Lie

—Что скажешь насчет этих милых тапочек? —Ну, Ёвон-а, они же не на мою ногу… —Ничего, я сейчас их тебе надену, и они будут в пору, давай сюда свою ногу. Чангу садится на одно колено и берет тонкую кукольную ногу в свою руку, снимая безразмерный кроссовок и надевая вместо него милый тапочек с тканевыми ушками и рисунком —  мордочкой котенка. — Милый же, скажи, Ян? — Ё поднимает свои глаза и ловит смущенный взгляд парня. Ян ничего не говорит, лишь смущенно сжимает губы в тонкую полосочку и сверлит пол, втягивая шею в плечи. На языке Ана это значит «да». Точное и безоговорочное. На это движение парень довольно улыбается и встает на ноги, вернув на место кроссовок и тапочек. Вплотную подойдя к пуфику, на котором сидел китаец упершись рукой о стену, около головы шатена, он пальцами приподнял его голову за подбородок и заглянул в эти теплые глаза. Они полны доброты, понимания и безотказности во всем. Это было его грехом. Единственное клеймо на его белоснежной коже. Прикоснувшись к этим мягким губам, Ёвон все еще чувствовал привкус ванильного мороженого, которое они купили по дороге к магазинам. Но этого оказалось мало. Это податливое тело так и тянуло к себе, заставляло внести толику жесткости в этот белый мир, что так радушно каждого принимал. Всех без остатка. Это ужасно бесило ревнивого Ё. Он был как та собачка, носился вокруг Яна и рычал на всех, кто переходил положенную черту. А недалекий Ан просто жал плечами и улыбался обиженному, после легко чмокая в губки своего «защитника».

— Давай останемся просто друзьями? — Давай. — Только не говори Ёвону. — Хорошо.

Холодные тонкие пальцы скользят по бархатной щеке, вплетаются в волосы и мягко поглаживают кожу головы. В общежитии холодно и тихо. Кто-то все еще в компании, кто-то уже спит, а кого-то просто нет ни там, ни там. Но за это пока никто не беспокоится, ведь рано еще бить тревогу: на часах всего лишь пять вечера. Брюнету не нужно ничего спрашивать, пока на его коленях покоится фарфоровая кукла, с девственно белой кожей, которую страшно тронуть и замарать своими пальцами, оставить след или отломать кусочек от кожи, который легко отвалится и потянет за собой все, и эта кукла распадется на глазах. Но внутри покоится то, чего еще никто не видел, не увидит, и эта кукла унесет это с собой, как секрет, в самый гроб. Давай все останется в тайне. Это наш маленький секретик.

Нет.

Ан кричит, бьет ладошками по столу и захлебывается в стонах, сносит папки бумаг на пол, впивается пальцами в край столешницы и утыкается в нее лбом, громко скулит и трясется от очередного оргазма. Сзади стоит он и успокаивающе поцеловав плечи, отпускает. Он сломается, если его долго держать.

Почему?

Мягкие пальцы еле касаются плеча Ёвона, и он сразу же поворачивается, широко улыбается, обнимает и целует, гладит волосы и дарит любовь. Он выбрал не самый подходящий момент в этом дне. — Ёвон, мне нужно тебе кое-что сказать… — Тихий голос разрывает между ними дистанцию и делает её больше. — Что такое, Ян-а?

Ответь мне!

Он мягок и жесток с ним. От нежных прикосновений до искусанных губ у них секунда разгона. Все должно быть не так. «Все так» — Думает Он. «Что-то не так» — Думает Кукла. — Хуи, помоги мне… — Басит парень и выглядывает из комнаты, — Хуи-хен! — говорит он громче и мурашки бегут по коже от такого глубокого голоса, кажется, даже воздух от него дрожит. — Что такое, Юто-я? — Отвечает Лидер, выглядывая из другой комнаты. — Мне надо перенести коробки в компанию.

Тебя трясет.

— Я люблю другого. Долгая тишина, и вдруг ее разрывает тихий вопрос. — Ты пошутил? — Нет… Не успевает Йен Ан договорит, как его прерывает громкий шлепок. Щека ужасно горит, и в ушах все еще стоит звон от сильного удара. Глаза поднять страшно. Он чувствует своей кожей, как его уже пытаются сломать. Обламывают руки, ноги, чтобы не куда не ушел. Что бы кукла была на своей полке. Ёвон зол. Ёвон готов крушить и ломать, лишь бы Ян сказал, что это не так. Он растерян, ведь такого не может быть. Где он совершил оплошность? Что он сделал не так? Что не понравилось его любимому? Да он готов в ногах ползать, лишь бы это оказалось неправдой! Ёвона трясет от злости, что так сильно распирает его. Ему хочется сломать чью-нибудь шею, и не дай бог сюда кто-то зайдет. В группе станет на одного участника меньше. — Кто? Кто?! — Чангу орет от беспомощности, он не знает, что ему делать. У него на глазах уходит его любовь. — Кто, блять, посмел?! А Яна трясет от страха. Он боится. Он не хотел его злить. От слова совсем. — Как долго ты мне врешь? Парень молчит, его белый мир дает трещину, и он в панике ее заделывает, сшивает, и бьется в истерике. Ангел с грешным клеймом на бедре. Любовь и сострадание ко всему. К врагам своим, к твари земной и врагам своих друзей. Ян кричит на диване в гостиной. Ёвона заебало все, и он уже выставляет напоказ то, что эта кукла — его. Как маленький ребенок со своей игрушкой, не желающий ни с кем делиться ею. Чангу поднимает свой взгляд и видит Его, стоящего перед диваном. Чуть обозленного и пытающегося взорвать мозг одним лишь взглядом. Хищная ухмылка и Ё шипит от удара по лицу. Ссадина начинает щипать и болеть. — Вот ты и попался. Я тебе голову оторву после того, как он уснет. — А где же уважение к старшим, Юто? — Ты его не заслужил.