Мерцающие огоньки

— Айли, дорогая, уже пора заходить внутрь, — раздался издалека взволнованный голос уставшей женщины, личность которой выдавали отчетливо слышные нотки заботы и громкие вздохи беспокойства, — ты же простынешь! — Мамочка, ну ты разве не видишь какое небо красивое? У нас в городе такого не было! — очарованный ребенок, всплеснув тонкими ручками, повернулся к молодой даме, завернутой в плед, словно сладкая конфетка в тонкий разноцветный фантик, и, быстро блеснув золотистыми глазками янтарного цвета, похлопав в ладоши пару тройку раз, вновь обратил свой взор на уходившее за край какого-то маленького островка солнце.       Юная же особа в свою очередь, вздохнув, аккуратно нырнула внутрь парома, но, чтобы оставить ясную тень своего присутствия напоследок крикнула: «Дорогая, только за перила держись!» Ничего не ответив, девочка лишь помахала правой рукой в знак согласия и, не моргая, вновь погрузилась в вечерний пейзаж.       Стоит отметить, что оно того стоило: необычайные красоты панорамы были очень хорошо видны с верхней палубы длинного голубого парома, временами сливавшегося, словно хамелеон, с водами Атлантического океана. Вокруг царила абсолютная тишина… правда, порой ее нарушали звук двигателя, повышавшего скорость, или другие любопытные пассажиры, вылезавшие на ветер, чтобы насладиться прекрасным видом. Благодаря им Айли не ощущала себя единственной в своем увлечении. И тогда, в те моменты, согретые отнюдь не теплой кружкой чая, маленький ребенок, которому в том возрасте не свойственно было находиться на одном месте без движения более пяти минут, чувствовал комфорт и, не замечая холодные порывы ветра, замирал на месте, наблюдая за действиями природы, постепенно оживавшей в глазах крохотной Айли.       А на небе творились чудеса. Светло-розовые овальные облака переплетались с рыжеватыми очертаниями горячего светила, уже успевшего спрятаться за небольшой островок, еле выглядывавший из-под водной глади, в то время как на самой верхушке небосвода, прямо над головами зачарованных зевак, красовался дивный небесный купол с тысячью звездами, такими же яркими и сверкающими, как душа маленького ребенка, с нетерпением ожидавшего возвращения в свой родной дом.       Казалось бы, никакое событие, даже остановка парома, не смогли бы оторвать взгляд Айли от неба, но, не смотря на все это, внезапному оклику матери это удалось. — Дорогая, ты не замёрзла? — разматывая шерстяной плед светло-серого цвета, женщина легко, словно пушинка, подлетела к дочери и, укутав ее в ватную мягкость, встала рядом, облокотившись на чуть влажные перила. — Нет, все отлично, — улыбнувшись, девочка обвилась вокруг левой руки матери, согревая ее своими объятиями. — А когда мы все-таки уже приедем на этот остров? Он называется… как там, очень красивое название у него. Я точно помню! — повертев головой в попытках вспомнить название своего родного местечка, кроха откинула пышную золотую косу, чтобы та не загораживала вид на очаровательную даму, готовую дать ответы даже на самые сложные вопросы. — «Скай», остров «Скай». Так называется твой дом, ты там родилась, — проговорила Кэтрин. — Знаешь, а я ведь тоже оттуда. И бабушка твоя там родилась, в северной части острова. Только мы с тобой уехали жить в Эдинбург, к папе, а она осталась. Она уж очень свою землю любила: знала все уголки острова с самого детства и с ребятней в хороших отношениях была. Так что у нее сейчас друзей, — женщина восторженно вздохнула, — океан… больше чем у нас с тобой вместе взятых. — Ух ты, вот это да! — Айли начала прыгать на месте, отталкиваясь от перил. — Я во всем права была! Название и правда очень красивое, а я еще вспомнила разговор с бабушкой. Ну, помнишь, когда еще папа уезжал в Испанию, кажется, — девочка неуверенно потерла нос, — или еще куда-то. Ай, не помню куда! — молодая особа, ухмыляясь, погладила дочку по голове. — Ты продолжай, продолжай. — Ну вот, — взбудораженный своим же монологом, ребенок начал размахивать руками, пытаясь что-то показать, — мы тогда только хотели поехать к бабушке, поэтому ты ей часто звонила. И… я не помню когда, но ты дала мне трубку, чтобы я смогла с ней поздороваться. Я, конечно, «привет» сказала, но больше вообще ничего не успела, потому что бабушку Гвен постоянно какие-то люди отвлекали. То, я помню до сих пор, ее какая-то Салли дергала, рассказывая о странных боях петухов, которые должны были проходить тогдашним вечером. О! О! — Айли внезапно всплеснула руками и, посмотрев на удивленную Кэтрин, продолжила свой рассказ. — Там еще дядюшка Оскар был! Я много-много разных голосов в трубке слышала, но дядюшкин лучше всех запомнила. Он же к нам в гости приезжал… это я точно знаю. Ну и вот, я все это тебе рассказала, потому что уже тогда знала о друзьях бабушки. Их, — Айли подняла руки к небу и развела их в разные стороны, пытаясь охватить как можно больше пространства, — очень, ну очень много!       Поправив плед, свисавший с плеча дочери, Кэтрин одобрительно кивнула ей и быстрым движением левой кисти указала на вход во внутреннюю часть парома. — Детка, ты молодец, и это все, конечно, хорошо, но давай посмотрим на небо и узнаем, сколько сейчас времени, — сняв свою модную шляпку, молодая дама аккуратно обхватила девочку за ее тонкую талию и, взяв в руки, приподняла над перилами так, что ребенку эта высота над палубой показалась немного пугающей. — Мам, может, опустишь? — Айли постаралась сделать нотки страха как можно незаметней. — Охо, неужели боишься? — Кэтрин засмеялась и, заправив локоны, выбившиеся из прочной косы дочери, ей за ухо, немного отошла от перил, покрывшихся тонким слоем изморози. — Теперь лучше? Не переживай, я тебя крепко держу. Тем более, тебе не стоит бояться такой маленькой высоты. Просто думай о ней как… Девочка, явно забыв о страхе, заинтересованно посмотрела в лицо матери. — Как о чем? — Как о спуске с горки! Тебе же нравится каждой зимой с друзьями строить снеговиков и на горки ходить. У нас, конечно, много снега редко бывает, но все-таки. — Уу, мам, ты права, я горки люблю, — задумчиво взглянув вперед, Айли потерла затылок, — теперь я больше не боюсь… Не-а! Поэтому давай на время посмотрим! Ну, то есть, на небо? Или сначала на небо, а потом на время? Не найдя смысла в своих же словах, Айли жалостливо посмотрела на «всезнайку» и, всем своим видом пытаясь показать фразу «я запуталась», попросила маму все ей объяснить. — Ох, ну об этом долго можно говорить. Я тебе завтра все-все за завтраком расскажу, хорошо? Договорились? — девочка одобрительно кивнула. — А пока мы просто посмотрим на небо, я отгадаю правильный час, и мы пойдем спать в каюту. — Как скажешь, мамочка! — растянув улыбку до ушей, Айли сверкнула белоснежными зубками и, быстро опомнившись, ухватилась за кисть Кэтрин, стараясь как можно тщательнее закрыть позолоченные часы, которые, не смотря на свою старость, хоть и лениво, но четко показывали время, не отставая даже на десять секунд. — Ну что? Ты готова? Я закрыла часы! — Хорошо-хорошо, я все равно не собиралась подсматривать, — женщина проговорила эту фразу с особенно уверенным тоном, словно уже давно знала время, — сейчас, через минуту я тебе все скажу. Только подожди.       Она еще сильнее обняла дочь, выпрямилась, став похожей на красивую молодую лань, греющуюся под солнцем в каком-то сказочном лесу, закрыла глаза и, сделав длинный глубокий вдох, замерла. Дочь смотрела на нее завороженно, как будто впадая в забвение. Айли любовалась. В такие моменты, полные спокойствия и тишины, созданные лишь для них двоих, мама была особенно красивая. Ее закрученные природой локоны хаотично были разбросаны по плечам, попадая на лицо дочери и освещая его манящей теплотой, губы были настолько свежи, что, словно цветущая сакура, поблескивали кварцем во всепоглощающей холодной темноте. Айли… оно обожала такие моменты. Эта девочка была готова наблюдать за своей «всезнайкой» еще сколько угодно времени, но та, внезапно встрепенувшись, открыла глаза, напоминавшие цветов разливной польское пиво, прервав тем самым медитацию дочери. — Кхм, я готова, — все еще держа дочь, которая недоверчиво продолжала закрывать «время», Кэтрин поднесла часы ближе к ее лицу — сейчас ровно двадцать два часа и две минуты! — горделиво закончила она.       Отцепив руку от запястья матери, взволнованный ребенок посмотрел на время. — А двадцать два часа… это девять вечера? — с долей сомнения уточнила Айли. — Нет, глупышка, это десять. Десять вечера, — мать без укора посмотрела на ошеломленного ребенка, выпучившего от удивления глаза и с восхищением открывшего рот. — В-вау! Мама, мам, как ты это сделала? А? Как? Ты же глаза закрыла! Ты же… ты на небо-то совсем не смотрела. Как у тебя так получилось? Я … я тоже так хочу уметь. Н-научи! Пожалуйста!       Казалось, что Айли могла без умолку болтать так всю ночь на пролет, но Кэтрин не могла этого допустить, поэтому, приставив указательный палец к губам дочери, таинственная красавица намекнула, что день окончен и договор о том, что после угадывания времени все идут спать, приступает в силу с этого момента. Хоть и немного огорченная отсутствием ответа на такую интересную загадку, Айли выпустила Кэтрин из долгих объятий и побежала к входу в теплый зал, опережая уставшую женщину, личность которой выдавали отчетливые слышные нотки беспокойства…