Рассвет Ночи (серия Ave, Dominus Nox!)

      Примарх VIII Легиона Конрад Кёрз спокойно смотрел в бездушные визоры присланного убить его ассасина МʼШен и внутренне искренне радовался. Любой другой человек, да и ксенос тоже, был бы как минимум в страхе, захватившего всё его естество, в предчувствии приближающейся неминуемой смерти, но не Призрак Нострамо. Страх ластился в его тёмной душе словно верный, ручной зверь. Он всегда жил в этом Страхе, с самого своего рождения, он знал, что этот момент настанет. Страх стал его оружием, его союзником и его сутью. Темнота и отчаяние вцепились так крепко и проникли глубоко, впитавшись в самую суть его тёмной, заблудшей души, что останется там даже и после его смерти. И пусть назвать его плохим человеком было нельзя… Чудовищем? Да. Кровавым и безжалостным мясником? Конечно. Палачом? Несомненно. Запутавшимся во Тьме, порождённой собственной душой ребёнком. Совершенно точно. Он всё так же оставался тем самым ребёнком, брошенным своим Отцом и потерянным во Тьме. Мальчиком, что так хотел услышать от своего всемогущего и светлого Отца всего одну фразу: «Я люблю тебя, сынок».       Но ни тогда, ни гораздо позже он этого не услышал. Ни единой похвалы. До сегодняшнего дня.       Конрад Кёрз, был и есть, сын, одно из самых лучших творений самого Пастыря Человечества, Анафемы, Сиятельного Императора и Основателя Империума Человечества и его Повелителя. Он, спустя столько лет, обратил на него своё внимание, пусть и через посредника. И ассасин, посланный лично Отцом лучшее тому доказательство, сын Императора закрыл глаза, не видя смысла смотреть в глаза живого оружия посланного его Отцом. Однако смерть всё не наступала. Примарх открыл свои, чёрные как небо Нострамо глаза. Тут Кёрз почувствовал знакомое возмущение варпа. В полном смысле Примарх VIII легиона не был псайкером, его Дар был генетически кастрирован и «заточен» на предвидение будущего. Глава Легионес Повелителей Ночи был бы могущественным псайкером, но весь его потенциал воплощался лишь в его легендарной скрытности, звериной интуиции, бесконечной жестокости и отсутствии милосердия, за что он и получил своё зловещее прозвище, наводящее страх на любого, кто хоть краем уха слышал леденящие душу истории о Примархе и его Легионе — Призрак Ночи.       Он был ещё даже очень жив и сверхчеловек был не один. Конрада посетил никто иной, как Император, не во плоти, но всё же, это было уже достаточно интересно, чтобы отложить собственную смерть, к которой Призрак Ностромо уже был готов. — Отец, ты всё-таки явился, — тихо произнёс Примарх, разглядывая видение Отца, склонив голову набок, полностью игнорируя лезвие убийцы у своего лица — Отец находился не во плоти, а в виде варп проекции. Значит мы наедине… Почти. — Здравствуй, Конрад, — печально произнёс Император Человечества и благодарно кивнул ассасину, тот поклонился, убрав своё смертоносное оружие и растворился в мерцании тактической маскировки. — Не такой судьбы я хотел для вас, моих сыновей, совсем не такой. — А чего ты ожидал, Отец? Мы — твои копии, ошибки совершать это у нас от тебя, правда воспитание хромает на обе ноги, ведь тебя не было рядом… — Я не мог… — Оставь свои сказки для Жиллимана и ему подобных верных папенькиных сынков, — зло сказал-прорычал Кёрз, выплёскивая свою давно копившуюся обиду. — Это твой социальный эксперимент. Твой. И только твой. От начала и до самого его конца. Ты! Выбросил нас в «плаванье» как ненужных щенков и наблюдал, как мы барахтаемся! А выплывем или нет? Сколько на самом деле нас было, а?! Уж точно не двадцать. Я в этом уверен! Сколько было тех, кому не повезло пройти отбор? Сколько теперь из нас мертво, а сколько живых завидуют свободным от тебя мертвецам?! Хотя я не удивлюсь, если и после смерти нам не будет покоя… — И всё же, — спокойно, глядя Кёрзу прямо в полыхающие от гнева глаза, произнёс Анафема. — Я хочу сделать тебе подарок, подарок который я не сделал ни одному из твоих братьев… дать тебе жизнь, жизнь вдали от всего этого, — вдохновенно произнёс Император, обводя дворец из ещё живых тел. — Жизнь без войны, свободную жизнь и в относительном мире.  Хочешь ли ты этого? — Зачем тебе это понадобилось? Неужели ты еще не наигрался во всемогущего Бога? Или просто решил убрать меня с пути? — недоверчиво произнёс Кёрз, он боялся признаться самому себе, но он этого хотел — бросить всё и просто жить. Он смертельно устал и потерял цель. Начать с чистого листа, там где нет интриг Отца, где он сможет выбрать себе занятие по душе… впрочем он уверен, что своим привычкам не изменит, но Конрад отчаянно хотел жить. Кодекс. Его собственный кодекс — вот, что его держало, или точнее то, что от него осталось. Гордость, уйти на своих условиях. Но как заманчиво… Жить для себя и только так. В мире, где нет Отца, братьев, без ужасных видений войны, боли от предательства и бесконечных смертей. — Ты сможешь совершить то, что ты сам захочешь, — молвил, после некоторой паузы Император. — Станешь тем, кем захочешь… сын мой, — продолжал Император и подошёл к Конраду, чтобы положить свою нематериальную руку на лоб Примарха. — Я… позабочусь о твоих сыновьях, обещаю тебе, а теперь иди сынок и просто будь счастлив… Найди свой путь…       В следующее мгновение, Призрак Ночи почувствовал, что он словно быстро летит куда-то. Тело осталось на месте, но душа отправилась в Имматериум. Это казалось было невозможным, но всё же это происходило взаправду. Варп вокруг бурлил и гневался, пытаясь добраться до души мятежного Примарха, но сила его Отца, золотистой плёнкой укрывала его от пагубного влияния, защищала его, унося Гибель Ностромо всё дальше и быстрее, сквозь время, расстояние и даже целые миры. И с каждым мгновением Кёрз, всё больше погружался в глубокий и спокойный сон. Сон без сновидений. Сон без кошмаров. В первый раз за всю свою жизнь мальчик улыбался во сне. Он был свободен. Он ушел. В сон на столь долгие пятнадцать лет. Пятнадцать лет которые изменят всю его дальнейшую жизнь. И когда он вновь проснётся, он «вспомнит» о прожитых годах, вспомнит о том, что это он и есть. Теперь его зовут Кларк Джонатан Кент. Криптонец, выросший на Земле. Но до этого ещё долгих пятнадцать лет. С момента метеоритного дождя в Смолвиле и заканчивая спасением Александра Лютора. Кларк Кент. Пять лет. Четыре года после метеоритного дождя.       Маленький Кларк видит странные сны. Тьма подворотен скрывает его могучее тело. Он Тень. Он сама Ночь. Тьма скрывает многое. Сегодня их настигнет Кара. Когти-пальцы терзают преступников. Эти отбросы нарушили Закон. Закон, который они сами же и приняли. И сегодня он заберёт их жизни. Они много убивали, крали, насиловали. Он знает. Равновесие. Жизнь за Жизнь. Разум Кларка смотрит беспристрастно на всё творимое, но почему-то слёзы текут по щекам, но маленький Кларк не издаёт ни всхлипа. Он видит во сне ужасные вещи и самое страшное, он творит эти вещи сам, лично, но тогда почему он не боится и при этом всё же плачет? Или всё-таки боится и плачет? Ведь слёзы текут. Всё же он звал каждый раз маму, но только в три и в четыре года. Теперь он видит в творимом самосуде лишь Истинную Справедливость. Ту… что так долго искал. Кларк Кент. Семь лет. День рожденья.       Сегодня мама испекла мне торт. Все мои друзья будут на моём празднике. Я счастлив. Папа приготовил мне подарок и я пообещал не искать его. Честно, честно! И я даже пригласил эту задаваку Лэнг! Кроме Хлои, будет только она из девчонок. Все остальные девочки странные и противные, а с ней хотя бы весело! Сегодня был выходной, поэтому вчера я тайком всю ночь читал комикс Ангела Воителя! Он крутой! Но глупый. Оставляет врагов живыми. Но всё равно крутой! Я стану таким, но преступники не будут возвращаться в уютные камеры — они будут покоиться в земле. Ведь они снова и снова позже сбегают и творят бесчинства, прямо как в комиксах! Нужно предать их Справедливости, дело с концом. На мгновение глаза мальчика наливаются злобой, тьмой и болью, но потом взгляд снова становится взглядом испуганного ребёнка и Кларк плачет.       Марта Кент всегда знала, как успокоить своего сына — тем более он всегда так мало и редко плакал. Кларк был особенным. Иногда он мог рассуждать жёстко и даже жестоко — как взрослый, но в следующую минуту улыбнуться своей по-детски обаятельной улыбкой и рассмеявшись, обнять родителей. Кенты очень любили своего мальчика, но они очень боялись за него. Однако у Кларка пусть и немного, но были друзья — такие как Питер Росс и Хлоя Салливан. Позже в их маленькую группу Хлоя привела Лану Лэнг и девочка влилась в группу детей. Больше никого в свою маленькую группу не допускали уже сами дети.       Чего только не сделали они, куда не лазили… однако Кенты очень тревожились, ведь Кларк, их приёмный, но такой родной сын был… необычным мальчиком. И пусть для каждых родитетей их дети самые, самые необычные — Кларк был совершенно иным случаем. Он был пришельцем. Кенты даже запретили приближаться к единственной оставшейся родне — якобы Джонатан не желал мириться с дедом Кларка, отцом Марты, семья Кентов порвала с ним все контакты. Ради своего сына. Кларк Кент. Десять лет. — Вулкан! Помоги мне, брат!       Дети играли в Примархов. Кенты не могли нарадоваться на успехи Кларка. Он отлично учился и рос очень умным, но в то же время закрытым мальчиком. И много дрался. Даже слишком много. Был в каждой стычке и всегда влезал в чужие драки. Пока особых последствий не было, но Джонатан и Марта всё равно очень боялись, однако даже наказания не помогали и Кларк продолжал бормотать что-то про нарушение правил и Справедливость. Но были и другие странности — одна из них это опасения — слишком продуманна и подробна вселенная игры придуманная их маленьким сыном. И даже уже мисс Росс, мать Пита начала спрашивать где мальчик мог прочитать такую странную книжку. Пока родители Кларка отговаривались, что у мальчика живое воображение и фантазия.       Девочки теперь редко играли с мальчишками и хоть Питер иногда хотел пригласить играть других мальчишек, но Кларк практически всегда его отговаривал, находя не по годам зрелые аргументы, чтобы убедить своего единственного друга в своей правоте. Но иногда другие мальчишки всё-таки присоединялись к играм. Чаще всего в прятки. Но никто и никогда не мог найти Кента-младшего. Он был неуловим, словно… Призрак.