"Пейте кофе!"

Данте и Вергилий входят в комнату, о чём-то разговаривая между собой, и усаживаются на чёрный кожаный диван. У Данте в руке – какая-то разноцветная бумага, на которую он поглядывает. Интервьюер, подскочивший на кресле: Здравствуйте! О боже мой, я жутко волнуюсь! Я просто сразу это скажу: мы все вас любим! Вергилий: Мило. Нас любят все, кроме капкома. И: Капком никого не любят в последнее время, поэтому вам ещё повезло! Вы такие прекрасные! Просто… Я бы даже сказала, охуенные! Данте: Ага... Окей, спасибо. Ну, короля играет свита. подмигивает И: В смысле, мы тоже ничего? Я как-то не вовремя растаяла. А… что это у тебя в руках? Данте: Это? – чуть приподнимает, чтобы можно было рассмотреть. – Меню из ресторана на первом этаже. Я проголодался. Потом пойдём что-нибудь съесть. И: Это правда, что ты любишь мороженое? Данте: Я вообще люблю сладкое иногда. Если есть мороженое и я хочу сладкого – я съем это чёртово мороженое. О, чёрт, ка-ак же я голоден… И: Что вы кушали этим утром на завтрак, когда проснулись? Данте: Мы не завтракали. Мы проснулись, а потом лежали и долго разговаривали. И: Просто вот так лежали и разговаривали? Данте: Ну, не просто. Мы ещё пообнимались немного. Но лучше бы немного позавтракали. Вергилий: У нас с братом планы помимо интервью. Ты ведь можешь поторопиться? И: Ладно, да-да! У меня вопрос к тебе. Вергилий, иронично: Я внимаю. И: Только этот вопрос, он… про крупу. Вергилий, удивлённо поднимает брови: О чём? И: Ну… крупа. Данте, громко хохочет: Джил, крупа! Крупа-а-а! А ты нервничал, что тебя будут доставать вопросами о размере твоего члена. Вергилий: Да, я не хочу говорить об этом. Я готов говорить о крупе. Данте: Ну, теперь ты знатный… крупоед! Вергилий, снимая перчатки и уложив ногу за ногу: Что такое крупа? Данте: Ну это такое вот… Из чего варят всякие кашки, знаешь? Вергилий, сморгнув: Я это понял. Но какого дьявола я говорю о крупе? Данте: Ну, может, она тебе нравится. Я люблю пудинг. Его варят из манной крупы, усёк? Вергилий: Его варят из манной крупы? Данте: Да. Ну вот рис. Рис – это крупа. Вергилий со вздохом: Хорошо. Рис. Я люблю рис, который тёмного цвета. Ещё я знаю кус кус. Он, кстати, вполне съедобен. Но рис я люблю больше. Или, возможно, просто чаще его употребляю. Данте: О! Я ел такую странную штуковину, называется «гречка». Вергилий: Что это? Данте: Это такая маленькая крупа, как рис, только ещё меньше. Коричневая с белым, - показывает пальцами примерный размер гречки. – Её готовят в русском ресторане на Двадцать Седьмой. Я ел гречку с бефстроганов. Вергилий: И какова она на вкус? Данте, пожав плечами: Ну, вообще-то, вполне хорошо. У неё, знаешь, такой… специфический вкус. Ничего подобного раньше не пробовал. Хочешь, сходим потом. Вергилий: Да, я не против. И: Вы курите? Данте: Я курю иногда, когда мне скучно. Или после секса. Я так быстрее засыпаю. Вергилий: Я курю, только если он закурил. И: Вергилий, с каким персонажем других игр капкома тебя сравнивают чаще всего? Вергилий: Мне не очень нравится, когда меня с кем-нибудь сравнивают. Данте, щёлкает пальцами: Всё, я знаю чувака. Это тот парень… - Вспоминает. – В той части, где он погибает, он был одет в чёрный блестящий костюм. Вергилий, подняв бровь: Кто это? Данте: А до этого он был полицейским или что-то вроде того. Он носит чёрные очки. И он работал в какой-то лаборатории. То ли генная инженерия, то ли какие-то лекарства. Вергилий: Фармацевтическая компания, возможно? Данте: Точняк, что-то в этом роде. Ну он такой, знаешь, плохой парень с красивыми скулами. Вергилий: Ах, этот? – усмехается. – Я понял, о ком ты. Что ж, это далеко не самое плохое сравнение. Меня устраивает. Данте: Но ты всё равно лучше, бро. Вергилий: Разумеется. Я же твой близнец. Ухмыляются друг другу. И: И я его знаю! О, Вергилий, какая твоя любимая книга? Вергилий: Рукописи Войнича. Я так смеялся, когда читал, - вспоминает что-то и посмеивается. - Но там есть действительно стоящие вещи, особенно относительно медицины. И да, астрономия. Поразительно. Если будешь читать – обрати внимание на раздел астрономии, в той главе, что начинается со слов «Полная света Вселенная». И: Э-э-э… Спасибо. Не знаю, известно ли тебе, но Рукописи Войнича не расшифрованы. Вергилий, пожимает плечами: Ах, да, я запамятовал. Вы не можете её прочесть. Что ж, мои извинения. Ты многое теряешь. Что? Ты думала, я скажу, что люблю Алистера Кроули или зачитываюсь Гоэтией? И: Ну, хотя бы Гоэтия, да… А Данте? Данте: Я тоже не читаю Гоэтию. Я сейчас пытаюсь научиться оружейному делу, и хочу научиться заниматься этим сам. Поэтому в основном я читаю всё… В таком ключе. А! И ещё я недавно прочёл «Преступление и наказание». Это было… Фу-у-ух. Пришлось лечиться журналом с девками. Вергилий: Что? Чуть не поумнел? Данте: Мне всегда было сложно читать русскую классику. Она тяжёлая и тёмная. Всегда, когда думаешь, что жизнь хуже быть не может, появляется русская классика, и оказывается, что жизнь может быть хуже. Вергилий: Вот именно это в ней и ценно, глупый. Она на века и она пронимает, в этом её суть. Данте: Она причиняет мне боль. Там сплошная безысходность, а я впечатлительный. Вергилий: Человечество не сделало много хорошего, но классическая литература, в том числе русская – это то немногое из хорошего, что оно всё же сделало. Данте: Согласен, но я, пожалуй, пас. Для классической литературы я слишком люблю жизнь. Вергилий фыркает. И: Эм-м-м… А вот вопрос: есть ли у Близнецов шанс жить, как все нормальные люди то есть без демонов? Вергилий смаргивает: Без демонов? В смысле? Данте: Ну, в смысле, если бы в тебе не было демона. Вергилий выглядит внезапно растерянным: Как это? Я, должно быть, не понимаю вопроса. Данте посмеивается: О, а я читал смешную шутку об этом. Типа, как подцепить кого-нибудь в баре, если ты демон. Там было что-то, вроде, «Эй, детка, есть ли демон внутри тебя? А хочешь, он сейчас там будет?» Вергилий начинает тихо смеяться. Данте с улыбкой: Он действительно не понимает вопроса. Он не знает, что такое жить без демонов. Он… сам по себе. Вергилий: Я просто немного недоумеваю. К тому же, я не обладаю бурной фантазией, и мне сложно представить свою обыденную жизнь без сражений и стремления стать сильнее. Такая жизнь не была бы альтернативой смерти. Я совершенно искренне не вижу в ней ценности. Данте: Ну да, было бы дерьмово, но я бы тогда, наверное, сколотил свою группу и стал бы рок-звездой. Я уже научился играть на гитаре. Хотя мои соседи так не думают. Вергилий: То есть, они не придут на твой дебютный концерт? Данте: Не-ет. Разве что, с копами. Вергилий, посмеивается: У тебя нет соседей, Данте. Как бы то ни было, уверен, тебе было бы веселее, чем мне. Данте: Я взял бы тебя на ударные. Вергилий: Благодарю покорно, но боюсь, если бы не было демонов, я бы просто не появился на свет. Но даже если бы я пришёл в этот мир, едва ли мы с моим братом были бы вместе в том смысле, в котором мы сейчас. Это были бы две совершенно разные жизни двух совершенно разных людей. Данте: А я бы всё равно нашёл чем заняться. Не пошло бы с музыкой – открыл бы свой бар. И: Бар! А нам была бы скидка? Данте: Ха! Окей, давай так: по выходным – каждая пятая стопка текилы – за счёт заведения. И: Как это прекрасно! Мы все придём! - шмыгает носом. – А можно каждая третья? Данте: М-м-м… Четвёртая. И: Ну… И на этом спасибо. Я вот нашла серьёзный вопрос. Читатель спрашивает: когда близнецы поняли, что не могут друг без друга, как влюбленные? Данте, смеётся: Около девяти вечера. Вергилий хмыкает и качает головой, Данте, наконец, откладывает в сторону меню. Данте: Мы не влюблённые и никогда не были. Ну то есть, если начать разбирать этот вопрос, то, наверное, мы понимали это всегда, с тех пор, как появились на свет. Не было определённого момента, никакого просветления, ничего такого. Но та… влюблённость, за которую принимают нашу связь, это не влюблённость двух людей, это называется… О, чёрт, это сложно, - усмехается. Вергилий : То, что вы называете нашей любовью, не подразумевает романтических уз и прочей патетики. Это часть нашей натуры, связь, которая держит нас вместе и проявляется так, как проявляется. Несомненно, это не очень хорошо с точки зрения человеческой морали, но по счастью, у нас есть такое преимущество, как пренебрежение чуждой моралью, потому что у демонов есть иная мораль. То, что вы назвали бы распущенностью, демоны воспринимают как нечто естественное. Мы просто этим пользуемся, - он усмехается. – В этом причина, по которой Данте так долго сопротивлялся: он держит своего демона в узде, как я держу в узде своего человека. Потребности моего внутреннего демона для меня важнее и естественнее человеческих принципов. У Данте всё наоборот. Зато совращать его было потрясающе интересно. Мне понравилось. Данте хмыкает: Рад помочь, бро. Вергилий глумливо улыбается ему. И: Передайте вашим демонам, что они правы! Хорошо, что они в вас есть! Данте смеётся. И: Данте, вопрос тебе. Данте: Стреляй. И: Скажи, тебе когда-нибудь бывало по-настоящему страшно? Данте, удивлённо: Чего?! Нет, конечно, нет. Страх во мне генетически не заложен, он отсутствует от природы. Но я могу переживать. Вот за бро, например. И я могу страдать, как было… - он молчит, а потом продолжает. – Как уже было. Однажды. Нет того, что меня пугает. Мне не страшна высота, глубина, острые зубы или меч: я ведь не могу умереть так уж запросто. Наверное, единственное, что кажется мне ужасным – это возможность быть заживо погребённым или что-то, вроде того. Любая несвобода. Ну, когда ты не можешь двигаться и вокруг темно… - Задумывается. – Хотя, хуй его знает, может быть, я бы хоть выспался нормально. Лежал бы и мучился мыслью, что нужно выбираться, пока не закончился воздух. Мне точно было бы лень. Вергилий: Что только что за глупость ты сказал? Данте: Ну мне правда не очень нравится. А ты чего боишься? А, ну да, ничего. В могиле он бы не стал просто лежать. Думаю, он бы даже не заметил, что там оказался, потому что выбрался уже бы через миг. И: Это же круто! О, вам тут только что сказали, что вас любят! Очень сильно! Данте: Обожаю это, - посмеивается. – Серьёзно, я люблю тех, кто любит меня. Вергилий ничего не говорит и выглядит отстранённым. И: О, ваш поклонник спрашивает, как вы относитесь к своим фанатам. Данте: Я – хорошо, разумеется. Мне просто нравится чувствовать себя крутым парнем. Это как быть рок-звездой, даже не выступая на сцене. Надеюсь, я никого не разочаровал? И: Нет! Нет, что ты! Ты прекрасен! Ты просто… Данте: У тебя кровь носом. И: Боже. Простите. Данте: Надо? Протягивает салфеточку. И, с зажатым носом: Вергилий? Вергилий: Что? – поправляет ворот плаща. – Ах, это… Что? Я должен что-то сказать? Данте: Ты должен сказать, как ты относишься к своим фанатам. Вергилий: Я к ним не отношусь. Но я их в чём-то понимаю, - хмыкает. Данте: Бро не очень-то разговорчив, он плохо спал. Я – самый горячий фанат моего близнеца. Знаешь, я из тех фанатов, которые иногда… - Начинает посмеиваться. - Иногда пытаются забраться в постель к своему кумиру. Но моя проблема в том, что до того, как я начинаю пытаться, я осознаю, что я уже давно там, а мой… кумир даже никогда не спрашивает моего разрешения. Вергилий тоже посмеивается: Ну ты и правда очень горячий. Не могу не оказать тебе помощи и не остудить твою лихорадку. Данте: Ну, я слышал, человеческие лихорадки лечатся другими инструментами. Вергилий: У меня он только один – но он универсален и он идеально излечивает твои душевные раны, разве нет? Данте, ухмыльнувшись: о, более чем, док! Пока мы об этом говорили, я почувствовал сильный душевный дискомфорт. Вергилий: Я знаю, что сделаю с этим, едва мы окажемся дома. Данте: Что? Вергилий подманивает его пальцем. Данте наклоняется к нему и Вергилий что-то шепчет ему на ухо. Выражение лица Данте становится удивлённым. Потом ошеломлённым. Затем заинтересованным и изумлённым. Вергилий отстраняется, оставив Данте сбитым с толку. Данте: Ты что, серьёзно? Вергилий пожимает плечами: Нет? Данте, изумленно посмеивается: Дьявол, бро! В смысле… Вергилий ухмыляется: Так ты согласен? Данте: Но ты-ы… - делает какой-то неопределяемый жест рукой. – Ты об этом? Вергилий кивает. Данте, сморгнув: Охренеть. Охренеть. Как сильно я стал хотеть домой! Я даже не думал, что я такой домосед! Я им не был ещё минуту назад! Вергилий подмигивает. Данте прикрывает лицо ладонями, наклоняется вперёд и глухо смеётся под ладонями. И: А нам?... Данте, убрав руки от лица, трясёт головой и глуповато, всё ещё ошеломлённо посмеивается: Не-е-т, это – точно нет. И, умоляюще: Вам заказали семейную пиццу! Скажи-и-и! Данте: Нет, я не могу. Вергилий слетел с катушек, чёртов маньяк, я вообще не понимаю, почему я соглашаюсь на такое! Вергилий: Потому что ты мой брат, и ты должен потакать моим слабостям, и стимулировать мою фантазию. Данте: Охуеть, у тебя фантазии! Вергилий: Это лишь небольшой набросок. Я хорош своей импровизацией, надеюсь, ты не забыл. Данте: Я не верю, что это можно сделать ещё хуже. Вергилий: О, я даже примерно представляю, как. И: Вергилий, прошу-у! Тебе подарили орехи! Арахис! Вот, так и написано! Только скажи! Вергилий: Я благодарен, но люди старше пяти лет должны знать, что арахис – это бобовые, а бобовые не имеют отношения к орехам, которые мне нравятся. Поэтому всё сказанное моему брату останется между нами, и эту тайну мы унесём в могилу. Надеюсь, не скоро. Данте: И я надеюсь, что не скоро. У меня есть планы на жизнь, я не хочу умирать из-за арахиса. И если бы ты больше общался с людьми, а не игнорировал их, они бы знали, что ты любишь фисташки, а не арахис. Тебе не нравится - я возьму. И: А девушки? Девушек вы же любите? Вот человек спрашивает: «Почему вы до сих пор одни! Такие привлекательные, альфы - самцы... Завидные женихи...» Вергилий: Мне некогда об этом думать. А Данте едва ли бывает один. И если он остаётся один – появляюсь я. Данте, со вздохом: У меня всё плохо с ответственностью. Из-за этого я не могу рассчитывать на долгие отношения, но… Но к чёрту, мне всего девятнадцать. Я подумаю об этом позже. Сначала бизнес. Вы же знаете, «так много демонов, а времени в обрез.» И: Вот написали: «Пусть опишут типаж девушки, что им симпатична». Вергилий: Мне нравятся рыжеволосые. Данте: Тебе в Ирландию, приятель. Мне нравятся красивые. И раскованные. Мне не нравится долго уговаривать. В этом случае, я скорее махну рукой. Я пока не знаю, какая леди может стать для меня единственной. Может, она просто не существует. Даже не знаю… Не знаю, что сказать. И: Ой! Кстати! Вергилий, вопрос! Зачитываю его дословно! «Мне интересно было бы знать у Вергилия - действительно ли он считает человечество бесполезным? Или все таки в нем можно найти что то такое, отчего захочется это запомнить и не забывать?» Вергилий качает головой, а потом говорит спокойно: Это мир людей, населённый людьми, управляемый людьми. Ну-у, в большей своей части. Человечество управляет своим миром так, как считает нужным. Это не мой мир, он мне бесполезен, поэтому те, кем он управляется, для меня так же бесполезны. Мы взаимнобесполезны, поэтому у нас своего рода идиллия. Несомненно, в этом мире имеется нечто незабываемое, - Вергилий задумчиво кивает. – Ева - наша мать, - но она погибла. Ева - незабываемая мама. И он, - кивает в сторону Данте. – Если я что-нибудь забыл – я дополню позже. Но за девятнадцать прожитых здесь лет, я так и не нашёл, чем дополнить сказанное, хотя не скрою: я задавал себе это вопрос время от времени. Потому что Данте настаивал. И: Вот! У меня как раз вопрос от Ани. Почему ты называешь мать по имени? Вергилий, пожав плечами: Noblesse Oblige. Я демон, и положение не позволяет мне быть на одном уровне нашей… социальной лестницы, если можно так сказать. Субординация... Демоны полны гордыни, это то, что есть демон. Издревле существует лишь одно нерушимое правило поведения: демон приказывает - человек выполняет. Вам хорошо известно, что грядёт при нарушении этого правила, не так ли? И: Но… Она же... Данте, ухмыляясь и оглянувшись на Вергилия: Видал? Вергилий тихо смеётся: Поверила. Я так и думал. Я называл Еву по имени, поскольку что она говорила, что так ощущает себя моложе: она ведь женщина. Ей это нравилось. Я обращался к ней «мама», только если мне нужно было подчеркнуть, что она – моя мать. Это обычная практика во многих семьях. Данте ведь тоже не всегда называл её мамой. Хотя ему как раз таки нравился факт, что она его мать: Ева была очень красивая женщина. Мой брат исключительно ею гордился на тот момент. Данте: На тот момент, Вергилий?! Я и сейчас исключительно ею горжусь! Она была отличная мама! Хочешь сказать, это не так? Вергилий: Это так. Я не спорю. И: Это неоспоримо! Хорошо… Хорошо, спасибо за ответ. Я говорила, что там стоят шесть человек, которые задавали вам вопросы! Они вас ждут! Ваш поклонник спрашивает: как бы вы отнеслись к тому, если бы он вас поцеловал в щёку? Данте: О… Я бы посмеялся. Я не против поцелуев от поклонников. Вергилий: Пусть поцелует его дважды. Данте мне передаст. Данте: В щёку? Ну, передать. Вергилий: О, Данте… Во что пожелаешь. Данте: А можно я авансом поцелую во что пожелаю? Вергилий, усмехнувшись: А во что ты пожелал? Данте: Я могу сказать об этом только на ухо. И: Можно, я не пойду за кофе? Умоляю! Данте: Спокойно, этот вопрос мы решим за закрытыми дверями и далеко не здесь. И: Читатель, пожелавший остаться неизвестным, спрашивает: «Какой самый ценный подарок вы когда-нибудь делали друг другу?». Вергилий задумывается. Данте пожимает плечами. Данте: Это просто. Самый ценный подарок – это время. Его всегда недостаточно, это самая большая и единственная ценность, которой все располагают исключительно в малом количестве. Самый ценный подарок. Самый ценный, который я когда-нибудь получал от Вергилия – его время, потому что у него времени ещё меньше, чем у всех остальных. Он всегда… занят, то, это… Потом ещё вот… - вздыхает. – И поэтому я больше всего на свете люблю время, которое он находит для меня. Хотя иногда я…, - умолкает и задумывается, Вергилий оборачивается и смотрит внимательно. – Не важно. Всё то время, которого у него нет, но которое у него было для меня – это лучшее, что я мог бы получить. Даже если иногда кажется, что могло бы быть и лучше или, что можно было как-то поинтересней это время потратить… У нас было много времени, даже если кажется, что это не так. И-и… Я хотел бы больше, но я знаю себя: мне всегда хочется большего, так что… - Пожимает плечами. – С самого детства и до конца. У нас было время. Может быть, если бы всё пошло иначе, его было бы больше, но даже если и так – я помню каждую секунду, которая у нас была, и все они у меня в воспоминаниях, и все они– бесценны. – Данте усмехается. – Что? Я опять слишком много болтаю? Вергилий, тихо и заинтересованно: Нет. Продолжай. Данте: Я уже забыл, что ещё хотел сказать. Ну, наверное, я всё сказал. И: О, боже… Вергилий? Вергилий: Кивает. – Это. Самая большая ценность для меня – это то, что он только что сказал. Данте усмехается и осторожно поглядывает на Вергилия. Вергилий: Иногда твои слова оказываются гораздо ценнее моего времени. Данте: О-о-о, я как-то смутился. И: Мне… нужно выйти, - шмыгает носом. – Мне нужна салфетка. Выйти на одну минутку. Данте: У меня есть, - передаёт салфетку. Вергилий: Ты можешь выйти на две минуты. Данте: На десять. Вергилий: У меня возникла идея. Почему бы тебе не принести нам кофе? И: Потому что я… Вергилий: Спасибо. Данте: Старбакс как раз через дорогу. И: Там внизу - автомат. Это ближе. Данте: Ага. Вот поэтому сходи в Старбакс. Сечёшь? Вергилий: Я не стану пить кофе из автомата, если неподалёку есть Старбакс. Данте: Ну ты в курсе, бро. Ты только что сделал рекламу для Старбакс. Вергилий, усмехнувшись: Полагаю, там такой же кофе, только с этикеткой. Данте: Мне нравится Старбакс. Вергилий: Мне тоже. Если только ты приносишь его утром в постель, и мне нет нужды идти за ним самому. Данте: Ты и так никогда за ним не ходишь! Вергилий: Это тебе на будущее. Чтобы ты осознавал, что и дальше только ты станешь приносить мне кофе в постель. Данте, криво усмехается: М-да. Я бы посмотрел на того, кто ещё попытался бы принести тебе кофе в постель. Вергилий: Я бы тоже на него посмотрел. Наверняка, я бы премного удивился, найдя его рядом. Начинают тихо посмеиваться. Данте мельком указывает глазами на дверь. И: О… Ладно, я погуляю за кофе. Но я вернусь! Вергилий: Надеюсь, ты проявишь такт и постучишься, прежде чем войти. Данте смеётся: Бро любит такт. Вергилий: Да, но я упомянул о такте по другой причине. И: Не-е-ет, меня выгоняют. Данте: Это только на время. Может, мне удастся привести его в хорошее расположение духа. Иногда у меня получается. Интервьюер встаёт с кресла и уходит за кофе. **** Садится обратно: Теперь ты в хорошем расположении духа, Вергилий? Вергилий мрачно: Я всегда в хорошем расположении духа. Данте: Э-э… На самом деле, он в настроении. Просто он редко бывает в настроении говорить с кем-нибудь ещё. Если бы он был не в настроении, он бы молчал. Вергилий: Непременно. Либо убил бы кого-нибудь. И: О, боже… Вергилий, криво усмехается: Что, вопроса о моём чувстве юмора всё ещё не было? Данте: Если он будет – только что было чувство юмора Вергилия. И: Я как раз хотела спросить. Тут написано: «Есть ли у Вергилия чувство юмора?» Вергилий тихо посмеивается, разглядывая свои ногти. И: Но тогда я лучше не буду этот вопрос задавать. Вергилий: Да, пожалуй, не стоит. Особенно после того, как ты его всё же задала. Данте: Это его хорошее настроение. - Соскальзывает пониже спиной по спинке дивана и вальяжно расставив ноги. - Вообще-то, с ним бывает действительно весело. И он умеет смеяться. Умел. Но он вобрал в себя всё лучшее от папочки. Если в нас есть вот эта благородная кровь Спарды – она вся у него. Он – особа королевских кровей, склонная к определённой… инфернальной такой эстетике. Вергилий бросает на него взгляд. Данте продолжает: Он… Ну знаешь, такой… Высокородный сноб, к которому нужно знать подход. Если со мной можно опрокинуть стакан в пабе или хлопнуть по спине, то с ним так нельзя. Вергилий: Но ты постоянно это делаешь. Данте: Потому что я знаю к тебе подход. подмигивает Вергилий, отворачивается и негромко, всё ещё рассматривая свои ногти, говорит: Вот, что ты думаешь. Данте: Кстати, кто задал вопрос о чувстве юмора – я бы выбрался с ним куда-нибудь. Вергилий, хмыкает и качает головой: Тебе не обязательно кого-нибудь приглашать. Просто скажи, что тебе хочется пойти в паб, выпить девять Лонг-Айлендов и устроить неприглядный перфоманс с привлечением к себе внимания. Данте: Мне хватит и четырёх, чтобы устроить неприглядный перфоманс. Зависит от того, насколько неприглядным он должен быть и сколько внимания нужно привлечь. Вергилий: Боюсь, что на третьем мне придётся тебя остановить. Данте: О… Так ты пойдёшь?! Вергилий, поднимая на него спокойный взгляд: Я это и имел в виду, когда говорил, что ты постоянно это делаешь. Ты пытаешься выбираться со мной в… «в свет», даже если это грязный дешёвый стрип-клуб по соседству. А ты решил, что тебе внезапно оказалось запрещено хлопать меня по спине? И: О! У меня как раз вопрос от читателя: «Какие спиртные напитки вы предпочитаете?» Данте: Всякие. В обычный день я пью пиво. Мне по закону ещё нельзя ходить в бары, поэтому у меня есть поддельное ай-ди, чтобы я почти законно мог туда ходить. – Смеётся. – У бро никогда не спрашивают ай-ди, они не хотят с ним связываться. Если он рядом – мы с ним частенько балуемся шотами. Вёрдж не пьёт много, не любит. Поэтому если он рядом, я могу быть уверен, что хотя бы проснусь дома. – Смеётся. И: Ты любишь коктейли? Вергилий: Он сам прилично их мешает. Иногда что-нибудь для меня. Данте: А, Куба либре? Он любит белый ром больше, но у меня его не было. Нет, я просто так… Изредка. Но я могу сделать приличный Лонг Айленд Айс Ти. И сам его выпить, - смеётся. Вергилий: О, нет… Данте: И да, очень много раз. В баре в прошлый раз где-то после шестого, Лонг Айленд заставил меня захотеть стать смертным прямо там. И: Шестого? Шестого?! Вергилий, усмехаясь: Седьмой заставляет ангелов кричать. Данте: А восьмой – дьявола плакать. Вергилий фыркает и говорит: Но потом незаметно наступил девятый, и я помню, как всю вокальную партию за них исполнила официантка, которой пришлось убираться за твоим столиком, не так ли, Данте? Данте: Это случилось всего один раз! Прекрати меня позорить. Все думают, что я дофига крут, а ты разносишь в щепки мою репутацию крутого парня! Вергилий, посмеивается: Пустое. Едва ли кто-нибудь из них поймёт, что такое девять Лонг Айлендов. Даже я не понимаю, и… Данте, перебивая: Я однажды пробовал девчачий сладкий коктейль. Голубой такой и со взбитыми сливками. На вкус он как мороженое. Но я бы налил в него двойную водку. Вергилий: И тогда он бы горчил. Данте: Тогда бы я назвал его «Вергилий». Красивый, синий и горький – это же точно ты. Вергилий, хмыкнув и подняв бровь: И на вкус – как мороженое? Данте: Я-а-а… О чёрт. Данте начинает бесшумно смеяться, приложив ладонь ко лбу. Вергилий усмехается. И: Вергилий, а ты тоже любишь крепкие напитки? Вергилий: Я знаю, что алкоголь – спутник здешних вечеринок, но, к счастью, мне не доводилось на них бывать. На тех вечеринках, что устраиваю я, все, кроме меня, умирают, - посмеивается. – Увы, там нет времени даже для кратких возлияний. Но если я здесь - я не привык отказывать себе. Мне нравится скотч, только это должен быть односолодовый шотландский скотч. Например, Макаллан. Когда мы с Данте играем в покер, я могу пропустить стакан или два. И: Да? А все думают, ты пьёшь вино. Вергилий, кивнув: Мне нравится сухое. Белое или красное – это зависит от ужина. Потому что я предпочитаю пить вино при хорошем ужине. Данте: Вчера мы хорошо поужинали хот-догами, ха! Но тебе же понравилось вино, да? Вергилий: Я выпил так много, чтобы забыть о хот-доге. Но я ценю твои старания облагородить хот-дог с помощью Шато Лафит. Прикрывает лицо ладонью и посмеивается. Данте тоже смеётся. Данте, сквозь смех: Он меня ценит. И: А вот тут один из поклонников спрашивает: Играли ли вы в карты на… На раздевание. Вергилий: Вчера. Мне стоит говорить, кто выиграл? Данте, который теперь уже тоже прикрывает лицо ладонью, глухо говорит из-под ладони: Я поддавался. Вергилий: О, вот это было мило. У нас полная гармония при игре в покер: мне нравится выигрывать, а Данте нравится раздеваться. Данте: Я бы и дальше поддавался, если бы ты не сказал, что теперь тебе придётся снимать с меня кожу. И: Так ты потом отыгрался? Данте, со вздохом, убрав от лица руку: Не то, чтобы сильно. Оставил его с голым торсом, но он хотя бы не снял с меня кожу. Нет, он выиграл. Он всегда выигрывает. Вергилий: На меня оказывает невероятное впечатление, когда Данте немного пьян и при этом раздет. Это выглядит… - усмехается. – Мне нравится, как это выглядит. Данте: О, вчера-а-а… Вчера у него была рубашка. Такая, с запонками. Он их расстёгивал… Потом рубашку. Расстёгивал-расстёгивал. Чёрт, когда он расстёгивает рубашки – я мог бы смотреть на это вечно. Именно сам процесс… Он весь такой… самоуверенный и знаешь… Элегантный? Когда я наблюдаю как он раздевается, мне становится плевать, что он будет делать со мной дальше, серьёзно. И: О божечки, мой стул сейчас сгорит подо мной! У меня как раз вопрос от Ланы. «Насколько сильно Вергилий любит Данте?» Данте становится серьёзным и бросает взгляд на брата. Вергилий: Здесь есть какой-то подтекст? И: Не знаю. Думаю, нет. Просто вопрос. Вергилий задумчиво прищуривается. Вергилий: Насколько сильно? – Пожимает плечами. – Я не уверен. В моей жизни не было никого, кроме него. Какие бы эмоции я не испытывал – они всё равно направлены только на него. Моя привязанность к нему… фундаментальна. Из-за этого нет принципиальной разницы в испытываемых эмоциях. Мне сложно объясняться с посторонними, но… Как бы это ни прозвучало, он - мой единственный. Если я скажу, что люблю его – он знает. Если скажу, что ненавижу – он знает. Наша связь, моё отношение к нему и мою привязанность невозможно измерить или охарактеризовать словами или эмоциями. Он просто есть, это – мой Данте – и больше никого нет. Данте: А ты хотел бы кого-нибудь ещё? Вергилий качает головой: Нет. У меня есть ты. Данте усмехается, опустив голову и занимаясь застёжкой плаща. Вергилий: Данте просто есть, я близок с ним, потому что это позволяет мне полностью быть собой, не приобщаясь к человеческим нормам, которые моё естество отвергает. Если я далеко от него, я всё равно знаю, что у меня есть брат-близнец. Это всегда и всё из-за него. Я не знаю, как назвать моё отношение к нему, но, если честно, мне хотелось бы, чтобы это можно было назвать… - Он пожимает плечами. – Любовью? И вполне возможно, я люблю его очень сильно. В конце концов, мы ведь братья и этого уже не изменить. Ну и потому что я… Как там ты говоришь? Асоциальный ублюдок? Данте: Нет. Я говорю, что ты – самая клёвая часть моей жизни, которая, хоть и стоит у меня костью в горле, но которую я действительно ценю. Вергилий, усмехаясь: Он меня ценит. Посмеиваются. И: Если ты никого больше не ценишь, то у меня есть интересный вопрос! Как ты относишься к слухам о том, что у тебя в будущем может появиться ребёнок? Вергилий удивлённо поднимает брови: Что? О-о… Боюсь, что мне нет до этого дела. Я никогда не собирался обзаводиться потомством. Если какой-то из леди не повезёт зачать от меня и выносить это дитя – у меня нет намерения приносить свои извинения. Она вольна сама распоряжаться плодом своего небольшого ума и распущенности. Данте: Это тебе памятка на будущее: женщины умеют создавать проблемы. Вергилий: это тебе памятка на будущее: с мужчинами проще. Впрочем, забудь, что я только что сказал. Данте: Ну уж нет, Вергилий! Я же просил! Да что ты за… Вергилий: Я ничего не имел ввиду. Просто озаботился тем, чтобы ты не стал пространно объяснять мне о методах обороны и прочего. Не хотелось бы слушать нечто подобное от родного брата. Данте: Ха! Это называется контрацепция, а не оборона. Оборона – это когда у тебя в руке один меч, а напротив – три сотни мечей. Вергилий: Спасибо. Не возражаешь, если я запишу это своим мечом где-нибудь у тебя на лице, Данте? Чтобы ты знал, что тебе не стоит продолжать род и передавать по наследству своё скудоумие? Данте поднимает бровь и усмехается: А что это ты разнервничался? Вергилий: Я попросил не говорить со мной об этом, но ты тут же сказал «контрацепция». Зачем ты такой глупый?! Ты ведёшь себя, как грязный простолюдин, влезая со своими невостребованными комментариями куда ни попадя! Данте расстроено: Ну Вёрдж, я же всегда много болтаю. И что я такого сказал?! Вергилий: Ты меня доводишь! Данте: Окей, я заткнусь. Он меня уже не ценит. Вергилий, сдувает со лба прядь волос: Твоё молчание – это лучшее, что со мной может произойти за этот день. Данте закатывает глаза, но молчит. И: Э-э-э… Пейте кофе. Вергилий натянуто улыбается: Спасибо, мы разберёмся. Молчание. И: Я там… снова могу выйти. Данте: Нет! Вергилий берёт стакан с кофе и молча делает несколько глотков. Данте, тоже молча, протягивает руку и Вергилий передаёт ему свой стакан. Вергилий: Без сахара. Данте: Я понял. Вергилий прищуривается, приближается к Данте и пальцами вытирает ему щёку. Данте: Это, наверное, от ружейной смазки. Вергилий, занятым тоном: Наверное. Отодвигается обратно, мельком бросив взгляд на пальцы. И: Фу-ух… Данте, вопрос к тебе. Отвлечённый вопрос, я уже всё поняла. Данте. Почему ты выбрал именно красный плащ? Этот цвет у тебя олицетворяет что то, или это просто для привлечения внимания? Данте: Мой плащ? – рассматривает плащ чуть удивлённо. – А… Нет, он ничего не олицетворяет. Ну, то есть, можно сказать, что он олицетворяет пламя или кровь… Но вообще, мне просто идёт красный, нет? Вергилий: Потрясающе идёт. Верни кофе. Данте: Держи. Ну и ещё, у нас с бро ужасно категоричное мышление. Если ему к лицу синий, мне будет к лицу красный, даже если это не так. Вергилий фыркает, а Данте смеется. Вергилий: Я слышал, твой плащ называют «алым». Данте: Ещё рубиновым. Вергилий: Пурпурным? Данте: Карминовым! Как тебе? Кар-мин… Вергилий: Ха! «Кармин», неужели... Проклятье, Данте, сядь же прилично. Данте: Я сижу прилично. Что со мной не так?! Вергилий: Что прилично для хастлера, то не прилично для сына Спарды. Лучше не заставляй меня краснеть. Ты знаешь, что обычно из этого выходит, не так ли? Данте: Ну не доставай меня! Вергилий! Вергилий: Ты - лучше не вынуждай меня. Просто молча сделай то, о чём я прошу. Данте прищёлкивает языком, стонет и неохотно усаживается прямо. Вергилий: Благодарю. Данте показывает брату средний палец: Да не за что, бро. И: Эм… Вот вопрос. Что у вас в карманах? Вергилий, удивлённо пожав плечами: Обычно - ничего стоящего внимания. Деформированные карманы портят общий вид одежды. Но сегодня пришлось сделать исключение: здесь ключи, цепочка от карманных часов, которые сами по себе утеряны. А в заднем кармане брюк – бумажник с наличными деньгами. Данте: А у меня… - рассеянно роется по карманам. – У меня тут, - прищуривается, пытаясь распознать на ощупь. – Так, это сигареты. Ещё одна салфетка, «Стиморол», потому что я… ну, люблю свежее дыхание. А это… Ключ-карта от номера в отеле. Счёт из забегаловки с номером телефона официантки, которой я всё равно никогда не позвоню, кажется… Портмоне с кредитками… А в нём… Нет, больше ничего нет. Вергилий оборачивается и прищуривается: Ты только что солгал, не так ли? Данте удивлённо: Я? Я не лгал, с чего бы мне? Ну давай, проверь сам. Вергилий: Давай. Данте садится поближе. Вергилий запускает руку в карман его плаща. Вынимает салфетку, ключ-карту, открытую упаковки жвачки. Вергилий: Второй карман. Данте подгибает колено и усаживается боком, чтобы Вергилий мог посмотреть, что во втором кармане. Вергилий вынимает счёт с номером телефона и чёрное портмоне. Вергилий: А вот это интересно, - начинает открывать бумажник. Данте: Эй! Тянется за ним и успевает выхватить из его руки. Быстро что-то оттуда вынимает и прячет свою руку за спину. Вергилий пальцами подманивает его: Давай сюда. Данте, отодвигаясь подальше: Нет, это личное. Вергилий: Я - твоё личное. Давай сюда. Данте: Нет. Пошёл нахуй. Вергилий стискивает зубы и бросается к Данте, резко прижав его к дивану. Заводит руку ему за спину и пытается отнять нечто, зажатое в кулаке. Данте смеётся: Пожалуйста, отъебись, пожалуйста! Вергилий, пожа… Вергилий, тоже тихо смеясь: Давай, грязное животное, покажи старшему брату, что ты таскаешь с собой в портмоне. Данте, громко смеясь и уже краснея: Джил, пожалуйста, отъебись. Пожалуйста! Вергилий, ухмыляясь, выворачивает его руку и таки вынимает содержимое из стиснутого кулака. Данте, выдыхает, смеясь: Джил, ты мудак! Вергилий глумливо: М! Да это же… Контрацептив? – вертит пакетик в руке. – Данте, ты всё не теряешь надежды на внезапность. Вергилий посмеивается ему в лицо, ухватившись за подлокотник дивана. Данте: Как раз наоборот. Ты же сам сказал, что у меня не должно быть потомства. Ай, встань с меня… Встань… с меня. Фу-у-ух, - успокаивается и отбрасывает руку в сторону, придерживая брата за шею другой рукой. И: Можно я теперь задам недвусмысленные вопросы? Данте, поворачивает голову в сторону Интервьюера: Да-а, самое время для недвусмысленных… фу-у-ух… вопросов. Джил, пожалуйста, встань с меня, у меня уже лицо горит. Вергилий: о, да-а, действительно, ты весь пунцовый. Как твой карминовый плащ. Данте начинает смеяться. Вергилий усмехается, поднимается, кратко выдыхает и начинает зачёсывать волосы ладонями и одёргивать одежду. Вергилий: Мои извинения за… это. И: О-о-о, господи, я чуть не поседела от восторга! О, вы можете повторить! Данте: Нет. Мы повторим дома, - усаживается и трясёт головой, чтобы вернуть причёску. Ладно, давай свои вопросы. Погнали. И: Что в Данте самое хорошее. Вергилий: Вид сзади. Данте усмехается и качает головой. Вергилий: Нисколько не умаляя достоинств его вида сзади, самое хорошее в Данте – это его умение прощать. Иногда я бываю действительно несправедливо требователен к нему или излишне капризен. Бывает, я сознательно переполняю чашу его терпения, а он – очень открыт передо мной. Он раздражается, но потом он… всегда прощает. Он бывает по-настоящему мягким, это его достоинство. Данте: Мне нравится бро в любом виде, особенно когда он спит в ванне. Можно тихо так подойти и… - посмеивается. – Нет, на самом деле, я и правда люблю зависнуть с ним в ванне на часок... Давай, а, Вёрдж? Вергилий: Как скажешь. Данте: Самое хорошее в нём – это его умение без указателей и карт находить правильную дорогу. Мы даже в Бостоне не заблудились ни разу, да? Хотя в Бостоне творится какое-то безумие с этими улицами, - смеётся. – А ещё, самое хорошее в Вергилии – его отстранённость и неозлобленность. Он парень, напрочь лишённый злости и какой-то… ненависти. Он отстранённый и спокойный, но, бывает, вспыхивает. Да, если у него что-то долго не получается, он… Просто он вспыльчивый по природе, на самом деле. Но он…- смотрит на брата и усмехается. – Отходчивый. И: А… Э-э-э… Ну, вот тут написано: «Что самое привлекательное для вас в постели относительно друг друга?» Переглядываются и пожимают плечами. Вергилий: Его-о-о… - Постукивает указательным пальцем по подлокотнику дивана. - Его сговорчивость и доступность. Когда он полностью раздет, это означает, что я могу делать с ним всё, что хочу. И, в общем-то, я делаю. Данте, бросив на него взгляд и усмехнувшись: Эмм… Привлекательное… Ну, это его склонность к разным… экспериментам, выносливость и его… Это трудно объяснить, но бывают моменты, когда… Одним словом, бывает, это очень затягивает. Вот этот факт, что у него напрочь отсутствует мораль в общем понимании этого слова. Во всём, что происходит между нами, тоже есть определённая эстетика, это не обыкновенная порнуха. Такого не может происходить между ним и кем-то другим или мной и кем-то ещё. Только между ним и мной. И… Половину происходящего мы всё равно не осознаём, когда это происходит. Хотя мне бы… Да, хотелось бы запомнить, - усмехается, постукивая пальцами по колену и задумчиво глядя на это. И: А как вы решаете, кто и что делает. Данте, кивая на Вергилия: Он решает. Даже если я решаю – он всё равно решает. – Смеётся. – На самом деле, Вергилий – это тонкая работа. Если ты понимаешь, о чём я. Сделать всё правильно – это приложить огромные усилия, это почти ювелирная, мать её, работа. Это время, потому что у него полно своих собственных «сдвигов». И чтобы всё сделать так, как ему нравится… Это правда сложно. Хотя он никогда не отказывает. Но мне важно, чтобы ему нравилось. Он сам по себе сложный, и брать его тоже сложно. Он в жизни любит всё какое-то резкое, болезненное, такое, чтобы… горчило. Он немного психопат. Вергилий бросает на него краткий взгляд, а потом тихо смеётся. Данте, хмыкнув: И в постели он такой же. А потом ему нужно дать время отойти от этого. Поэтому если времени в обрез, мне проще лечь под него, получить свою порцию кайфа, дать ему то же и пойти дальше. Я такой человек, со мной всё просто, - пожимает плечами. И: Ага-а… А вот спрашивают: «Если бы вы не были близнецами-полудемонами, вы могли бы стать любовниками?» Данте: Когда здесь рядом Джил, я понимаю, что в это трудно поверить, но нет, я не смог бы. Я не по этой части. Вергилий: Да, абсолютно. Данте, криво усмехаясь: Ага. Силой разве что. Вергилий, подняв бровь и пристально глядя на Данте: Надеюсь, ты понимаешь, что после сказанного тобой, я точно уверен, что взял бы тебя. Данте: Каким образом, бро? Зажал бы в тёмной подворотне, завязал бы мне рот и всё такое? Вергилий фыркает: Я похож на слабоумного? Завязать тебе рот – и осознанно потерять половину твоего потенциала? Тебе не стоит даже рассчитывать на подобное благо с моей стороны. Данте, шёпотом: Блять. - Утыкает покрасневшее лицо в ладони. И, отчего-то тоже покраснев: Тут вот человек интересуется. «Как Данте спит? Не пинает ли он тебя во сне, Вергилий?» Вергилий: Данте обычно занимает собой всю кровать, он спит у стены, потому что я могу спать исключительно с краю. Он смирный, но по ночам, когда я рядом, он спит беспокойно. Он постоянно пытается подобраться поближе и пристроиться так, чтобы ему было удобно. Он может устраиваться очень долго. Но в какой-то момент он кладёт голову вот сюда, - кладёт ладонь себе на плечо. – И засыпает. И: А Вергилий как спит? Данте: Он почти всегда спит на спине. Кладёт руки за голову, - показывает небрежно. - Или на грудь. И если он заснёт вот так, то точно ни разу не сменит позы до самого пробуждения. И: О! Стоп! У меня как раз вопрос о том, как выглядит Вергилий, когда проснулся? Вергилий: Это мне вопрос? Данте: Это мне, ты всё равно скажешь, что выглядишь идеально. Вергилий, ухмыльнувшись: Ты хочешь сказать, это не так. Данте, умилённо усмехаясь: О-о-о, да-а! В смысле, идеально, так и есть. По-своему идеально. Самое то. И… Вергилий, хмыкает: Ближе к делу. Меня заинтересовала формулировка «по-своему идеально». Данте, улыбаясь: Ну, он такой… хмурый, с низким голосом. Он сразу не встаёт, лежит на спине и всматривается в потолок. Потом он трёт лицо руками, поднимается, выбирается из кровати, весь такой не разговорчивый и голож… Вергилий: Данте. Данте: Без одежды. А, зацени, Вергилий никогда не ходит без одежды. То есть, мы можем делать, что угодно в постели, но когда он уже не в постели, то он набрасывает мужской халат или простыню на плечи. Даже если ночью он идёт отлить, он всё равно накрывается. Забирает простыню у меня и… А, так вот. Утром он сонный, и волосы у него как у меня, - показывает руками, - Такие… Когда он встаёт, он идёт в ванную и что-нибудь пинает по дороге: с моими вещами он особо не церемонится, потому что я с ними тоже не церемонюсь. Ну и… - Усмехается. - Если в комнате обосновался я, то там уже через пять минут будет, что пинать: я часто всё бросаю на пол и раз в несколько дней всё это собираю и куда-нибудь перекладываю. Иногда что-нибудь разбираю и раскладываю по местам. И вот он идёт, хмурый, отпинывает мои ботинки с дороги. И ещё зачёсывает волосы ладонями. Вот так. – Убирает волосы со лба, зачесав их с висков назад. – А когда выходит, то отворачивается от кровати и разминает шею. Тогда он уже проснулся. Но потом он забирается обратно, и мы болтаем. Вергилий: И в чём эта своеобразная идеальность? Ты только что описал обыденное поведение человека, проснувшегося утром среди бардака, и отправившегося помочиться. В чём суть? Данте усмехается: Ты просто не видел, какой ты охуенный, когда хмурый и сонный, и как ты смеёшься по утрам, когда мы болтаем в постели. Так тихо-тихо. Улыбаешься ещё… В такие утра я мечтаю, чтобы они подольше не заканчивались. Всё бы сделал для этого. Вергилий: Мне сложно просыпаться по утрам. Данте: Но ты же просыпаешься. Вергилий: Да, но это потому что я это чувствую твоё пробуждение. Или состояние, близкое к пробуждению. Да, мне нравится баловать себя общением с тобой по утрам. Данте удивлённо: Серьёзно? Вергилий: Абсолютно. Я люблю выбраться из постели ради какого-нибудь утреннего моциона для того, чтобы потом в неё вернуться. С тобой мне тепло. И: О, боже мой! Да я бы продала душу капкому, чтобы посидеть где-нибудь в шкафу и подсмотреть!!! Простите… Извините, вырвалось… Данте, посмеиваясь: Но когда мы не вместе, мы по утрам не просыпаемся. И: Я бы сидела и смотрела, как ты не просыпаешься. Господи, я бы просто смотрела! Данте и Вергилий тихо смеются. И: У меня как раз вопрос от читателя! Не могу не! В какое время суток вы склонны заниматься сексом?! Вергилий: Это зависит от настроения. Данте: Это зависит от его настроения. Потому что я всегда в настроении. Но вообще утром – классно, да-а... И: Кот интересуется: Вергилий, почему ты позволяешь Данте быть сверху? Вергилий, удивлённо поднимая брови: Почему? Данте: Ну ты позиционируешь себя как босс. Вергилий: И что из этого следует? Данте: Человек-Кот спрашивает: как тот, кто позиционирует себя как босс, который всё держит под контролем, может под кого-то ложиться? Вергилий, поводит плечом: А, в этом смысле. Ну, во-первых, не под кого-то, а под тебя и… Что… я только что сказал? Данте смеётся, а Вергилий усмехается и потирает ладонями лицо. Данте: О-о-о-хо-хо-о, Вергилий, ты покраснел! – всё ещё смеётся. Вергилий: Чёрт, мне обязательно отвечать на этот вопрос? Данте: Это отличный вопрос! Ну давай я отвечу. Вергилий: Нет. Нет. Ты наговоришь глупостей. Итак, - убирает руки от лица, садится прямо и чуть слышно откашливается. – Я, - указывает на себя. – Позволяю ему, - указывает на Данте. – Брать меня, потому что я… тот босс, который всё держит под контролем. Потому что в этом случае появляется возможность ощутить, что кто-то ещё держит под контролем меня. Моя жизнь состоит из войны, я не могу этого изменить. И постепенно ощущения, что я всё ещё жив, притупляются. Когда возникает шанс разделить с ним постель, он всегда может это почувствовать. В нём ощущается феноменально полное биение жизни, это то, в чём я начинаю время от времени нуждаться. Делить с кем-то ложе – это уже достаточно странно для меня. - Пожимает плечами. – Я позволяю ему, чтобы он помог мне прийти в себя. В те моменты, когда это происходит, я уже не уверен, кто он мне: любовник или брат. На самом деле, я не просто позволяю ему. Я знаю, что он всё сделает правильно. Наверное, я прихожу к нему за этим. И-и… Это нечто вроде знака моей полной открытости перед ним. Это взаимовыгодный, равноценный обмен, который приносит обоюдное удовлетворение. Данте, прищурившись: Я только что почувствовал, что тебе нужно прийти в себя. Вергилий смеётся. И: Ага. Тогда вот: Вергилий, ты предпочитаешь мужчин или женщин. Данте бросает на Вергилия помрачневший, исключительно внимательный и сосредоточенный взгляд и тут же говорит, строго и уверенно: Нет. Вергилий: Э… Данте: Нет, Вергилий. Вергилий послушно разводит руками и молчит. Данте внимательно следит за ним и, убедившись, что брат не ответит, кивает. И: Я осознала. Я... молчу. Сжимает губы и с полуулыбкой благосклонно чуть кивает. Вергилий поглядывает на него и усмехается. И: Данте, есть ли что-то, что завораживает тебя в брате с первой секунды. Данте: Голос. И: Да-а, у него потрясающий голос! Вергилий тонко улыбается. И: Сейчас, в этот момент – кто для тебя Данте, о чём ты думаешь? Данте – мой… Вергилий: Любовник. Данте: Этот голос и это слово. И: Я нарочно. Этого не было в вопросах. Данте, дай ещё салфеточку, пожалуйста! Данте: Держи. Это у меня последняя. И, утирая слёзы восторга: Вы любите обниматься? Вергилий: Данте любит. Он кинестетик. Он довольно часто обнимает меня. Данте: Нет, я обнимаю тебя, потому что ты мне нравишься, бездушный ты мудак! Вергилий смеётся: О, мои извинения. Ну хорошо, можешь обнять меня прямо сейчас. Данте: Нихуя. Ты мне не нравишься. Вергилий: Как это жалко. И: Ну прошу! Обними его! Я ждала, мы все ждали! Вергилий, поднимаясь и потягиваясь: Обещаю, что он обнимет меня дома. Очень крепко. Подмигивает. И: Ыааааы… Господи, это было ослепительно, так ослепительно! Вергилий: Рад угодить. Данте? Данте, тоже потягивается: Иду-у-у… Нам обещали пиццу, нет? – Поднимается. И: Да! Огромную, там так написано. Вергилий: Я хочу рибай. Данте: Окей, заедем по дороге, закажем «с собой». Я буду семейную пиццу. Нужно сказать «пока» людям, они там ждут. Вергилий: Передай им мой пламенный привет. Я жду тебя у чёрного хода. Данте, усмехаясь: И всё таки – асоциальный ублюдок, ха. Вергилий ухмыляется и выходит. Данте: На самом деле, он отличный. Я же говорил, что он «свой в доску». Хлопает Интервьюера по плечу и выходит вслед за Вергилием. Интервьюер остаётся один в кресле, утирая слёзы любви.