Обратная сторона медали

      Вот уже шестой час мы плывем по морю. Волны покачивают судно, и, кажется, с каждой такой волной у меня все больше развивается морская болезнь. Меня рвет уже четвертый раз, но, похоже, это не предел. Одно радует, Марк сейчас в руках опытных врачей. Как только я ступил на судно, его сразу же забрали и подключили к приборам слежения за сердцебиением и внутричерепным давлением. Марк мирно спал на койке в каюте, пока вокруг него кружили врачи и медсестры, втыкая в его худощавые бледно-синие руки все больше и больше капельниц. Врачи обследовали его тело и, помимо большого количества ссадин и кровоподтеков, заметили признаки перелома нескольких ребер. Марк долгое время голодал, поэтому за восемь дней без пищи его и так худое тело скинуло пару-тройку килограммов. Его кости просвечивали сквозь кожу, но в некоторых местах его грудной клетки врачи, вместо ребер увидели отеки и припухлости. Главный врач после обследования сообщил мне, что переломы довольно таки серьезные и по прибытию в Шанхай нужно будет сделать рентген грудной клетки и при необходимости провести срочную операцию.       Мне стало дурно от одной только мысли, что из-за меня Марк терпел такую адскую боль. Выслушав врача, я вышел на свежий воздух, но, не пробыв там и пяти минут, убежал в туалет. Меня рвало, рвало и рвало, но не от морской болезни, а от отвращения к самому себе. Мне не давала покоя мысль, что парень, который потерял когда-то своего отца, сейчас лежит в каюте, жестоко избитый ублюдками из «YG». И в этом виноват я…       Выйдя из туалета, я прошел в свою каюту. Мне нужно было смыть с себя всю грязь: эти розовые волосы, вонючий парфюм и кровь тех уродов, которая предательски впиталась в мои поры. Я скинул с себя эту клоунскую одежду и зашел в душ. Холодные капли воды, вырываясь из душевой лейки, ударялись о мою голову, а затем плавно стекали по телу. Задумавшись, я простоял так минут пять, а потом налил на вехотку побольше геля для душа и усиленно начал тереть ею свое тело. Я тер свои руки, тер свои ноги, грудь, пытался избавиться от этой грязи, которая засела глубоко под кожей, но ничего не получалось. Я раздирал свою кожу до крови, тер так сильно, что из груди нередко вырывался крик, но я продолжал истязать себя, чтобы заглушить душевную боль. Перед глазами стояла картина, как шестнадцатилетний Марк ползал на коленях перед своим убитым отцом, а я безмолвно смотрел на него из-за угла. История повторилась, но на этот раз пострадал сам Марк, а я снова не мог ничего сделать для него.       Подняв взгляд в зеркало, я на мгновение остановился. В отражении я увидел маленького мальчишку, который радостно бежал на руки к своей маме, обнимал ее, целовал, а потом они вместе ждали возвращения отца с работы и брата из школы. Вкусный ужин, милые вечерние посиделки, все это вдруг всплыло в моей памяти. И пожар… тот ужасный пожар, что забрал любимую мамочку, строгого, но доброго отца, моего, не по годам взрослого братишку, а взамен оставил лишь черствое сердце и недоверие ко всем людям этой планеты. Сейчас в отражении я вижу все те же детские глаза, жаждущие тепла и ласки, но теперь они принадлежат не маленькому беззаботному мальчишке, а чудовищу, уничтожающему все на своем пути. Еще раз взглянув в зеркало, я увидел, как из правого глаза чудовища тихонько потекла слеза, затем еще одна и еще. Внутри меня внезапно разгорелся огонь, мне были противны эти слезы. И я, рыдая и крича во все горло, что было сил, ударил чудовище в отражении. Осколки зеркала впились в кулак, но я, не замечая этого, бил чудовище изо всех сил, пока не перестал видеть его в отражении.       Спустя несколько минут, сидя на полу посреди блестящих кровавых стеклышек, я наконец-то стал приходить в себя. Из душа все также текла холодная вода, смывая с тела кровяные сгустки. Подняв голову вверх, я увидел на месте зеркала парочку небольших осколков, в то время как все остальные кусочки валялись на полу. Я встал на ноги, смыл остатки крови и, одевшись, прошел в каюту Марка.       Марк спал, мирно посапывая в такт движениям корабля. Час, другой, третий, он ни разу не открыл глаза за весь наш путь от Сеула до Шанхая, а это ни много ни мало семь часов. Порой, я выходил на палубу, зеленел от морской болезни, затем бежал в туалет и снова возвращался к Марку. Так повторялось до тех пор, пока мы не пришвартовались у берега в Шанхае. Видимо врачи заранее позвонили в больницу, потому что, только корабль спустил лестницу, как тут же прибежали накаченные медбратья, подняли сонное тело Марка и потащили к машине скорой помощи. Я едва успел сесть в машину, и она тут же понеслась на всех парах. До больницы мы доехали минут за двадцать. Там нас встретил главный врач, забрал у меня Марка, а мне сказал пройти в кабинет директора.       «Здравствуйте», - поднялся со своего места директор поликлиники и протянул руку.       «Здравствуйте», - ответил я, пожимая протянутую руку.       «Присаживайтесь», - сказал он и указал на диванчик.       Я сел и начал слушать, что мне скажет директор. Не зря же меня сюда позвали. С ценой мы, конечно, договоримся, но что, если он потребует документы? Хотя, Дже Бом вроде говорил, что заранее договорился и о цене и о документах.       «Вам нехорошо?», - вдруг спросил директор, посматривая на мои исцарапанные руки.       «Да нет, все нормально. Вы хотели что-то обсудить? Поговорить насчет оплаты?», - сказал я.       «Что Вы, я просто хотел узнать, как поживает Дже Бом. Мы с ним так давно не виделись, а ведь этот центр он мне помог построить», - начал директор.       «Ясно. Я передам ему Ваши слова», - сказал я, потирая глаза.       Как только мы добрались до больницы, и я передал Марка в руки квалифицированных специалистов, глаза мои начали слипаться, а мозг затуманивали видения. Я хотел спать. Очень хотел спать.       «Ой, извините, Вы только с дороги, а я тут с разговорами лезу», - вдруг сказал директор.       «Да нет, ничего. Но от пары часиков сна я бы не отказался», - улыбаясь, проговорил я.       «Давайте я провожу Вас в палату, куда привезут пациента», - сказал мужчина, и мы отправились в путь.       VIP-палата, как и ожидалось от Дже Бома, находилась на первом этаже в самом конце коридора. В ней было все: плазма на стене, две комфортные кровати, увлажнители воздуха и так далее.       «Вы опекун пациента Туана?», - подбежал ко мне медбрат, как только я остался один в палате.       «Да», - сказал я.       «Вам нужно подписать разрешение на операцию. У пациента сломаны ребра. Ему нужно поставить имплантаты, чтобы ребра правильно срослись, а для этого нужно хирургическое вмешательство», - протараторил медбрат и сунул мне бумажку.       Конечно же, я подписал разрешение. Марку нужно выздороветь как можно быстрее, чтобы я забрал его к себе в особняк. Не отпущу его больше, и не позволю никому на этом белом свете обидеть моего братишку.       Когда медбрат ушел, я прилег поспать, уж очень я устал за этот день. Не знаю, сколько времени я спал, но когда Марка привезли в палату, была глубокая ночь. Я проснулся, как только колесики каталки прошуршали по полу. Марка переложили на кровать, снова наставили капельниц и ушли, а я сел рядом и взял его за руку. Всю ночь я рассказывал братишке, как жил без него, как мне было одиноко, как скучал по нему все эти годы, и что больше никогда его не брошу. Я плакал, опять плакал, глядя на разбитое лицо Марка. Успокоился я только под утро, тогда же и заснул, крепко сжимая бледно-синюю руку моего маленького братика.