Tinder

С наступлением июня работать сложнее. И виной тому была даже не прекрасная и ясная погода, сладкий аромат цветов и веселый щебет городских птиц, а огромная нагрузка, которая вдруг свалилась на плечи Оливии: Ханна ушла в отпуск в связи со свадьбой и медовым месяцем, Марк слег в больницу минимум на месяц, мистер Моллисон уехал в Америку на какую-то международную конференцию, и все их обязанности легли на оставшихся. И словно этого было мало, лавина непредвиденных ситуаций обрушивалась на них каждый день. Джек, Сэм и Оли приходили в половину восьмого утра и уходили только тогда, когда за ними уже приходила охрана. Оливия чувствовала, как внутри нее нарастает нервное напряжение, как под тяжестью стресса она становится эмоционально неустойчивой, как ей все сложнее сдерживаться, чтобы не расплакаться на рабочем месте или в метро. Единственным радостным лучиком был предстоящий отпуск, который, как надеялась девушка, неожиданно не отменится. И словно как после шторма, когда в море успокаиваются волны, а свежий ветер разгоняет тяжелые облака, за которыми прячется солнце, в среду вернулся из командировки Моллисон, и дышать стало чуть легче. В пятницу Оли уходила домой со спокойной душой: весь аврал они разгребли, перед отпуском Лив закончила все начатые дела, оставила пометки на всякий случай, в понедельник из больничного выходит Марк, а значит её не потревожат. Наконец-то можно вдыхать теплый воздух полной грудью, спокойно пройтись по улице, улыбаться прохожим. В квартиру Оли пришла в отличном расположении духа и даже пустой (как обычно) холодильник не мог испортить настроение. Девушка напевала любимые песни, пока искала где заказать еду на вечер и куда съездить в отпуск, когда позвонил Джо. — Привет, Ливи, — он как всегда был полон энергии. Иногда Лив про себя отмечала, что между Джо и счастьем можно поставить знак равенства. — Привет. — О, слышу радость в твоем голосе. Произошло что-то хорошее? — Да. С понедельника в отпуске, — хотелось делиться этой радостной новостью со всеми. — Я так устала, — вдруг сорвалось с языка Лив. Ощущение временной свободы лишь немного приглушало всё то напряжение, которое копилось эти недели, и Оливия чувствовала потребность хоть кому-то высказаться, пожаловаться, чтобы услышать слова поддержки и утешения. Хотелось хоть на короткое время почувствовать себя маленькой и слабой. — Я тебя понимаю, — тон Джозефа был мягкий и понимающий, но только что-то в этом тоне и в том, как это было сказано, не понравилось Лив. — Что? Понимаешь? — Оливия нервно усмехнулась. — Сомневаюсь. Ты работал последние три недели с восьми утра до десяти вечера шесть дней в неделю? Тебе приходилось в кратчайшие сроки разбираться в тонкостях чужой работы? Или, может, ты испытывал постоянный стресс и давление? Оли не знала, что на неё нашло. Какая-то потаенная ярость и злость вдруг прорвались и затопили все сознание девушки, и контролировать свои мысли и слова становилось сложнее. Ни Джо, ни Оливия ни разу не говорили о том, чем на самом деле занимается Джо, и их обоих это полностью устраивало. Но сейчас одна мысль о том, что дни Сагга заполнены приятными занятиями, что Джо путешествует по разным странам, да и вообще не особо обременен разными заботами, приводила в бешенство. Краешком незатуманенного сознания девушка подумала, что завидует Джо, а завидовать плохо, но злая и нервная Лив проигнорировала это, предпочитая выплескивать раздражение на собеседника. — Эм, нет, — Джозеф не понимал, что вдруг вызвало такую резкую смену настроения, и пытался найти способ, вернуть веселую Оливию. — О, конечно, — в голосе появились язвительные нотки. — Наверняка ты и дня нормально в своей жизни не работал. — Ты не знаешь меня, чтобы так говорить, — теперь уже и Джо начинал терять терпение. — Хо-хо, — девушка зло хохотнула, — а, может, я знаю тебя куда лучше, чем ты думаешь? — и прежде чем Джо успел ей что-то возразить, сказала: — Знаешь, что? Не звони мне. Если понадобишься, я наберу сама, — и бросила трубку. В ушах звенело, а их разговор снова и снова прокручивался в голове Оливии. Она была твердо убеждена, что никогда в жизни и ни при каких условиях не позвонит Саггу. И не потому, что гордая, а потому что им просто не о чем разговаривать. Но чем больше об этом думала, тем сильнее она жалела обо всех сказанных словах. С тихим стоном Оли упала на кровать и закрыла глаза рукой. Сколько раз она уже говорила злых и обидных слов, не обдумав их хорошенько? Сколько раз она говорила на эмоциях? Сколько раз попадала в неприятности из-за этого? На Оливию вдруг опустилась невероятная апатия ко всему происходящему, слово все эмоциональные и моральные силы она потратила на бессмысленную телефонную ругань. Не отдавая отчета о своих действиях, девушка на автомате открыла ютуб и включила случайное видео в понравившемся, и лишь спустя пять минут вдруг поняла, чьи именно видео она смотрит. — Черт! — выругалась, хлопнув крышкой ноутбука. Если уж теперь из-за дурацкого Джо Сагга не посмотреть видео для поднятия настроения, то надо искать другие способы бороться с апатией, которая сейчас совсем не к месту — в понедельник же отпуск!             О: «Привет, Кев :)» Д: «Привет :) как дела?»             О: «Да как-то не знаю. Было отличное настроение, потом в разговоре с другом вспылила, сказала обидные слова, и теперь чувствую себя ужасно»             О: «А самое главное, что я уже жалею обо всем сказанном. Но звонить прямо сейчас с извинениями не буду»             О: «К тому же я не знаю, примет ли он вообще извинения или нет» Д: «Может, он тебя уже простил :) или просто отходчивый, тогда и извиняться особо не придется»             О: «Надеюсь, я не сильно его обидела» Солнце давно опустилось за горизонт, вечерние мягкие сумерки сменились густой ночной темнотой, на улицах зажглись оранжевые фонари, ярко освещая дорогу и тротуар. Их золотистый свет пробивался через тонкие занавески в комнату Оливии, и ей вполне хватало этого освещения. Д: «Как дела на работе?»             О: «Я с понедельника в отпуске, так что мне все равно XD» Д: «Куда-то планируешь поехать?»             О: «Да, наверное, в Уиндермир на пару дней, а потом не знаю. Я всего на неделю ушла, так что не до больших путешествий» Как и надеялась Лив, разговор с Кевином немного успокоил её, только где-то в глубине души все ещё скребли кошки, да в голове нет-нет, да и всплывали эхом слова. Стараясь прогнать неприятные мысли, Оливия беззаботно общалась с Кевом, который сам того не зная, был её спасательным жилетом. Суббота прошла в покупке билетов на поезд, бронировании гостиницы и сборах вещей. Оли с нетерпением ждала следующего утра, чтобы отправиться в первое самостоятельное путешествие. Последний раз, когда она куда-то ездила, был ещё во время учебы в университете. Тогда она с друзьями отправилась на фестиваль музыки. Это были три безумных дня, наполненные смехом, алкоголем и безумной любовью, которые они вспоминали целый год. С тех пор многое поменялось в жизнях институтских друзей, поменялись и они сами. В воскресенье Оливии было даже не в тягость проснуться в половину пятого утра, ведь впереди её ждет приключение, а не однообразный рабочий день. Спустя час девушка стояла на перроне Юстонского вокзала и ожидала первый поезд до Оксенхолма, а там пересадка на автобус до городка Уиндермир. По оптимистичным подсчетам девушки выходило, что прибыть в пункт назначения она должна в обед, если только опять не сядет не в тот поезд или не случится что-то непредвиденное. Мимолетная мысль запустила ряд ассоциаций, и вот уже в памяти всплыла встреча с Джо в метро. «Нет», — Лив так резко дернула головой, что наушники-капельки вылезли из её ушей. — «Никакого Джо Сагга». Но как на зло образ худощавого парня с небрежной шевелюрой не хотел уходить из головы. На перрон медленно въехал темно-синий поезд и открыл автоматические двери для своих пассажиров. Люди неспешно заходили в вагоны, занимая свои места. Лив села на кресло у окна в легком волнении разглядывая вагон и своих попутчиков на ближайшие четыре часа. Наконец легкими толчками поезд двинулся, с каждым разом набирая скорость, и вот шумный вокзал, а затем и сонный пригород остались позади. За окном проносились поля, озера, реки, рощицы и совсем крохотные деревни. Оливия, не отрываясь, смотрела на пейзаж за окном, а музыка в наушниках добавляла ещё больше атмосферности её путешествию, а тревожащий образ сам собой растворился в потоке мыслей. Солнце было уже высоко, когда лондонский поезд прибыл на вокзал Оксенхолма. Оли с рюкзаком за плечами, зевая, вышла на залитый ярким солнечным светом перрон и подавила зевок. До отправления автобуса в Уиндермир целый час, и урчащий от голода живот подсказал девушке, как скоротать время ожидания. Оливия бодрым шагом шла по тихой улице, внимательно осматривая дома: почти на каждой подъездной дорожке стоял семейный автомобиль, во дворах играли дети, без опасения перебегая с одной стороны улицы на другую, у кого-то за забором сушилось белье. Спустя пятнадцать минут бессмысленного брожения по практически безлюдным улицам, Лив начала терять терпение, ещё через десять решилась спросить у местных, есть ли у них хоть какое-нибудь кафе или закусочная, но те лишь пожимали плечами. Смирившись с тем, что поест она только в Уиндермире через пару часов, девушка вернулась на вокзал и самая первая села в автобус. С небольшим опозданием автобус выехал на шоссе и неспешно покатился по ровной дороге. В автобусе разглядывать природу за окном было куда удобнее, но только Оливия задремала и проснулась как раз тогда, когда автобус повернул к небольшому автовокзалу и открыл двери, выпуская из своего нутра толпу туристов. Лив вышла одной из последних, потягиваясь и разминая затекшие конечности. Бодрым шагом девушка шла по улицам к семейной гостинице, периодически сверяясь с картой. Там её уже ожидала пухлая улыбчивая женщина, которая с большим удовольствием проводила Оливию в её комнату и рассказала, какие места лучше посетить. — Но вы, конечно же, приехали ради озера, — утверждала хозяйка, не давая сказать Лив ни слова. — Сейчас как раз начался сезон, людей все больше и больше. Но если пройтись вдоль озера в лесную глушь, то можно выйти на крутой берег, где почти никого нет. Всего лишь надо пройтись на север… Дальнейшие объяснения женщины Оливия слушала с большим вниманием и старалась запомнить путь к безлюдному скалистому берегу озера Уиндермир. Решив не откладывать прогулку на потом, Оли выложила из рюкзака лишние вещи, плотно пообедала в гостинице и бодрым шагом пошла вперед. В плеере играл Radical Face, теплый ветерок мягко дул в лицо, вокруг только природа и вода. Оливия чувствовала себя невероятно умиротворенной и спокойной, именно такой отдых ей и был нужен. Девушка поднималась по холмам и спускалась в овраги, перепрыгивала бурные ручьи и обходила поваленные деревья. Спустя два часа она вышла на безлюдный берег и обвела взглядом бескрайнюю гладь озера с яркими всполохами летнего солнца. На противоположном берегу у пристани стоял ряд белоснежных лодок и яхт, вдалеке слышался плеск и громкий смех (неужели кто-то решился искупаться?), почти в центре озера на волнах качалась моторная лодка с рыбаком, напряженно глядевшим на поплавок. Оли расстелила на траве теплый плед, сняла кеды, села по-турецки и устремила взгляд вдаль, мыслями уходя далеко-далеко от этого места. Так она сидела до захода солнца, наблюдая за тем, как небо из лазурно-голубого стало золотисто-розовым, вишнево-синим, а затем померкло, как над горизонтом зажглась первая звезда, а следом за ней то тут, то там на небосводе заблестели маленькие жемчужинки. Оливия засобиралась обратно и, чтобы не заблудиться в потемках в лесу, направилась к дороге, которую днем любезно проигнорировала. Медленно бредя по асфальтированной дороге и вслушиваясь в стрекот ночных кузнечиков, Оливия вдруг вспомнила, как много лет назад примерно такой же ночью призналась в любви одному мальчику. Лив улыбнулась этому наивному и неловкому моменту её жизни и постаралась вспомнить, что же теперь с тем мальчиком, и как его вообще звали? Уиндермир приветливо светился теплыми огнями и радостно подмигивал неоновыми вывесками. Очарование маленького городка покоряло сердце и проникало в душу, оставляя яркий след в памяти. Наверное, лет черед двадцать, когда у Оливии появится семья, она была бы не против жить в таком городе с неспешной и размеренной жизнью, где все друг друга знают, где не случается ничего экстраординарного. Побродив еще немного по узеньким мощеным улочкам, Лив поужинала в очаровательном семейном ресторане («Мне кажется, или тут и правда все очаровательное и семейное?..») и вернулась в свою гостиницу, где её ждала мягкая кровать с теплым одеялом. Лив давно так крепко и сладко не спала, и тем более давно не просыпалась бодрой и выспавшейся. Второй день мало отличался от первого: Оливия плотно позавтракала, собрала в рюкзак немного еды и пошла на безлюдное место, где опять сидела до самого вечера, слушая в этот раз фолк. А на обратном пути в гостиницу Оли вдруг почувствовала невероятную тоску по дому. И не по Лондонской крохотной квартирке, в которой, как она ни старается, нет уюта, а по небольшому дому на окраине Йорка, с широкими окнами, обоями с цветами, запахом жареного картофеля и ягодного пирога; по дому, где её всегда ждут. Мысль о Йорке, доме, родителях и сестре не желали покидать головы, и как только девушка вернулась в номер, Лив сдала обратные билеты в Лондон. Ей все равно, сколько пересадок будет по пути, как дорого это выйдет, плевать, что дольше, чем на два дня она не сможет остаться — сейчас ей нужно домой. Утром чуть свет Оли спустилась вниз, отдала ключи от номера хозяйке и попращалась. — О, милая, — добродушно сказала женщина, имени которой Лив к своему стыду даже не запомнила, — не стоит благодарностей, — она крепко обняла постоялицу, словно та была ей племянницей. — Приезжай ещё. Надеюсь, тебе у нас понравилось. — Конечно, — ничуть не лукавив, ответила Оливия и широко улыбнулась. — Ещё раз спасибо, и всего доброго. Весь путь до Йорка для Лив тянулся невыносимо долго. Ей казалось, что вместо двух часов до Оксенхолма она ехала на автобусе по меньшей мере четыре, поезд, по её мнению, слишком долго стоял на станциях, а некоторые вообще можно было проезжать. Но наконец она сошла на слишком знакомом вокзале и глубоко вдохнула воздух. Возможно, он мало чем отличался от лондонского, но Оли почему-то была убеждена, что в Йорке воздух чище и пахнет цветами акации, а в Лондоне лишь дым и запах Темзы. Девушка решила не сообщать родным о своем прибытии, тем радостнее будет встреча. Отказавшись от такси и автобуса, Оливия шла по знакомым улицам и проспектам, с болью в сердце замечая даже незначительные изменения в любимом городе. Чем ближе девушка подходила к дому, тем сильнее билось сердце. Вот знакомая живая изгородь, кирпичная стена, что вечно исписана граффити, небольшой супермаркет, в котором Оли обычно покупала какие-нибудь сладости, ещё пятьдесят шагов и из-за густого орешника покажется белый дом с темно-бордовой входной дверью. Оливия прошла по немного заросшей лужайке, поднялась на крыльцо и замерла в нерешительности у двери. «А вдруг, дома никого нет? Вдруг они уехали куда-то?». Но сомнения тут же развеялись, когда в глубине дома послышались голоса мамы и сестры. Лив решительно открыла дверь и переступила порог. — Я дома! — Алекс? — громко спросила миссис Вуд из кухни. — Это ты? — Нет, — крикнула Алекс, шумно спускаясь по лестнице со второго этажа. — Лив! — воскликнула, едва увидела сестру на пороге. — Мама, Оливия приехала! — и, перепрыгивая через ступеньку, сбежала в коридор и крепко обняла Оли. Из кухни вышла миссис Вуд в свободной домашней одежде и со следами муки на коротких каштановых волосах. Женщина быстро вытерла мокрые руки о фартук и крепко обняла старшую дочь. Оливия глубоко вдохнула такой знакомый запах родного дома и почувствовала, как все мелкие тревоги, которые все ещё не давали ей покоя, растворяются. Дома. Она дома. — А мы не ждали тебя раньше августа, — мама внимательно разглядывала дочь, стараясь не заплакать от радости. — Да вот решила наведаться к вам, пока в отпуске, на день-два, — Лив высвободилась из объятий сестры и мамы и сбросила рюкзак с плеч. — А я как раз твой любимый пирог решила сделать. Мы уже пообедали, но я тебе что-нибудь согрею. Надо позвонить папе и сказать, что ты приехала. Весь день Лив пребывала в сладостном блаженстве: на ужин был её любимый французский луковый суп, гренки и лимонный пирог, на кухне всегда можно было найти что-нибудь вкусненькое, её рассказы о повседневной жизни слушали с большим вниманием и в ответ рассказывали как дела дома. На втором этаже Оливию дожидалась её небольшая, но такая уютная комната с темно-фиолетовыми занавесками и старыми фотографиями на пробковой доске. Старая спальня хранила столько различных воспоминаний хороших и плохих, что Оли невольно воскрешала в памяти самые значимые из них. Когда она в последний раз была дома? Аж на Рождество, и то не так долго, как хотелось бы. Пора бы уже привыкнуть, что теперь её дом там, в Лондоне. — Я пойду прогуляюсь, — Лив заглянула в гостиную, где сидела вся семья. — Куда? — мама оторвалась от книги и поправила очки. — Просто поброжу по окрестностям, — неловко ответила Оли. — Давно тут не была. Нет, я пойду одна, — и, улыбнувшись, остановила жестом сестру, которая уже открыла рот. — Я ненадолго. Выйдя из дома, Оливия быстрым шагом направилась в центр Йорка к единственному торговому центру с парковкой на крыше. Девушка на лифте поднялась на самый верх и глубоко вдохнула свежий вечерний воздух. Эта парковка практически всегда была безлюдной и с малым количеством машин, поэтому ещё в школьные годы Оли облюбовала её. Отсюда открывался шикарный вид на город её детства и юности, утопающий в зелени деревьев. Но Лив пришла на крышу не ради видов, она села на парапет и достала из рюкзака сигареты. Дома никто не знал о её вредной привычке, и девушка предпочла, чтобы так было и дальше. Глядя на малиново-оранжевое закатное солнце, Лив, не торопясь, курила и старалась ни о чем не думать, но мысли как назло возвращались к одному человеку. Злится ли он на Оливию за её слова? Простит ли её? А, может, позвонить прямо сейчас? — Нет, — вслух сказала Оливия, поднялась с бетонного блока и встала на него ногами, облокотившись на металлические ограждения. Носки кед повисли в шестидесяти футах над землей, Оли смотрела вдаль на заходившее солнце. Лишь ослепительно-яркий диск скрылся за горизонтом, забирая с собой тепло, девушка спустилась с крыши и медленно пошла к дому. Хотя Оливия и планировала уехать на следующий же день в Лондон, но уговоры мамы и сестры дали свои плоды, и Лив купила билеты аж на вечер четверга, хотя для её семьи и это было слишком рано. — Ну уехала бы в воскресенье, — сетовала миссис Вуд, когда Лив помогала ей с обедом. — Что там в твоем Лондоне? Неужели кто-то появился? — она испытывающе посмотрела на дочь. — Ма-а-ам, — Оли закатила глаза и повернулась к матери спиной, как бы ограждаясь от дальнейших вопросов. Проводить Оливию на поезд поехала вся семья, как бы не убеждала их Лив, что она и сама может добраться. Но её никто не хотел слушать, а признаться родителям и сестре, что так расставание пройдет для неё тяжелее, Оли не могла. — Только приехала, а уже уезжаешь, — чуть не плача говорила мама, крепко обнимая старшую дочь. — Ты всегда можешь звонить мне по FaceTime’у, — Оливия говорила спокойно, хотя её и душили слезы. — Это все не то, — женщина освободила Лив из объятий и украдкой смахнула непрошенную слезу. — Я скучаю по тебе, — сказала Алекс и тоже обняла Оливию. — И я. Девушка поцеловала младшую сестру в щеку, обняла отца и вошла в свой вагон, который тут же тронулся. Оли села у окна и долго махала рукой провожающим, пока поезд не набрал скорость, а вокзал оказался далеко позади. Девушка испытывала довольно смешанные чувства по поводу своего возвращения в Лондон: с одной стороны, там она чувствовала себя неуютно, но с другой — в Йорке всё ограничивало и сдерживало её, хоть и было горячо любимо. Мимо проносились коттеджные поселки и деревни, маленькие озера и ручьи, чем ближе поезд подъезжал к Лондону, тем шире становилось шоссе, по которому мчались машины. На вокзал поезд въехал в девять вечера. Оливия вышла из вагона на шумный перрон и сразу сполна ощутила дух большого города: вокруг кричали люди, все куда-то шли и не останавливались. Попасть в нужный людской поток, который вынесет прямо к выходу, было сложно, и у Лив это получилось только с третьего раза. Уже когда Оли ехала на метро домой, она вспомнила, что ни разу не узнала, как идут на работе дела без неё, да и про Кевина совсем забыла.             О: «Привет. Как ты?» Д: «А я уж решил, что ты про меня забыла: (» Д: «Все хорошо. Как твой отпуск? Помирилась с другом?»             О: «Отпуск прошел замечательный, только вернулась в Лондон»             О: «Нет, ещё не помирилась» Оливия поднялась в свою квартиру, напевая одну из любимых песен, небрежно сняла обувь и одежду и сразу же пошла в душ. Стоя под горячей водой, девушка обдумывала что и как скажет Джо: ведь не важно, будут ли они общаться дальше или нет, но попросить прощения все же стоит. Лив закуталась в большое полотенце, взяла с тумбочки телефон и набрала Сагга, не оставляя себе времени на лишние раздумья. — Да, — Джо поднял трубку спустя пару гудков. Оливия не могла похвастаться, что может понимать людей по их малейшим изменениям в поведении, интонациях или эмоциях, но, кажется, Джо не злился. — Привет. Как дела? Помнишь, наш разговор в субботу? — Оли тараторила на одном дыхании. — В общем, я бы хотела попросить прощения, за все сказанные слова, потому что я совсем не хотела этого говорить. Со мной, иногда такое бывает, что я говорю злые вещи, совсем не подумав. Я очень сожалею и, надеюсь, ты сможешь хотя бы меня простить. Вдох-выдох. Вроде, сказала все, что хотела, но только вот Джо очень долго молчал. Лив начала беспокоиться, но не могла выдавить из себя ни слова. — Да шучу я, — наконец сказал Джозеф, когда молчание стало совсем не выносимо. — Я особо и не обиделся, но мне приятны твои слова. С души Оливии словно свалился камень, и она улыбнулась. — Как твой отдых? Где была? Приятный голос Джо соединялся воедино с хорошими воспоминаниями об отпуске, создавая какую-то магическую мелодию. Лив долго и подробно рассказывала о путешествии к озеру и поездку в Йорк, а Джо лишь задавал вопросы и вставлял восторженные комментарии. «И все-таки он чудо», — пронеслось в голове девушки, когда она слушала его голос.