Среди берез и орешника

Открыв глаза, Берен потянулся, невольно поморщившись. Кости болели и ныли, правую ладонь дергало. Вот уж напасть! Давно уже нет этой руки, а болит, будто есть… Сыро на улице, вот и болит. Осень, поздняя осень… Лутиэн рядом чуть шевельнулась, что-то пробормотала в полусне. Берен наклонился к ней, целуя в висок, и она утихла. Он получше прикрыл ее шерстяным одеялом, скрыв блеск Сильмариля, который Лутиэн не снимала и на ночь, а сам поднялся и раздул угли, подбросив два больших полена в очаг. Теперь жене будет тепло и одной. Он еще со вчерашнего вечера собрался на рыбалку, Лутиэн обещала сделать рыбный пирог. Рецепт теста был проверенный, достался Берену еще от бабки по матери. С добавкой сметаны тесто получалось особо нежным и воздушным, а в молоке у них нужды не было, в загоне стояла пара коров, которых Берен когда-то выменял у Зеленых Эльфов на два тисовых лука, вырезанных им самим. Коровы давали молоко, из которого они сбивали сметану и масло, на огороде росли овощи, на маленьком поле - пшеница, яблони, груши, сливы хорошо плодоносили, а еще Берен рыбачил. Ни на птиц, ни на зверей он не охотился уже давно, еще с тех памятных времен Дортониона… Тогда он бил только прислужников Моргота. Но здесь, на острове, никаких прихвостней Моргота никогда не водилось, ну и тем лучше. Интересно, как там у Диора в его предгорьях, хорошая рыбалка? Берен улыбнулся, вспомнив о сыне. Надо будет спросить следующий раз. Диор говорит, там, в горах, очень красиво, горы, поросшие лесом, вокруг - реки, речушки и ручьи, а еще – множество водопадов, у одного из которых, Лантир Ламмат, Диор и устроил себе жилище. Пожалуй, там должна водиться форель, как и в Дортонионе… Сын несколько раз звал их с собой, навестить его дом, но Берен и Лутиэн отказывались под разными предлогами. На самом деле, причина была одна – негоже Живым Мертвым появляться среди живых. Нет, их остров не был закрыт для гостей, порой тут появлялись Зеленые Эльфы – с товарами на обмен, с новостями, да просто навестить их, но надолго никто не оставался, кроме Диора. Даже на ночь. Вот так, да. Ох, какой там Лантир Ламмат, Диор ведь теперь в Дориате живет! Берен себя чуть по лбу не хлопнул. Да, не до рыбалки ему там теперь, на царстве. Еще и восстанавливать Дориат надо, сильно ему гномы повредили. Ладно, что-то он тут расселся на кровати, а рыба сама не наловится. Берен захватил две удочки, стоявшие в углу, сунул за пояс кинжал – скорее, по давней привычке, чем для какой-то надобности, взял берестяное ведерко для рыбы и вышел на улицу. Ломота в костях отпустила, теперь он чувствовал себя неплохо, по крайней мере, неплохо для своих семидесяти. Он-то не молодеет, да и раны дают о себе знать. Много их было в Дортонионе, потом еще в проклятом сауроновом подземелье, потом – предательская стрела в грудь, а потом этот жуткий волк. Ладно, что было, то прошло. На улице было туманно, но по запаху воздуха Берен чуял, что скоро распогодится и день будет ясный, солнечный, хотя и прохладный. И то, пора уж, ведь стоял предзимник, последний осенний месяц. Но здесь, на юге, осень была куда мягче и теплее, чем на суровом севере, снег выпадал разве что к Середине Зимы, да и то часто таял. Вот и в эти солнечные дни еще цвели некоторые поздние цветы, и запоздалые пчелы кружили над ними, собирая последнюю медовую взятку. Но утром, в тумане, ни одного насекомого не летало, слишком сырым еще был воздух. Птиц тоже не было слышно, хотя здесь многие и зимовали, не улетая на юг. Но звери не сидели по норам, вот и когда Берен ступил на крыльцо, он увидел серовато-бурого зайца, сидевшего прямо на краю морковной грядки. Берен посмотрел на косого сурово, хотя и прятал в бороде улыбку, потом строго погрозил пальцем. - Пару морковок погрызи, но не больше! – сказал он. – Да братцев всех своих не приводи сюда, а то зимой нечего есть будет! Вам, кстати, тоже. А то ведь прибежите, как снег падет, знаю я вас… Зайчишка переступил лапками, опустил голову, будто поклонился, потом стал грызть сладкий корень. Берен перестал смотреть на него, он знал, что заяц выполнит уговор, а когда покроет землю снег, придет за обещанным. Берен вышел за пределы поляны, посреди которой стоял их деревянный дом, шагнул под сень белых берез, еще не до конца растерявших свою золотую листву, похожую на гномьи монеты. Ему нравились эти деревья, здесь, на юге, они были выше и пышнее, чем на суровом Севере его родины, но все равно они были так похожи! Иногда, на несколько мгновений, он забывался и представлял себе, что идет по лесу недалеко от родного дома, вот сейчас он услышит оклик отца, с которым вышел на охоту и теперь возвращается, смех младшей сестренки, что выбежала встречать их из дома, а в проеме двери, уже видном меж белых стволов, покажется мать… Но воспоминания быстро уходили, когда глаз натыкался на деревья и травы, которые никогда на севере на росли, и Берен вздыхал. Уже давно отпустили его горе и отчаяние, осталась лишь светлая грусть, но как же жаль, что отец и мать не увидели его жену, не подержали на руках внука. Никогда, о, никогда! От грустной думы его отвлекло верещание сойки, что сидела на дереве над густым орешником. Она вдруг слетела на одну ветку ниже, кося на человека черным глазом, и вновь заверещала, нырнув головой в еще зеленые листья орехового куста. Берен вгляделся. - Спасибо! – он сорвал горсть спелых орехов и сунул их в поясную сумку, оставив половину на ветке для жителей леса. – Прилетай зимой к кормушке! Сойка взлетела, вновь застрекотав, и Берен, улыбаясь, проводил ее взглядом. Когда-то маленький Диор спросил его, как он жил совсем один четыре года, если ему не с кем было даже поговорить? Берен тогда рассмеялся. Да уж, не самая большая проблема в те времена! Но и не самая малая. А выручили его разговоры со зверями и птицами, он их и до того неплохо понимал, а в одиночестве и вовсе навострился. И много раз они ему помогали, много раз спасали от смерти. Да и он всегда вытаскивал их из орочьих ловушек и лечил раненых. Березовая роща поредела и послышался плеск реки, могучего Адуранта, посреди которого стоял их Зеленый Остров. Берен по песку подошел к самому берегу. Из-за тумана противоположный берег не было видно, да и вообще, все на расстоянии десяти шагов терялось в белом мареве. Ну, что ж! Для рыбалки далеко видеть не надо, поплавок видно – и ладно. Берен прошел еще немного вдоль берега, туда, где вода немного врезалась в берег, образуя небольшой затон. Здесь на дне росли всякие водяные растения, и рыба часто заходила покормиться и спокойно поспать. Иногда он сыпал сюда крошки хлеба, прикармливая рыбу. Берен устроился на сухом бревне, которое давно уже сюда приволок, и закинул удочку. Через два часа туман стал редеть, а в ведерке между пучков мокрой травы лежало уже четыре рыбины, правда, не слишком больших, но на пирог хватит, а может, даже на два. Берен невольно причмокнул, он уже проголодался, хлеб с вяленой рыбой, что он съел час назад, стал одним только воспоминанием. Пора бы уже обратно! Ну, пожалуй, еще чуть посидеть, может, пятую рыбу выловить, а там уже и назад. Берен поднял глаза на реку и вдруг, среди поредевших клочьев тумана, увидел небольшую лодку с одним эльфом внутри. Эге, гость! Тут надо бы еще одну рыбу точно, а то и две. Два пирога выйдет, как раз на обед для троих и еще на завтра останется. Лодка приближалась, и Берен сощурился, никак не узнавая плывущего в ней. Всех эльфов прибрежного селения он знал наперечет, но этот точно был ему незнаком, хотя лодка была точно из селения нандор. Что-то этот эльф слишком широк в плечах для нандо, и из-под плаща поблескивает кольчуга, а нандор металлических доспехов сроду не носили… Однако! Похоже, гость из далеких краев. Лодочка тем временем пристала к берегу, и эльф, бросив весло на дно, выпрыгнул из лодки сам, потом огляделся и, заметив Берена, зашагал к нему. Берен встал, рассматривая незнакомца… хотя незнакомца ли? Вроде бы всплывало в памяти это лицо, только давно он его видел и в совсем другом месте, по крайней мере, точно не в лесу. - Лодку-то на берег вытащи! – закричал гостю Берен, увидев, что брошенную лодку относит течением. – Как возвращаться будешь? Эльф оглянулся и, чуть поколебавшись, быстро пошел обратно, вытащил легкую лодку на берег и вновь направился к Берену. Тот, слегка хмурясь, все гадал, где он видел это лицо. Не в Дориате ли, среди воинов Тингола? Может, это посланец Диора? Наконец, эльф подошел совсем близко и остановился, рассматривая хозяина Дор Фирн-и-Гуинар. Берен встал, расправил широкие плечи, огладил левой рукой усы, пристально разглядывая гостя. Нет, он точно его где-то видел! И непохоже, что это синда, слишком высок, хотя волосы темные, как и у большинства эльфов Тингола. Эльф был одет в темно-серый плащ, из-под которого виднелась тусклая кольчуга, на боку у него висел длинный меч, а на плече – натянутый лук. Взгляд эльфа метнулся к его пустому правому рукаву и тут эльф, наконец, заговорил. - Давно не виделись, Берен Барахирион. - И тебе здравствовать, - сказал Берен, слегка наклонив голову, настороженно. Ох, этот-то эльф его помнит, значит, виделись. И не с приветствия начал. Странно все это. Левая рука Берена будто сама собой двинулась к рукояти кинжала, но Берен тут же устыдился и просто упер руку в бок, взявшись за пояс. Да, старые привычки одинокого охотника на орков не враз вытравишь, но ведь перед ним не орк! Эльф тем временем продолжал: - Сам отдашь краденое или как? - Что? – удивленно спросил Берен и тут же помрачнел, вспомнив. Ну да, конечно! Видел он этого эльфа, как не видеть! Неподалеку от Куруфина стоял он, в тот самый памятный день в Нарготронде, и громко кричал, что Финрод – не король отныне. Как-то звали там его… а, Арандур! - Ах, вон оно как… - протянул Берен. – Нет, я, конечно, не такой уж красавец, но никогда не думал, что похож на Моргота! - Что? – удивился Арандур. – Почему… на Моргота? - Да потому что это у Моргота – краденое, а не у меня, - разъяснил Берен. Арандур зло усмехнулся. - И до Моргота очередь дойдет, а пока отдавай-ка ты краденое, - сказал он, холодно глядя на Берена. Тот в свою очередь тоже улыбнулся. - А что же это твои господа сами не явились, а тебя прислали? Или боятся с прошлого раза? Ну да, господин-то твой, Куруфин, аж почернел весь тогда. Недодушил я его, иногда думаю – зря, - Берен цокнул языком. – Но кинжал отдать не могу, увы. Об морготову корону сломался. - Да при чем здесь кинжал! – воскликнул Арандур. – О кинжале речи нет, все знают… - он оборвал фразу, поняв, что Берен просто смеется, и сказал решительно: – Я пришел за Сильмарилем. - Так я опять спрашиваю, почему господа твои не пришли? Или не они Клятву давали, а? – Берен пристально посмотрел прямо в глаза эльфа и тот, не желая лгать, нехотя ответил: - Лорд Маэдрос запретил своим братьям тревожить вас здесь, и они не смеют его ослушаться. - А тебе, значит, лорд Маэдрос – не указ? – спросил Берен, потихоньку двигая руку к кинжалу. Эх, жаль, верный Дагмор пропал еще давно, в сауроновых подземельях! Но к Лутиэн он этого… гостя не пустит, пока жив. Ничего, он Ангбанд с одним кинжалом прошел, и здесь одного кинжала хватит. - Я не могу видеть, как они… мучаются, - вдруг сказал эльф, и Берен даже пожалел его на мгновение. Но только на мгновение. Ради прекращения своих мучений сыновья Феанора бестрепетно губили других и не только в прямой схватке… - Нет уж, - твердо сказал он. – Сильмариль не обжег меня, значит, я завладел им по праву. Я трижды добывал его – из короны Моргота, из брюха волка, с груди царя гномов. А теперь он, как вира, принадлежит моей жене за кровь ее отца. - Из-за тебя, - сказал Арандур, и голос его сдавило от ненависти: - из-за тебя, Последыш, погиб король Финрод Фелагунд… - Не пачкай имени государя своим змеиным языком, предатель! – воскликнул Берен, на несколько мгновений утеряв спокойствие. – Это вы его предали, твои господа хотели завладеть его троном, вы сделали так, что он ушел только с десятью верными! - Он ушел из-за твоей клятвы! – вскричал эльф. - А погиб – из-за вашей, - холодно сказал Берен, вернув себе спокойствие и, наконец, положив руку на рукоять кинжала. - Из-за тебя, Берен Барахирион, Нарготронд и Дориат не вышли на битву, из-за тебя мы получили меньше помощи от людей, чем рассчитывали! – лицо Арандура исказилось от ненависти. – Ты должен был слышать о битве Бессчетных Слез! - Ну да, - усмехнулся Берен, - из-за меня ваши союзники узнали, что вам нельзя доверять, что вы захватываете власть, крадете женщин и стреляете в спину. Хуже, если бы это открылось во время битвы. - Ах ты… - зарычал эльф и шагнул к Берену, наполовину вытащив свой меч из ножен, но вдруг остановился. Туман разошелся, за спиной Берена поднималось солнце, и Арандуру вдруг показалось, что Берен вырос, что теперь он ростом не менее десяти футов, что на нем не поношенная одежда рыбака, а сверкающая кольчуга, и что вокруг него сияет Белое Пламя. Однорукий… с Белым Пламенем… таким был лорд Маэдрос во время Битвы, но он вернулся живым, а этот… этот… Он застыл, нервно сглатывая, а когда Берен шагнул к нему, повернулся, чтобы бежать, как бежал во время Великой Битвы, спасая свою жизнь. Берен хотел просто крикнуть что-нибудь вслед этому герою, но не выдержал и пнул эльфа в пятую точку. Тот свалился прямо в холодную воду. На миг Берен испугался, что кольчуга утянет его на дно, и уже намеревался спасать незадачливого добытчика Сильмариля, но тут Арандур всплыл, отфыркиваясь, выбрался на берег и, не глядя на Берена, побрел к своей лодочке. Берен смотрел на него, не желая уходить, пока эльф не сядет в лодку, а когда тот взобрался на борт, прокричал вслед: - Эй, лодку-то не забудь нандор вернуть! А то вы, я слышал, не всегда их возвращаете! Эльф только втянул голову в плечи и погреб к противоположному берегу. Берен проводил его взглядом до середины реки, а потом обернулся к своим вещам, оставленным на берегу, и только горестно ахнул. Ведерко он задел ногой при шаге, три рыбины вывалились в воду и уже уплыли, одна из удочек тоже уплыла, да и рыбачить было уже поздно. Когда он вернулся к Лутиэн, та уже хлопотала по хозяйству, готовя тесто для обещанного пирога, но только укоризненно покачала головой, когда Берен протянул ей единственную рыбину. Мало. Берен и сам это знал и покаянно вздохнул, но вдруг просветлел лицом и полез в поясную сумку за орехами. Пироги с орехами у Лутиэн тоже выходили на славу.