Ева

Юри Кацуки умер. Умер давно, тихо, незаметно. Ни тела, ни улик не нашли — да и зачем, если вот он, полноватый улыбчивый мальчик, а затем и стройный юноша — здесь, рядом? Ходит, дышит, живёт, с каждым днём катается по льду всё увереннее. И этого человека зовут Юри. Но настоящий Юри умер — словно растворился. Его больше не существует. Не знает ни его мама, улыбающаяся, глядя на маленького сына, зачарованно смотрящего фигурное катание по телевизору, ни папа, ни друзья. Не подозревают, что их сына больше нет ни в каком из миров, ни в зеркале, куда он смотрится, расчесывая отросшие волосы и отказываясь идти в парикмахерскую, ни под огромным количеством распечатанных на струйном принтере фотографий, которыми малыш заклеил стены своей комнаты. Фотографий одного человека: Виктора Никифорова. Виктор — юный, лет пятнадцать ему, только-только вышел во взрослую категорию. Волосы длиннющие, почему-то седые до белизны в таком юном возрасте, глаза живые и яркие, фигура почти девчоночья. Говорит по телевизору быстро, пылко, а сквозь перевод на японский сквозит его совсем детский голос с жутким русским акцентом. И Юри смотрит на него с раскрытым ртом. Юри двенадцать, Виктор берёт свою первую золотую медаль, мама стрижёт сына сама. Почти наголо, портняжьими жутко лязгающими ножницами. Юри плачет, кричит и выворачивается, а потом уходит в свою комнату. Он смотрит в зеркало, из которого на него глядит карими заплаканными глазами плохо остриженный японский мальчик, а с фотографий на него глядит прекрасный Виктор с шикарной копной седых волос. Вечер Юри проводит на катке, катаясь с Юко так отчаянно, как не катался никогда, а на следующий день покупает за огромные деньги красивый учебник русского языка. Там написано, что русское имя «Виктор» означает «победитель». Ну конечно. Юри запинается, пытаясь выговорить хоть слово, но язык ему не подчиняется. Мальчик шепчет: «Викутору, Викутору», а на глаза наворачиваются слёзы. Как он будет общаться с Виктором, если он даже имя его не может выговорить? В слезах он падает на постель под осуждающим взглядом счастливых глаз Виктора на фотографиях и желает, чтобы какой-нибудь бог превратил его в девочку. «Тогда я смогу выйти замуж за Виктора». В учебнике плывут странные буквы, Юри шепчет: «Виктору, Виктор…». Проходит неделя, Юри старательно выводит на бумажке «Я люблю Виктора» и радуется, что написано без ошибок. А волосы всегда отрастут. Так вот, Юри Кацуки умер. Глядя на себя в зеркало, восемнадцатилетний юноша изучает свои карие серьёзные глаза и думает сразу о трёх вещах: о своих ровно остриженных коротких волосах, о тройном сальхове, который у него вчера почти получился, и о своей скорой поездке в Детройт. Хасецу, такой родной и такой сонный, всегда будет его домом, но там, в Америке, он будет ближе ко всем мировым звёздам фигурного катания — и к Виктору. Может быть, они даже познакомятся. Может быть, даже будут кататься вместе. Юри улыбается и с серьёзным видом говорит:  — Здравствуйте, Виктор, меня зовут Юри Кацуки из Японии, мне осень… И прыскает. Русский даётся ему с переменным успехом, но чаще всего из-за неправильного произношения Юри несёт околесицу. Юри улыбается своему отражению ещё раз: с победоносным видом, с лёгкой насмешкой во взгляде. Именно с таким видом Виктор, за семь лет ставший ещё прекраснее и лицом, и техникой, поднимался на пьедестал и показывал многочисленным репортёрам очередную медаль. Юри не припоминает ни одного случая за последние годы, когда Виктор не входил в тройку лидеров. А последние три года он не получал ниже второго места. Юко смотрела, как Юри пытается кружиться, как Виктор, прыгать, как Виктор, и говорила, что непохоже. Но Юри старался — улыбаться, как Виктор, у него уже получалось. В комнату с довольным видом вваливается Вик-чан — очаровательный коричневый пудель, точь-в-точь, как у Виктора. Юри треплет свою главную дань любви к Виктору за ухом. Пёс скулит, опускаясь на запакованный чемодан.  — Извини, мальчик, двух прекрасных Викторов каток Гран При не выдержит. Пудель лает неодобрительно. А Юри всё равно улетает. Жаль, что один Виктор его не дождался, а второй — вчистую разгромил в финале. Так у Юри разбилось сердце в первый раз. Однако он был мёртв до этого. Прекрасный юный Виктор с волосами до пояса смотрел на него с фотографий — невесомый, нереальный, волшебный, как дева Мария, а то и вовсе сама Ева. Красивый, чарующий, невинный юный Виктор, убивший Юри Кацуки. Став взрослым, он разбил ему сердце. То, что произошло спустя время, удивило бы того маленького Юри, обнимающего учебник русского и молящего Бога сделать его девочкой. Кольцо — золотое, высшей пробы, простое, но дико дорогое, надетое на безымянный палец Юри, на правой руке по русской традиции. Помолвка. Он — жених Виктора. Он, Юри Кацуки из Японии, обручён с самым знаменитым фигуристом России. Прошло больше года, а ему до сих пор не верится. Это их первое Гран При вместе как пары — они выступают друг против друга. Как тогда, много — а разве три года много? — лет назад, когда Виктор разбил Юри сердце в первый раз. И сейчас он делает это снова.  — Либо ты выигрываешь золото на этом Гран При, либо я разрываю помолвку, — говорит он поразительно сухим голосом, властно, безапелляционно, с уверенностью маньяка, режущего жертве глотку.  — А ты? — дрожащим голосом спрашивает Юри, чувствуя, как вокруг него всё плывёт.  — А я, — и тут Виктор улыбается злее самого Дьявола, — приложу все усилия, чтобы не дать тебе это сделать. Он идёт к двери, кладёт руку на ручку, Юри шепчет, стараясь сдержать слёзы, просит его остаться, но холодное «Нет» пронзает его сердце, разбивая его во второй раз. За окном падает снег, до финала Гран При меньше двух недель, Виктор ушёл, а Юри остаётся один в тёмной, пустой, холодной комнате, где всё ещё витает аромат тепла и духов Виктора, наедине с высоким зеркалом и болью, что раздирает его изнутри. Он вцепляется пальцами в рамку, трясётся от рыданий, всматривается вглубь своих карих глаз и вдруг понимает. Юри Кацуки мёртв. В своих попытках стать Виктором Никифоровым, он потерялся и сгинул. Пальцы сжимаются сильнее, вопль вырывается из губ Юри, а на смену отчаянию приходит злость. Что за дурацкие тесты? Неужели этот… самодовольный индюк считает, что без него он ни на что не способен? Чёрта с два. Юри выдыхает резко и вновь вглядывается в зеркало, впервые за долгое время рассматривая себя самого. Время перестать быть Виктором. Время быть Юри. В голове у него зреет амбициозный план. Юри не ищет Виктора и видит его впервые за эту неделю только на короткой программе финала. Довольного, как удав, предвкушающий победу, и в полном неведении, что его ждёт. Короткая программа, которую ему поставил Виктор, с которой он дошёл до финала, идёт к чёрту. Юри впервые за много лет смотрит на мир своими собственными глазами. Он их всех уничтожит. Его губы складываются в злорадную улыбку. Виктор катает безупречно — точно, артистично, предсказуемо. Прекрасен, как Ева, но никто не знает, что запретный плод уже вкушен. И как же прекрасно искажается его лицо, когда он слышит вступительные аккорды совсем не той песни, которую слышал много раз, и становится прекраснее с каждой секундой, когда Юри делает совсем другое движение, чтобы начать. Многие бы посчитали безумием идею создавать новую программу с нуля, когда до финала осталось совсем немного, да ещё и без чьей-либо помощи, но Юри был уверен в своей идее. Он уверен в себе как никогда. Из динамиков льётся прекрасная песня на русском языке — такой пошлый намёк, издёвка. Зрители рукоплещут не жалея ладоней, комментатор почти захлёбывается воздухом от восторга, судьи не отрывают взгляда, а Юри даже не катает, а танцует — так яростно, честно, искренне и пылко. Будто бы само его много лет скрываемое естество рвалось наружу прямо сейчас. Юри не верит, он знает — его выступление будет идеальным. Не безупречным даже, а идеальным — таким, о котором будут говорить весь следующий сезон. О выступлении Юри Кацуки из Японии. Юри представляет, как Виктор гладит его по руке, и выполняет идеальный «кораблик», словно уворачиваясь. Виктор в его мыслях покрывает его шею поцелуями, а Юри проводит по ней рукой, смахивая ласки. Губы Виктора ласкают губы Юри, но воображаемый поцелуй срывается и улетает в неизвестность от безупречного четвертного акселя. Виктор смотрит на него — и в мыслях, и в реальности — растерянным, испуганным взглядом, а Юри кружится, рассекая воздух, упиваясь захлестывающим чувством великолепия. Он никогда не чувствовал себя так полно, так свободно, так почти до боли реально и настолько живым. Раскинув руки в финальном движении, словно показывая миру самого себя, настоящего, Юри чувствует себя необыкновенно хорошо. Судьи выставляют высокий балл — выше, чем у Виктора, выше, чем кто-либо мог предположить. А Юри, с момента завершения танца своего я ни разу не взглянувший на Виктора, поворачивает к нему голову и торжествующе улыбается. Он его уничтожил. Уничтожил, как змей-искуситель уничтожил ту самую, прекрасную уже в самом её замысле, Еву. И падшая Ева, растерянная и сломленная, была изгнана из Рая. Тогда почему она, то есть он, так странно улыбается? Юри подходит к нему, к тому, кто должен быть побеждённым, чтобы узнать причину этой загадочной улыбки, а Виктор говорит ему самую честную и искреннюю вещь, на которую способен:  — Молодец. Вот так, Юри — молодец. После учебника русского, после слёз, побед и поражений, помолвки и изгнания Евы из Рая, он — молодец. Юри, не Виктор. Ни капли Виктора не осталось. Он не сопротивляется, когда чувствует руки Виктора на своей талии, его почти торжествующий, полный гордости поцелуй на своих губах, его горячее дыхание у своего уха.  — Ты прекрасен, — говорит он. — От начала до конца. Юри закрывает глаза и обнимает Виктора — наконец-то не прижимается к нему, ища спасения, а крепко и ласково притягивает к себе, чтобы сказать ему по-русски отточенным за годы произношением:  — Ты урод, Виктор Никифоров.  — Распоследний, — соглашается он.  — Я люблю тебя, — продолжает Юри так же уверенно и чётко. — Я люблю тебя всем своим сердцем.  — Я тоже люблю тебя, Юри Кацуки. Виктор, урод и старый лис, честен как никогда. Юри Кацуки, настоящего Юри — он любит его совершенно взаимно. Старый Юри тоже любил Виктора Никифорова всем сердцем, но разве можно не любить самого себя? Да и к тому же, тот Юри Кацуки умер. Новая глава начинается с рождением настоящего Юри.