто решил проверить… — Вдруг это сон? — заканчивает девушка мою мысль, получая мой безобидный кивок. Мы смотрим друг на друга. Глаза в глаза. Так глубоко, что захватывает дыхание. Но потом происходит нечто странное. Внезапная боль в животе, и я сгибаюсь, постанывая и потирая место, которое в ответ мне ущипнула Аня. — Виноградова, — шиплю я без злобы в голосе. Ну, может, я и сержусь, но совсем чуть-чуть. — Я тоже решила проверить, — шепчет она таким голосом, что я едва сдерживаю желание наброситься на нее с ненасытным поцелуем, чтобы стащить футболку и повалить на кровать, целуя губы до крови. — Я уже успела соскучиться, — пару секунд спустя смущенно говорит она, не отрывая свой взгляд от меня, и дотрагивается кончиком носа моего. Я поглаживаю ее бока, водя руками туда-сюда. Аня. Она такая красивая и такая моя. И кажется, что это так правильно и так нужно. И совсем непонятно, как еще из моих глаз не сыпятся ебан… сердечки, разбрасываясь вокруг, затопляя при этом всё на белом свете. — Давно встала? — Нет, только что, — она поворачивает голову назад, смотря на улицу. — Просто решила узнать, какой вид открывается из твоего окна. Вижу, ты меня видел так же хорошо, как и… Аня запинается, и ее щеки начинают покрываться румянцем. Она старается унять дрожь в коленях, положив на них руки. А я готов визжать как девчонка, любуясь ее смущением. Видимо, вспомнила все наши проказы. — Как и? — целую ее ушко, трусь об него носом. Девушка выворачивается, хихикая: — Щекотно. — Да? Захватываю ее ушко губами, в то время как девушка извивается в моих руках, слабо пытаясь протестовать. — Знаешь, я тут подумал, — делаю паузу, чтобы притянуть Аню поближе и чмокнуть в щеку, — что завтрак может подождать. — Что? — наигранно удивляется она, подняв брови. — Ты решил пренебречь едой ради меня? Еда — это самая божественная вещь, которая существует на свете! — А тут я готов поспорить. Секс — это самая божественная вещь, которая существует на свете, — щеки Ани тут же залились ру­мян­цем, который она постаралась скрыть, поправляя волосы. — И никуда завтрак не денется, разве что остынет. Опускаю руки на ягодицы, готовый в любой момент подхватить девушку. — Я еще даже не умывалась! — Боюсь, что ты даже не успеешь дойти до раковины, — хриплю. Мои губы оставляют дорожку поцелуев на шее, и я чувствую ее ускоряющееся дыхание. Внезапно Аня отталкивает меня, и я успеваю заметить искорки паники в ее глазах. Напрягаюсь, мои руки крепче сжимаются вокруг ее талии. Она оборачивается, а потом быстро шепчет: — А вдруг мама вернулась? Она мне давно уже не звонила. Это странно. А вдруг с ней что-то случилось? Где мой телефон? Облегченно вздыхаю. Какая чепуха… Случилось, конечно… Одной рукой поглаживаю ее спину, успокаивая, а второй держу за подбородок, потянувшись за поцелуем. — Не переживай, она не скоро вернется, — прямо в губы. — Что? — вскрикивает она громче, чем планировала, и сама ежится от собственного голоса, но потом более спокойно добавляет: — Ты что-то сделал с моей мамой?! Ее взгляд бегает по мне, а складочка между бровей указывает на то, что она усиленно пытается понять причину всех бед на свете. Я прыскаю, оставляя легкий поцелуй на губах с улыбкой на лице. Вспоминаю ее мать и улыбаюсь еще шире. Конечно, я ничего с ней не сделал, разве что посодействовал… В любом случае она была только рада и, возможно, занимается сейчас не менее интересными вещами. — Ничего я не делал, — невинно отмечаю я, все-таки подхватывая сопротивляющуюся девушку на руки. Но это действительно была правда. Я к ней не прикасался. Да и зачем мне это? Просто я потрудился немного и решил одну проблемку. Мои руки чисты, так же как намерения, в этом не стоит сомневаться. — Отпусти меня! — протестует Аня, пытаясь вырваться. Только делает она это скорее из-за вредности, нежели сама этого хочет. — Что ты сделал? — Ничего я не делал. — Тэхен! Девушка падает на кровать, а я тут же нависаю сверху, как хищник, поймавший свою жертву. Ухмылка растягивается на моем лице, а глаза блестят от желания. — Что… Затыкаю ее поцелуем, и мне даже кажется, что этот поцелуй будет длиться вечно. Немножко грубый, но нам определенно обоим он нравится. Губы Ани раскрываются под натиском моих, и я чувствую возрастающее возбуждение. Туман обволакивает мою голову, и в ней постепенно исчезают все чувства и эмоции, кроме страсти, желания и эйфории. Наше дыхание смешалось. Стало трудно дышать: мы задыхались, но не прекращали целоваться. Моя рука скользит вдоль ее тела, нащупав край футболки, тянет ее вверх. Наши губы расстаются, только чтобы избавиться от одежды, и я делаю глубокий вдох. — Но… Тэхен… А она не сдается… Я усмехаюсь и прикусываю ее нижнюю губу. Слышу, как протяжный стон вырывается из ее рта. Рука Ани зарывается в мои волосы, переплетаясь с ними, и она прижимает меня ближе. Хотя казалось: ближе уже невозможно. Ноги обвиваются вокруг торса. А я снова и снова с жадностью целую свою девочку, красоту которой заметил уже давно. ----- Всё помню. Будто это было вчера. В тот момент я вернулся в Корею на несколько недель. Прежде чем открыть филиал нашей строительной компании в России, мне необходимо было разгрести кое-какие дела в самом Сеуле. В тот момент я устал после утомительного перелета, во время которого я не прекращал работать, изучая отчеты за последние месяцы, поэтому был немного не в духе. Я был в главном офисе компании «TH Group», в которой с недавнего времени стал работать. Вышел из кабинета председателя, по совместительству своего отца, и слушал его причитания, так как униматься он никак не хотел, высказывая мне недовольства. Но мне было совершенно насрать на это. Мечтал я только об одном: прилечь на гребанную кровать хотя бы на пару часов и ни о чем не думать, так как двухнедельный недосып и постоянные ночевки на работе высосали из меня все соки. Я еле держался на ногах, хотя ничего в моем внешнем виде не говорило об этом: натянутая как струна спина, расправленные плечи и вздернутый подбородок. Хотя и присутствовала некая скованность в движениях, но не всем под силу было ее разглядеть. — Я не стал учителем и никак не связал свою жизнь с историей или языками. Ты же этого хотел? — мой голос был спокоен, но в душе был ураган эмоций, орущий благим матом. — Никак не связал жизнь с языками, ха! А ничего что ты живешь уже несколько лет в России? Тебе там что, медом намазано? — усиленно жестикулировал руками старший Ким. Он аж запыхтел от негодования, а потом принялся разглаживать невидимые складки на своем дорогом костюме. У меня вырвался обреченный вздох. Блядь, как же я устал от этих разговоров. Почему просто нельзя отстать от меня? Чтобы зло не смотреть на отца и как-то унять свой пыл, я принялся разглядывать вычищенные ботинки. Наступила гнетущая тишина. Было настолько смертельно тихо, что мурашки зашевелились под рубашкой, перебирая своими маленькими невидимыми ногами. Они бегали по спине, раздражая. Ругнулся, прикусив губу. — Перед тобой открывается такая возможность! Как ты не видишь этого? Тебе нужно поработать всего пару лет у меня под руководством, после чего ты станешь полноценным директором компании. У тебя такой большой потенциал, сын! А ты занимаешься каким-то дерьмом! Козел. Как он смеет называть то, чему я посвятил жизнь, дерьмом? Сжал кулаки, впиваясь пальцами в ладони. Отец всегда вызывал у меня прилив отрицательных эмоций, хотя все вокруг его считали добрым и великодушным человеком. Ползали как вонючие тараканы, готовые в любой момент целовать его шершавые пятки. Мерзость. — Конечно, — медленно протянул я, растягивая каждую букву. — Я получаю второе высшее образование по твоему указанию, потому что должен пренебречь первым. Я просто не понимаю, неужели ты так низко ценишь работу преподавателя? — В ней нет будущего. — Это не так, — устало протянул я, так как отстаивать свою точку зрения было просто бесполезно. Можно выяснять отношения хоть до рассвета, но не прийти к соглашению. — Я согласен с тем, что работу учителя в России не так высоко ценят, как в Корее. И разница довольно существенная. Но даже если я вернусь в Сеул… — Ты не будешь работать в школе, — перебил отец, заставив меня хмыкнуть. Ну, конечно. Как же хотелось ему врезать! А ведь раньше он не был таким упертым бараном: я уважал его решения, хотя бы иногда. Отец с детства давал мне всё самое лучшее в материальном плане, но душевно я все равно оставался недовольным, потому что жаждал совсем не этого. Он думал, что это просто подростковые причуды, когда я записался впервые на курсы русского языка, и даже позволил мне отправится в Москву, как ученику по обмену. Но кто знал, что всё так завертится, и мы сейчас будет стоять в коридоре здания, принадлежащего семейному бизнесу, выясняя отношения. — Ты ставишь мне палки в колеса, не давая начать с нуля и набраться опыта. Я уже привык к этому, отец, поэтому сейчас я просто хочу продолжить наш бизнес в России. В угоду тебе. Такой вариант тебя устраивает? Кажется, мы всё решили в прошлый раз, — с нотками презрения проговорил я. Я знал, что он так просто от меня не отстанет. Меня уже два раза погнали с работы, аргументируя сокращением штата сотрудников, но я-то знал, что дело не в этом, после того как увидел объявление о поиске сотрудника в учреждение, в котором я работал. К слову, на ту должность, с которой меня уволили. Видеть самодовольное лицо отца как можно меньше — вот мое желание. А расстояние до России не такое уж близкое, чтобы встречаться каждый день. — А если ты провалишься? — Такого не будет, — незамедлительно ответил я. — Я даю тебе два года, — монотонно прозвучал голос отца в пустом коридоре. Как гром среди ясного неба. — Что? Я значительно напрягся, пытаясь уловить в поведении отца истинные мотивы. Тишина. Я театрально кашлянул, привлекая внимание отца, который, кажется, задумался, рассматривая пол, ведь он такой интересный. — После того, как ты провалишься (а у тебя на это два года), бросаешь все дела в России, занимаешь предложенное мной место, и Корея становится твоим постоянным местом жительства. Это мои условия. — А если я добьюсь успеха? — холодно отзываюсь я. — Сможешь заниматься тем, чем захочешь, и я не стану препятствовать этому, хоть листовки стой-раздавай, мне не будет до этого никакого дела. Я замер на секунду, задумавшись. Отец тоже остановился, выжидающе глядя на меня. Он приподнял одну бровь с таким видом, будто победа уже была у него в кармане, но я не намерен был так просто сдаваться. Поэтому лишь повыше поднял подбородок и фыркнул, засунув руки в карманы брюк, и демонстративно поднял брови. Меня ждет охренительный успех, чего бы мне это ни стоило. — Договорились, — мы пожали друг другу руки, и я направился дальше по коридору, на ходу ловя фразу отца, произнесенную ворчливым голосом. — Тебе надо побыстрее жениться на кореянке, вот она бы тебя точно никуда не отпустила, и имел бы ты большой успех в карьере, глупец. — Даже не начинай, — нараспев протянул я и свернул в ближайший коридор, ускоряя шаг в надежде, что отец не решит погнаться за мной. Как уже понятно из вышеизложенного… мое настроение было охуительно-дерьмовым. Мои руки продолжали находиться в карманах брюк. Спина ровная. Подбородок приподнят. Еще повыше. Вот так. Идеально. Я шел, абстрагируясь от этого мира, мне жутко не хватало воздуха, поэтому я решил освежиться на балконе, находящемся на втором этаже. Довольно быстрым шагом я дошел до туда и уже стоял у перил, облокотившись на них. Наблюдал за людьми, что снуют около входа, на который мне открывался хороший вид. И вот тут мое небольшое вступление в истории заканчивается, потому что в тот момент я увидел ее. Она шла вдоль здания, с красным стаканчиком кофе в руке. На ней был белоснежный сарафан со спущенными плечами, благодаря чему делался акцент на выпирающих ключицах и длинной шее. Длинные волнистые волосы ниспадали до самой талии, и девушка постоянно поправляла их, а так же венок из красных цветов на макушке. Я еще раз прошелся по ее образу, отмечая, что ей бы лучше подошли босоножки или открытые туфли на каблуке, делая фигуру более выразительной, а не белые балетки, в которые были обуты ее ноги. Скорее всего, я обратил внимание на эту девушку, потому что она не была азиаткой, из-за чего выделялась среди остальных проходящих барышень. Я заметил несколько молодых людей, оценивающих ее сзади. Видимо, мы разделяли с ними мнение об этой особе. Их горящие глаза и хитрые улыбочки заставили меня хмыкнуть. Что уж говорить… Я бы изрядно повеселился с ней ночью, имея во всех позах на кухне, спальне, коридоре… Эти мысли были настолько привычными, но сейчас, в этот самый момент они показались мне какими-то неправильными. Внутри меня всё сжалось и напряглось, что изрядно удивило меня. Не сказать, что девушка являлась королевой красоты, но она была довольно симпатична, и что-то в ее внешности притягивало глаз. Но что, я так определить тогда и не смог, ведь незнакомка не имела модельной внешности: длинных ног, осиной талии и пышной груди. Длина платья была достаточно приемлема, возвышаясь над коленом на добрые десять, а то и пятнадцать сантиметров. А глубокий вырез на груди напрочь отсутствовал, что в целом запрещало назвать образ шлюховатым. Но и сказать, что она была ангельски-невинной тоже сложновато, хотя можно. Может, этим девушка и заманивает? Но ведь каждая вторая девушка старается строить из себя ангела, но не каждая из них заставляет задержать на себе взгляд. Еще раз осмотрел ее с ног до головы, замедляясь на выступающей груди, и остановился на лице, которое явно стало ближе ко мне, потому что девушка подходила к балкону. Ее щеки озарял румянец, и она непонятно кривила губы, постоянно кивая головой, неловко перебирая одной рукой волосы, в то время как вторая намертво сжимала кофейный стаканчик. И возникал вопрос, почему данная особа вела себя так странно. Благо ответ нашелся быстро. Стоило лишь моему взгляду метнуться чуть правее и наткнуться на низенькую пожилую кореянку, что-то без умолку болтающую. За все время молодая девушка не открыла рта ни разу, что говорило о том, что она просто не знала корейского и старалась «поддержать» беседу из вежливости. Вот же дурочка. Девушка всё шла и шла, а голова её всё кивала и кивала, как у китайского болванчика. Бабулька всё болтала и болтала, кое-как передвигая своими ногами. И я хотел уже было отвернуться: они мне как-то наскучили. Но внезапно девушка боком врезалась в офисного сотрудника (я сделал такой вывод из-за делового костюма), кофе разлилось, пачкая пиджак и рубашку, после чего упало на асфальт, забрызгав ноги незнакомки. Я прыснул, подавив смешок в кулаке, и теперь весело наблюдал за происходящим. Ее платье осталось нетронутым, но она, кажется, на это даже не обратила внимания, выпучив глаза, рассматривая испорченным костюм. Они стояли почти у самого входа, поэтому я даже мог услышать обрывки их фраз, навострив слух. — Боже… — ой, да она русская. — I’m sorry… Дальше мне расслышать не удалось, потому что она начала что-то монотонно бубнить, как профессор на лекции — я не мог разобрать ни слова. Печально. Мужчина стал что-то отвечать, и я, узнав его голос, наконец удосужился взглянуть на его лицо и залился хохотом. Я смотрел на реакцию друга, открывшего рот от удивления. До этого его побелевшее лицо вдруг покрылось красными пятнами. Пак Чимин, сотрудник отдела планирования «TH Group», мой хороший друг со времен средней школы. Даже расстояние не смогло подпортить нашу дружбу: мы переписывались и встречались при каждом удобном случае. Чимин заметил меня, метнув в мою фигуру пару молний. Мой рот никак не хотел прекращать смеяться, поэтому парень закатил глаза, пробурчав что-то, пока девушка распиналась перед ним, сгорбившись, стараясь вывести пятно салфеткой, которую черт знает откуда она раздобыла. Пожилая кореянка в это время кричала на всю улицу о том, как правильно выводить пятна с белых рубашек, и требовала с Чимина незамедлительно начать записывать ее слова. Кое-как успокоившись, я махнул другу и показал знак телефона рукой, после чего скрылся, покинув балкон. Чимин зашел ко мне в кабинет примерно через час в новой рубашке и без пиджака, в то время как я сидел за столом и раздраженно постукивал по нему, просматривая кое-какие документы. Быстро взглянул на него исподлобья и сказал: — Вижу, ты потерял кое-какую часть одежды. В следующий раз придешь без штанов? — Ой, заткнись, — протянул друг и плюхнулся в кресло у окна. — Дочь директора российской выставочной компании решила угостить меня кофейком, но не очень удачно. Я оторвался от бумаг. — Дочь директора? А, наслышан-наслышан. Они хотят получить аренду ниже рыночной стоимости за здание, построенное по самым последним модным тенденциям, — проговорил я, на что Чимин согласно закивал. — Не думаю, что у них это получится, хотя та дамочка довольно упертая. Она обращается со своей дочерью как с пятилетней, хотя девушке не меньше пятнадцати. И она очень даже симпатичная. — Видел. Чимин смотрел на меня, увлеченно читающего документы. Мои глаза бегали по строчкам, иногда останавливаясь. — И это всё? — удивился кореец. — Ты хочешь от меня еще что-то услышать? — А как же: «О, да, она настолько охуенна, что бы вы всадил ей по…» Пак не договорил, потому что поймал мой яростный взгляд. Я сглотнул. — Да что с тобой такое? Да, что со мной такое? — Не в духе? — негодовал друг. Он поправил черную челку и положил ногу на ногу. — Или та русская красавица просто не в твоем вкусе? Но что-то в ней есть, она довольно милая. Конечно, милая. Именно поэтому не заслуживала подобных слов, хотя изначально я только и думал о том, как хорошо было бы с ней перепихнуться. Да что уж там, я и сейчас об этом думаю. Чертова озабоченность. И вообще, какого хрена я об этом думаю? Всё. Прекращай. — Она школьница? — как бы невзначай спросил я, но Чимин недоумевающе вытаращил на меня глаза и пожал плечами. Наступила неловкая пауза, которую я прервал нервным смешком. Отложил бумаги в сторону и откинулся на спинку стула, прикрывая глаза. — Устал как собака, — промычал я, проводя ладонью по лицу. И это действительно было правдой. — И буду пахать еще два года. — Почему именно два? — Чимин встал у широкого окна, вглядываясь вдаль. — Кажется, нам пора выпить, а перед этим, — я поднял рукав пиджака, смотря на наручные часы, — нужно кое-что подписать. Не издавая ни звука, Чимин вопросительно посмотрел на меня, жаждая продолжения. — Сделаем-ка той российской выставочной компании скидку, равную возрасту дочери директора. Кстати, твоя задача узнать: сколько ей лет. — Тэхен, только не говори, что ты втю… — И отцу об этом знать не обязательно, пока что. — Ты не шутишь? Неужели ты, Ким Тэхен, и… — И контракт принесешь ко мне в кабинет сам, лично. Я подпишу. Знать своих героев в лицо им не обязательно. Ах, я ж такой стеснительный, — тараторил я без умолку. — Бля, ты дашь мне договорить или нет? — прикрикнул Чимин, сложив руки на груди. Я боялся услышать его вопрос, и он понимал это. — Нет, — пропел я и уткнулся в бумаги, чуть ли не зарывшись в них с головой. После этого я видел русскую незнакомку один раз. Она сидела в холле на первом этаже, уткнувшись в телефон. Видимо, дожидалась свою мать, которая была на встрече по поводу контракта с мистером Ли, моим помощником, ведь именно ему я поручил это дело. И не прогадал. Ли Донхен был разведенным мужчиной средних лет, спокойным и рассудительным. И хотя в работе он отличался завидным усердием и пониманием всего происходящего, в жизни с женщинами был чрезмерно робким и застенчивым. Я часто давал ему советы, как подкатить к той или иной сотруднице, но он никогда не выполнял их, спотыкаясь на первом же шаге, поэтому женщина ему требовалась со стержнем. Чему я очень радовался. Уже в будущем правда. Два года спустя судьба вновь связала меня с выставочной компанией, директором которой была Виноградова-старшая. Они снова напомнили о себе. Их компания захотела заполучить наше лучшее здание, но уже в России, на родине. Так как мой бизнес шел полным ходом и наше корейское качество было довольно востребовано на рынке, теперь уже мои здания представляли интерес для выставок. — Менеджер Ли, переговори с Виноградовой сам, потом мне всё расскажешь. Я сегодня занят, — в тот момент я потягивался на офисном стуле, кряхтя и разминая косточки, всем видом показывая, что у меня очень много работы. Мистер Ли кивнул, готовый в любой момент приступить. — И еще, — мой голос поймал его у двери, — узнай ее домашний адрес. — Зачем? — удивился тот. — И как? — Ой, придумай что-нибудь, ты же умный, — бросил я, включая ноутбук, завершая тем самым разговор. В тот же вечер я переехал в квартиру напротив. Напротив их окон. Зачем? Я до сих пор не знаю. Что мной тогда руководило? Какое-то внутреннее чувство? Наверное. Не смотря на то, что я работал не покладая рук, у меня не было большого количества друзей в России, и мне было просто скучновато порой по вечерам. А веселиться хочется всегда. И тут я решил поиграть. На следующий день по приезде на работу я обнаружил, что забыл ноутбук дома. Матерясь, я вернулся за ним, а потом из окна гостиной увидел ее в большом пуховике и мусорным пакетом в руке. Ее волосы были не очень длинными и слегка выглядывали из шапки, что несколько растроило меня, ведь девушек с длинными волосами я считаю более привлекательными и манящими. Лицо Ани (на тот момент я уже знал ее имя, потому что мистер Ли смог достать полное досье на мать Виноградовой; о том, как он это сделал, я старался не думать) было слишком умиротворенным, хотя рядом с ней шла приставучая старушка, которая успела прикопаться ко мне вчера же вечером, поэтому вероятность того, что девушка слушала соседку равнялась нулю. Я знал, что вечером Аня будет сидеть дома, как и то, что она будет смотреть в окно из своей комнаты, все-таки болтливая пожилая дамочка помогла мне с моим планом под названием: «Повеселиться с Анной Виноградовой». К вечеру я пригласил домой нашу новую секретаршу, которая всю неделю пускала в мою сторону ахи и охи, явно не собираясь работать, поэтому уволить я её решил немного необычным способом, после траха на диване, если быть точнее. Аню, смотрящую в окно, я заметил сразу, как только мы подошли к подъезду, поэтому развлекался я как мог, а не подмигнуть ей перед тем, как закрыть шторы в тот момент, было бы просто грехом. Хоть какое-то чувство стыда у меня было, конечно, поэтому всё наше совокупление с уже уволенной секретаршей видеть Ане было ни к чему. Моя новая соседка подглядывала за мной, и мне это, что уж скрывать, безумно понравилось. Я хотел, чтобы она смотрела на меня и прятала взгляд, когда я замечал ее. Смущалась, краснела и хотела. Я действительно (почти) забыл о ней за то время, что не видел ее, но сейчас будто какая-то одержимость захватила меня. Мне хотелось поиграть с ней, чтобы потом завладеть. В тот момент я думал только о физическом плане владения, но сейчас понял, что не только он был важен. Даже не так. Совсем не он. Неужели вот она какая… влюбленность с первого взгляда? Это была не любовь, конечно, но и не симпатия. Что-то… нечто большее. Да, влюбленность. При этих мыслях мурашки покрыли все тело, и воздуха стало катастрофически не хватать. Ким Тэхен, что с тобой? И как бы стыдно мне не было, мне стоит признаться, что с грудастой брюнеткой у нас так и не получилось заняться сексом, потому что фразу «прости, милая, ты уволена», стоило произносить уже после того, как войду в нее. Поэтому я раскрыл шторы и стоял посмеиваясь над сложившейся ситуацией с покрасневшей от пощечины щекой, а тут растерянная Аня решила выглянуть в окно, чем насмешила меня еще больше. Следующая наша встреча произошла утром на другой день. Было воскресенье, поэтому на работе мне было появляться не обязательно, тем более день был укорочен до минимума, а проверить исправленные косяки работников я мог и в понедельник. Но я был бы не собой, если бы не решил идти за жвачкой с утра пораньше, а тут Аня с мамой как раз кстати. Игра в гляделки, из-за которой Анна готова была упасть в обморок, уж настолько бледна она была. Соблазнительный взгляд, легкое касание — я всё сделал мастерски, чему был безмерно рад. Ну, уж больно сторонилась она меня, а это нужно было исправлять. Шторы Аня не открывала, а из дома будто и не выходила, по крайней мере во дворе мы ни разу не встречались в последующие дни. Я даже приглашал домой новую секретаршу, работала она правда плохо (во всех смыслах), поэтому задержалась совсем ненадолго. Вскоре мне надоело беситься дома по вечерам, поэтому решил действовать напролом. — Кто? — пробубнила она тогда, что-то, кажется, жуя, из-за чего я не мог не усмехнуться, качнув головой. Пятью минутами ранее я еще сидел на диване в гостиной, со злостью сжимая подлокотник. Я не знал как утихомирить свою одержимость, поэтому просто вылетел из дома в одной футболке и джинсах, а во дворе, на минуточку, была зима. Просто позвонил в дверь, стараясь отдышаться от слишком быстрого шага. Нажал на звонок, не имея никакого понятия, что говорить и делать дальше. Когда Аня поняла, что за дверью стою я, она так закашлялась, что я реально испугался, как бы девушка ни отбросила коньки прямо у себя в коридоре. А потом еще и этот крахмал, не знаю, откуда он вообще взялся. — Мне нужен крах­мал. Я готовил, но в пос­ледний момент за­метил, что нет самого важного ин­гре­ди­ен­та, — бубнил я тогда, как будто в бреду, не понимая, что несу. Я старался оставаться невозмутимым (невозмутимым соблазнителем, давайте будем честны друг с другом), хотя мне хотелось хохотать, чтобы грудь сотрясалась от смеха, но девушка бы просто не поняла причину моего неконтролируемого смеха, замкнувшись еще больше, а этого допустить было нельзя. Я издевался над ней, а тут как раз подошла любящая поболтать старушка, Василиса Ивановна, так что мне не составило труда построить ей глазки и пожаловаться на соседушку, которая зажала для бедного корейца крахмал. Когда я стоял рядом с ней в ее квартире, мне казалось, будто у меня подкашиваются ноги, но я надеялся, что Аня чувствовала нечто подобное. Так до офигения странно. Я не был с ней лично знаком, но вдруг понял, что безумно скучал. По волосам (почему же ты их отстригла, дуреха?), румяным щекам и легкой, едва заметной улыбке. Господи, разве такое возможно? В тот момент я не сдержался и наклонился к ней, стоя за ее спиной. Аня пахла как-то по особенному. Облизнулся. Коснулся носом ее ушка. Я мысленно кричал о помощи, потому что стоило этой девчонке еще хоть раз так тяжело вздохнуть, я бы точно кончил прямо там. Поэтому я собрал всю силу в кулак и прошептал: — Перейдем на кухню? И мы прошли туда. А я все время думал о ее губах: какого это касаться их? пробовать их на вкус? м? Я пытался найти себе оправдание за подобное недержание, но просто не мог. Мне было недостаточно ее близости, хотел еще. Ухватился за соломинку, вспомнив про чай, но Ане было слишком неловко, чтобы предложить его мне, поэтому она хотела поскорее избавится от моей компании. Я видел это по ее нервным жестам, бегающим глазам и тихому голосу. Тогда я впервые рассмотрел ее лицо: глаза, нос, губы. Губы… Ах, эти губы просто свели меня с ума. И я готов был вспоминать номер психиатрической больницы, молясь сатане, лишь бы сердце перестало так бешено колотиться. Я покинул ее дом львиной походкой, не забыв оценить ее зад, все-таки взяв себя в руки. То, что происходило дальше, даже вспоминать стыдно… Пф, на самом деле нет. Я даже гордился своими поступками. Некоторыми. Я частенько ходил дома голышом, и не только тогда, когда в моей постели была какая-нибудь девица. А тут с открытыми шторами, да еще и с миловидной девушкой, живущей в подъезде напротив, светить голым задом было очень уж занимательно. Особенно когда соседка от смущения и удивления (все мы понимаем, что там у меня ого-го какое удивление) падает с подоконника. В общем, я веселился как мог. Не помню когда точно она поцеловала меня в кафе, но это был самый лучший ужин в моей жизни. Хотя назвать это ужином странно, и как-то язык не поворачивается, ведь я ничего толком не ел, разве что пил кофе и ковырял пирожное. Но это всё ерунда, ведь важность то, мать его, в другом. Когда меня резко развернули, и чужие губы накрыли мои, мне потребовалась секунда, чтобы сфокусировать взгляд и понять, что передо мной Аня. Конечно, я стал отвечать, совершенно не задумываясь, почему она решила это сделать, но когда девушка открыла глаза, ее словно током ударило. Отскочила от меня как ненормальная и сбежала, я даже порывался ее остановить, но передумал. Почему Аня так сделала, я логически себе так и не смог объяснить, но пару дней ходил с тупой улыбочкой на лице. Так. На всякий случай. Коллеги по работе даже интересовались, всё ли у меня хорошо, что несколько веселило меня. — Вижу, у тебя хорошее настроение, Тэхен, — медленно произнес тогда Федотов. Он занимался финансами, поэтому поставил на мой стол большую стопку бумаг, из-за которой я мог видеть только потолок кабинета и довольное лицо Игоря. Выглядело это так, будто его голова, оторвавшееся от тела, покоилась на самой верхушке документов. Меня даже передернуло. — Как видишь, — тепло отозвался я. — И это хорошо, — он сделал небольшую паузу. — У меня к тебе одно дельце. Я выжидающе приподнял брови. — Мы знакомы много лет, поэтому я знаю твою тягу к знаниям… Мы действительно знали друг друга достаточно долго. Десять лет — это немаленький срок. Игорь был тем самым школьником, в семью которого я когда-то прилетел как ученик по обмену. — Ближе к делу, Игорь. — Моя жена уходит в декрет, нужна временная замена на ее предмет, пока ни найдут нового преподавателя. — Что за предмет? — Корейский язык, — довольно заключил Федотов, потыкав пальцем в стопку бумаг, я понаблюдал за его жестом. — О, нет, спасибо. Мужчина провел взглядом по столу, потом уперся руками в дерево и нагнулся, став ближе ко мне, чем немало заинтриговал меня своей загадочностью. — Инна часто мне рассказывает о своей работе и студентах, — тихо произнес друг. — И одно имя студентки показалось мне больно знакомым. — Я жду, — мой голос прозвучал ровно, но я со всем усердием, на какое способен, делал вид, что присутствие Игоря меня изрядно утомило. Но я уже каждой клеточкой тела ощущал его ответ. — Анна. У тебя есть одна попытка, чтобы отгадать ее фамилию. Кровь прилила к голове, и я тяжело сглотнул, после чего довольная ухмылка украсила мое лицо. Как же быстро может поменяться мнение от обстоятельств. Какая прелесть. И да. Конечно, я согласился. Факт того, что Аня хорошо знала корейский разозлил и обрадовал меня одновременно. Сначала волна гнева окатила меня с головой из-за того, что я не узнал об этом раньше, но потом меня отпустило, и я даже подумал, что знание моего родного языка девушкой даже к лучшему. Я был заинтересован. В конце концов, я могу сказать ей все, что захочу, не опасаясь того, что могут подумать присутствующие. В России были единицы тех, кто говорил так же, как она. В тот же вечер, когда Виноградова узнала, что я ее новый преподаватель корейского, она изрядно напилась, поймав меня у подъезда. Уже поздним вечером, почти ночью я возвращался домой после утомительного дня на работе: чуть не сорвался контракт, над которым мы работали целый год. Пришлось из кожи вон вылезти, чтобы урегулировать конфликт, который мог нанести значительный ущерб компании, но все прошло спокойно и даже в какой-то степени хорошо, поэтому я был слишком уставшим и измотанным, чтобы контактировать с людьми, а тем более веселиться. А вот Аня была настроена на совсем другой лад, я ее кое-как усмирил и уговорил лечь спать; хлопот той ночью она мне устроила немало, чего только стирка стоит. Зато утро выдалось отличным, я хорошенько поиздевался над девушкой и даже познакомился с ее матерью, которая так и не узнала в лицо директора фирмы, с которой она уже дважды подписала довольно выгодные контракты, взяв несколько зданий в аренду. Интересно, когда до нее дойдет эта информация? Я даже хотел было официально представиться, ведь женщина бы сразу стала сватать свою дочь за меня… Что за херня опять у меня в голове? Вскоре Аня углубилась в учебу, игнорируя меня, да и двойная работа спокойно дышать не давала, высасывая энергию через трубочку так, что иногда не было сил даже подняться с постели. И в итоге я заболел. Идти, а тем более лежать в больнице не было никакого желания, поэтому я просто позвонил знакомому врачу, проконсультировавшись с ним. После осмотра он выписал целый список непонятных лекарств и настоятельно просил обратиться в больницу, если станет хуже. Я лишь утвердительно кивал, облизывая пересохшие губы. По пути из аптеки я встретил пожилую соседку, которая вся заохала, лишь раз взглянув на меня. — Как-то ты плохо выглядишь, мой милый, — причитала та. — А сходи-ка к Кристинке, она у нас медсестра, пусть глянет тебя. — Все в порядке, не переживайте, — бубнил я, стараясь быть вежливым, а сам мечтал как можно быстрее свалить от нее. — Она живет в подъезде напротив, сходи. Хуже не будет, а так поможет, глядишь, — скрипел ее голос так, что хотелось застонать. — Ты ее, наверное, видел, такая милая молодая девушка, чем-то похожа на Анютку Виноградову. — Уколы она ставить умеет? — Кристина-то? Конечно-конечно! Я столкнулся с ней в подъезде, когда поднимался на четвертый этаж. Задумчиво осмотрел девушку и сразу понял, что она та самая медсестра. Бывает так, что люди похожи на свою профессию. Врачей, учителей, продавцов, художников и музыкантов можно узнать по глазам, жестам и разговору. — Привет. Ты Кристина? — облокотился на стену, чувствуя как пелена начинает застилать глаза. И мне совершенно было насрать на то, что я сразу начинал говорить с незнакомкой неформально. Было просто похер, так дерьмово я себя чувствовал. — Да, — медленно ответила та, подозрительно вглядываясь в меня. Я поманил ее пальцем, думая, что она просто не услышит моих слов, если будет стоят так далеко. Молодая женщина колебалась, но все-таки подошла, встав напротив. Нагнулся, чтобы не напрягать голос из-за больного горла, которое с утра пораньше тоже решило заболеть, сковывая все внутри. — Мне нужна помощь, — прошептал, следом протягивая пакетик со шприцами и ампулами. — Сможешь поставить? Я надеюсь, что это поможет и я не отброшу коньки. Кристина вымучено улыбнулась на не смешную шутку. Наши лица очень близко находились друг к другу, и говорили мы почти шепотом. Поэтому сцена выглядела довольно интимно, чему я не придавал никакого значения. — Не нужно так говорить, — заправила прядь за ухо. — Конечно, я всё сделаю. И больно плохо ты выглядишь, как бы реально коньки не отбросил. — Спасибо, сестричка, поддержала, — молоденькая медсестра улыбнулась на мои слова, волосы спали ей на лицо, и я потянулся рукой, чтобы похлопать ей по боку, как доброго друга. Прикоснулся, но внезапно что-то упало, привлекая наше внимание. Повернул голову, заметил Аню. Она была просто в ужасе: глаза бегали, тело трясло будто в лихорадке. Она тоже заболела? Я испугался за нее очень сильно, боже, и выбежал следом, забыв о том, что кое-как стоял на ногах минуту ранее. Ледяная вода будто окатила меня с головы до ног, освежая. Сил прибавилось, и я даже почувствовал себя лучше. Мысли неслись в неизвестность, и я просто не мог их остановить, раздражаясь из-за этого. Голова снова загудела, заставляя тело остановится, а руки прижать к вискам. А дальше было как в тумане. Крик. Бег. Драка. Аня. Больница. Время в больнице, как бы это странно ни звучало, было лучшим за последнее время. Аня приходила ко мне каждый день, и я не мог налюбоваться ей. Сбился со счета, сколько раз я хотел признаться ей в своих чувствах. Я хотел признаться? Да. Да! Черт возьми, ДА! Но у меня было ужасное ощущение того, что она воспринимает меня просто как какого-то озабоченного идиота, которому нужно было только одно. И я готов был с этим согласиться, потому что вел я себя реально как мудак, причиняя боль не только девушке, но и себе. Но до меня слишком медленно дошла истина, и я стал вдруг нерешительным и гордым одновременно. Что, конечно, было очень противоречивым. — Мистер Ким, поздравляю, сегодня Вы наконец покинете наши стены, — сказал мне врач в день выписки, что обрадовало и огорчило меня. С одной стороны я выздоровел, что точно было хорошей новостью, а с другой, я больше не мог видеть Аню каждый день, сидящую рядом. Как назло отец позвонил, требуя немедля прилететь в Корею, ведь прибыть я обещал еще пару месяцев назад. Я купил билет на ближайший рейс, поэтому планировал погулять утром перед вылетом с Аней, но ее ответ слегка покоробил меня, и заставил вылезти забытую гордость. — Мо­жет, пос­ле дож­дичка в чет­верг? — спросила она меня. — Ты сей­час сме­ешь­ся на­до мной? Или ты серь­ез­но? Мы оба были виноваты в случившемся, в нашем холодном прощании после теплого общения. Я потом тысячу раз винил себя за это, сидя в кабинете, печатая ненавистные тексты и подписывая гребанные бумаги, которые просто задолбали меня своим обилием. Я мог вернуться в Россию раньше, но обещание, данное отцу, я не мог не сдержать. Как бы мы ни общались, я знал, что на моем месте он поступил точно так же. Старая болезнь коленных суставов вновь напомнила ему о себе, требуя немедленного медицинского вмешательства. Операция. Реабилитация. Все это занимало несколько месяцев, поэтому он не мог оставить свой пост кому попало. Если бы он только сказал правду раньше, я бы прилетел не задумываясь. И как бы он ни бесил меня порой, являлся моим отцом. Гордым. Такого гордого на всем свете не сыщешь. Со временем я снова привык к тому, когда вокруг тебя снуют одни корейцы, и говорят они по-корейски, и всё вокруг такое корейское-корейское, что в глазах рябит. Щелкнув мышкой на значке обновления страницы, я ждал, когда поменяются данные, но ничего не происходило. — Чтоб ты сдох, идиотский сайт, — прошипел я, открывая новую вкладку. — Может, хватит? — простонал Чимин, лежавший на черном кожаном диване. — Заткнись, пока по-хорошему прошу. — Эй, это уже не по-хорошему, — в его голосе чувствовалась обида. — Да не будет дождя в этот четверг, успокойся. Достал щелкать мышью. Я специально нажал на кнопку еще раз десять, получив подушкой прямо в лоб. — Я сейчас уйду, если ты не прекратишь. — Иди, — прохрипел я, прокручивая станицу. «Четверг. Облачно» Где, мать его, дождь? Зарычал, отворачивая от себя монитор. Вот чем я обычно занимался в перерывах между работой, а Пак в это время хозяйничал в кабинете моего отца, который на протяжении последних трех месяцев принадлежал мне. Смотрел книги в шкафу, лежал на диване, опустошал мини-бар, скрытый за безвкусной картиной. — Влюбленный идиот, — Чим не спеша прохаживался по кабинету, искоса наблюдая за мной. — Сам идиот, — прикрикнул. — Эх, значит, не отрицаешь. — Чего? Шикнул. Внимательно наблюдал, как друг садится на пол рядом с диваном и достает из кармана маленькую, размером с палец, бутылочку, поставив ту на кофейным столик. — Виски? — поинтересовался он. — Конец рабочего дня через два часа, — подметил я, повернув монитор компьютера обратно к себе. — Ты меня утомил, балбес. — Чимин! — Тэхен! — подражал мне друг, но явно переигрывал. Откупорил бутылку, отпил, чуть поморщившись. — И вообще, я тут навел мосты дружбы, — радостно отозвался он, будто сказал мне прогноз погоды. — И? — Теперь у меня есть хороший знакомый из одного университета, к слову, в котором учится твоя Анна. Я даже пропустил мимо ушей "твоя", никак не среагировав. — Ближе к делу, Чимин, — мое терпение уже было на пределе. — Она будет сдавать какие-то экзамены, чтобы стать студенткой по обмену, или поступить как полноценная студентка в Сеульский университет, тут я что-то не понял. Или просто забыл, — хмыкнул он. — Как думаешь, из-за тебя? — Звони менеджеру Ли, я вылетаю. — Что? Дождик? — Пак даже не смотрел на меня, теребя в руках бутылку, он вглядывался в ее темную жидкость. — Да, — строгим голосом проговорил я, снимая пиджак со стула, обдумывая в голове план дальнейших действий. Я быстро накинул его и поспешил на выход. Но Чимин знал. Что я соврал. Я уже успел покинуть кабинет, но вновь открыл дверь, просовывая голову внутрь. Взглядом нашел макушку Чимина, засомневался, но, уняв дрожь в голосе, спросил: — Знаешь, иногда во время праздников власти стараются разогнать тучи, а, как ты думаешь, сколько будет стоить согнать их? Пак раскрыл рот так широко, что я аж перепугался, как бы он не вывернул челюсть; а брови полезли на лоб. — Ну, Тэхен! — простонал он, закрывая ладонью лицо.