В космосе чувств не бывает

Прохладный весенний ветер ласково проходится по волосам, и белокурая прядка, выпавшая из высокого хвоста, щекочет Корнелии щеку. Рядом с ней стоит Питер, что-то говорит, рассказывает, смеется, улыбается, а она смотрит на него, изредка кивая и улыбаясь в ответ, но совсем не слышит. Потому, что каждый раз глядя на Питера, она хочет увидеть не его. Корнелия отводит взгляд, закусывая нижнюю губу, и тихо-тихо выдыхает, но Питер все равно это замечает. Шершавые пальцы убирают прядь ей за ухо, и он ее спрашивает: - Эй, Корни, все в порядке? – и у Кука такой бархатистый, мягкий, теплый голос; он укутывает ее, как теплый шарф зимой. А у Калеба голос был совсем другим, невпопад думается ей, как горький шоколад - ей нравилось его слушать, но после его слов между ними всегда оставалась горечь. - Ты какая-то рассеянная. - Я не знаю, - честно отвечает Хейл, переводя взгляд на него с порхающей бабочки, и неопределенно пожимает плечами. И между ними протягивается тишина – как меж двумя мирами, так знакомо и так болезненно, что Корнелии становится страшно – так страшно, что она делает шаг вперед и целует Питера. Для этого ей приходится встать на носочки, но поцелуй выходит смазанным, когда носки ее туфель скользят по мокрой от росы траве. Парень удивленно охает, приобнимая ее за талию, но все же светло улыбается ей, а Корнелии на мгновение кажется, что на нее смотрит Калеб, и у нее из легких выбивает весь воздух, и она сильно-сильно жмурится, так, что перед внутренним взором плывут цветные пятна, обнимает Кука, утыкаясь носом в сильную грудь. От него пахнет дорогим парфюмом - приятный запах, сильный, дурманящий и чуть пряный, и Корнелии хочется закутаться в него, как в облако. Остаться в нем и не думать ни о чем. Но мысли ее все равно преследуют. Ведь от Калеба всегда пахло травой, сталью и кисловатым меридианским воздухом, проносится в ее мыслях, когда она вдыхает чужой запах. Но когда Калеб брал ее за руку, смотрел в глаза, целовал или просто шел рядом, то видел в ней лишь храбрую Стражницу, бесстрашную воительницу, непоколебимую опору Кондракара, неустрашимую и сильную колдунью. И раз за разом вглядываясь в его глаза девушка видела в них лишь отражение любви к той, кем она всегда хотела быть. Или к той, какой ее хотел видеть сам Калеб – равной ему. А в отличие от него, Питер, даже зная о ее способностях, всегда видит в ней девушку - простую, земную девушку со своими слабостями, капризами, слезами и привычками. Он принимает ее всю - всю от истерик из-за не того цвета лака и сломанного каблука вплоть до неудач на экзаменах и синяков, полученных на тренировке на катке. Не обвиняет в том, что иногда она позволяет себе сдаться или поступить неправильно. Он просто рядом - надежный и сильный, и Корнелии даже руку не нужно протягивать, чтобы это знать. Потому что он всегда рядом с ней. Он. А не Калеб. А его и Корнелию всегда разделяла не завеса меж мирами, а они сами. И то, кем они являлись на самом деле. Ведь Калеб совершенно неземной парень – в нем скрыт целый космос, огромная, звездная, неизведанная вселенная, и больше никогда в своей жизни она не встретит кого-то даже хотя бы частично похожего на него. Только вот в космосе чувств не бывает. Корнелии нужно было понять это давным-давно. Она горько кусает губы, глотая слезы, а Питер теплыми и чуть шершавыми ладонями гладит ее по волосам, ничего не спрашивая и ничего не прося. А ведь он все понимает. Все то, чего никогда не понимал и не хотел понять Калеб. И даже сейчас, чувствуя, что все ее мысли принадлежат другому, все еще бережно прижимает ее к себе. У Питера спокойно и размеренно бьется сердце, но когда Корнелия прижимается щекой к его груди, чувствует, как оно немедля ускоряет свой бег. Кук - он тихий, спокойный, чуткий и надежный, как и ее стихия, а все его чувства можно услышать через его сердце. А Корнелия, она же Стражница Земли. И должна жить на ней и едино с ней. А не в сказочном, недостижимом космосе. Тыльной стороной ладони она стирает слезы и говорит, чуть смеясь: - Кажется, я испачкала тебе рубашку помадой. Прости, - но извиняется вовсе не за это. И уже тверже упирается носочками туфель в землю, целуя Питера вновь, совершенно уверенная в том, что если Кук будет рядом, то однажды она сможет отпустить Калеба так же легко, как и он отпустил ее.