Take me to church

      POV Юри. Холодный кафель. Прикосновение с ним обжигает мою кожу. Колени ноют. Я сижу в ванной на полу, изредка всхлипывая. Кровь течёт по ногам, по ладоням, делая пол алым. Поднимаю руку вверх, следы идут в другом направлении. Завороженно осматриваю багровые капли, покорно повинующиеся движениям руки. Мне не больно, ни чуть. Что вообще значит боль? Я не собираюсь что-то делать с кровью. Давно желаю умереть. Ты покинул меня. Я уже давно не лью напрасных слез по тебе. Будто тебя никогда и не было в моей жизни. Не было прогулок, общений, поцелуев и бессонных ночей, романтических свиданий. Я все забыл. Игрушки, подаренные тобой, все ещё сидят в гостиной на диване. Так и не смог их выбросить. Все украшения, преподнесенные из поездок, лежат на комоде, дожидаются своего звездного часа, который никогда не настанет. Медленно поднимаюсь с колен. Кровь с бедер хлынула с новой силой, я ухватился за раковину, боясь упасть. Заглядываю в зеркало. Смотрю на своё лицо заплаканными глазами. Ничтожество. Радужка глаз слегка отсвечивает красным, волосы сырые, растрепанные. Губы разбиты, на них нет нетронутого места. Я провожу пальцами по ноющей от боли нижней губе, вижу кровавый след от пальцев. Мне никогда не станет лучше. Беру лезвие, затесавшееся между мылом и зубной пастой, кручу его в пальцах. Оно не царапает кожу, не ранит, я держу убивающее меня под контролем. Это так приятно. Мне не больно. Может, это шок, а может, мои демоны все же захватили власть над моими чувствами. Лезвие с неприятным скрежетом падает на плитку. Я начинаю понемногу возвращаться в реальность. Перевожу взгляд на ноги. В местах, где разодраны джинсы, отчётливо видны глубокие раны. У меня начинает кружиться голова, я потерял много крови. Встаю под душ, включаю воду. Это больно, но только боль может привести меня в чувства. Я шиплю и втягиваю воздух. Доволен, что могу чувствовать. Под струями воды вспоминаю, что в тот вечер на банкете с душераздирающим грохотом наши отношения рухнули. А были ли они? Ты был как всегда неотразим. Улыбался в камеры, махал руками и приветливо отвечал настырным журналистом. Я чувствовал твою руку на моей талии, но как только пресса лишала нас внимания, твоя рука пропадала, ты отходил от меня. Спустя сорок минут, я уже сидел на кровати, перематывая руку бинтом. Вроде, голова болела, но мне было плевать на неё. На все, кроме бинта, мягко скользящего по моим пальцам. Я думал о тебе. Ты никогда не брал меня с собой в поездки, но всегда извинялся и привозил мне сладости или другие диковины. А я любил тебя, любил всей душой. Съедая очередную теплую булочку с корицей, я слушал о том, как тебе нравится моя улыбка, и улыбался в ответ. Я прекрасно помню тот момент, когда ты перестал отвечать на мои признания, словно не замечая. Случилось это все в тот же вечер перед банкетом. В эти мгновения моя жизнь разрушалась. Ты ведь знаешь, что у меня слабая психика, я часто срывался. Так зачем же играть мной? — Я люблю тебя. Ты лишь отвернулся к зеркалу, затягивая чёрный, как смоль, галстук и поправляя манжеты. — Нам нужно быть там к 23:00. А мне нужно чувствовать, что я нужен тебе. Нужно слышать это. Скажи лишний раз, успокой меня и моё без того больное сердце. — Я собираюсь, — кратко ответил я, удаляясь из комнаты. Ты даже не посмотрел мне вслед. Все это — одно большое грандиозное представление для публики, я убеждаюсь в этом не первый раз. Ты позер, Виктор, я вовсе тебе не нужен. Может, со мной что-то не так? Тебе не нравятся мои демоны, Виктор? Отвези меня в церковь. Сделай с этим что-нибудь, я не справляюсь один. Исполню все, что скажешь, только спаси меня от моих демонов. Прошу тебя.