Раз три бога вечерком Колдовали под дубом. «Кабы я верховным был, — Говорит средь них один, — То на все Девять Миров Наломал бы много дров…» —«Кабы я верховным был, — Тут же перебил один, — То на всех богов сполна Наварил бы пива я». —«Кабы я верховным был, — Возмутились рядом с ним, Я бы отдал глаз и силу, Чтоб не рухнул Иггдрассиль бы». Только он проговорил, Закачался Иггдрассиль, Подошла к богам девица, Высока и круглолица. Вёльва то была, без спору, Слушала весь разговор тот. И приятно было ей Слушать тех, кто всех древней. Говорит она седому, Мудрому и волевому: «Будешь ты отныне править, И тебя все будут славить, Всеотцом вовеки звать, Чествовать и уважать. Ну, а вы, другие двое, Будете жить на просторе Под началом Всеотца До победного конца». Напророчила девица, Повытягивались лица У богов, что были там: Верить ли своим ушам? Возмутился было Рыжий: «Что за ересь я тут слышу?! Не согласен левым быть, Равного боготворить. Кровь мешал я с одноглазым, Побратимом его назван. Как он может выше быть? Тут уж нечего судить!» Обуян был гневом Лодур, В мыслях мрачный черный омут. Про все это на зарнице Пряли судьбы три сестрицы. Говорили о былом, О насущном и о том, Чему суждено случиться, Кому жить, кому родиться, Кому в битве гордо пасть, Кому в Нижний мир попасть. Они думали-гадали, Всю жизнь Одина сопряли. Ужаснулися, узнав, Как опасен его брат. В те поры война была, Турсов с асами свела. Потому-то в свой чертог Созвал Один всех богов. Решено было Вальхаллу Всесторонне окружить, Чтобы ётуны и звери Не смогли напасть на них. Между тем бог Тор далеко Бился долго и жестоко. Локи вдруг шепнул тихонько: «Знаю ётуна, что только Попроси — все может сделать, Не придется дважды мерить, Исправлять. Что, Один, скажешь? Я пойму, коль вдруг откажешь…» —«А расплата какова?» —«Фрейя, Солнце и Луна». Рассердилась тут же Фрейя: «Ни за что я не поверю, Что меня ты обменяешь, Рыжей морде той поддакнешь! Мудрый Один, ты решаешь, Но меня еще не знаешь! Абсолютно всю красу Юных дев я заберу. Пожалеешь, что отдали Ётуну на поруганье… Пусть горит огнем Вальхалла!» —«Тише, Фрейя, свет мой ясный, Не дослушала напрасно То, что я сказать хотел», — Локи ближе к ней подсел. «Знаю я одно решенье По случайному стеченью Как нам дело провести, Великана обвести Вокруг пальца. Я же хитрый, Я придумал, как нам быть-то. Ётун тот недальновидный, Это конь его всесильный: На себе он бревна носит И обломки скал подвозит, Были б руки — был бы воин…» Как услышал это Один, В гневе начал он чудесить, Всех на Ясене повесить. Но смягчился на сей раз (колдовством зеленых глаз). «Не успеет ётун в срок — И привет-прощай зарок. Раз ты это все сказал, Разбираться будешь сам». —«Я не думал вас надуть! Как мне дело провернуть Я решу спокойно сам. Верьте же моим речам!» Срок идет, конь бревна возит, На спине своей вывозит. Великан их в землю правит, Стену вкруг Асгарда ставит. Время скоренько течет, Злится Одинов народ. Как им быть?! Ведь клятву дали! Фрейю с Солнцем обещали Ётуну с конем в подмоге… Это все проделки Локи! Хитрый, наглый, лицемерный, И характер подлый, скверный. Где же наш защитник Тор, Бог с могучим Молотом? Опечалилась Сигюн, Слыша сей недобрый шум. Ведь он муж ей — солнца свет! Хоть и хитрый, спору нет. «Что ж ты в нем тогда нашла? Разве что красив чутка…» — Отвела Сигюн глаза: «Только он моя судьба». А стена почти готова, Срок подходит сдержать слово. Как однажды на зарнице Выбегает кобылица. Молодая, озорная, Да красивая такая. Уж она по полю пляшет, Травку щиплет, гривой машет И красуется она, Приметив сильного коня. Ох, недолго конь терпел, А потом сорвался с дел. Как его хозяин звал, Умолял и угрожал, Всё без толку, тот удрал, За кобылой убежал. Уж как мчалась кобылица — Только пыль с нее клубится. Страшно стало ей теперь — Грозный конь летел за ней. Солнце всплыло на восток, Выходил работы срок. Великан стоял один, Ведь работать нет уж сил. И догнал конь кобылицу. Солнце — неба колесница, — Уж клонилося ко сну, День у ночи был в плену. Асы громко ликовали, Фрейю страстно обнимали. Один лишь один молчал, Побратима все искал… Только Локи не у дел, Будто сгинул, прохиндей. Кто бы знал, что Локи наш Под конем был целый час! Асов он спасал! Герой Потерял души покой… Время все бежит-бежит, Локи поле сторожит, Стоя спит и стоя ест, Грива словно у невест, А копыта без подков, Бела шкурка как покров. —Что случилось, рыжий ас? — Ржаньем был ответ для нас. —Что стряслась здесь за беда? — Конь его покрыл тогда… Пролетели месяца, И кобыла родила. Родила кобыла в ночь Не то сына, не то дочь: Не мышонка, не лягушку, А неведому зверюшку… Вроде был то жеребенок, Куцехвост и в шее тонок, Восемь ног, глаза горят, Бог ему родная мать. Локи сам собою стал, Слейпниром конька назвал. И повел его с собой, Гордо, чинно, как герой. Жеребенок за ним скачет, Мордой тычет. Локи мрачен, Хочет он мужчиной быть, Только… как тут ни любить, Ни ласкать, ни привечать Сына? Ведь родная мать… Асы шумно пировали В пышной праздничной Вальгалле. Вдруг раскрылись ворота — Явилась рыжа голова. Хитро зал он оглядел, Почти ласково запел: «Асы, ваны, мы друзья, Только дальше так нельзя. Не принес на Пир богов Я привычных всем даров…» —«Рыжий! Где ты пропадал? — Средь всех кто-то закричал, — А Сигюн твоя страдает, Дома все сидит, рыдает! Как же бросил ты ее?» —«Помолчи-ка, воронье! — Локи явно был не рад, — Здравствуй, Один, старый брат. Долго ль ты меня искал? Долго ль думал и гадал, Где меня по свету носит?» — Изогнул он бровь в вопросе. Вдруг он резко замолчал, Так как Слейпнир прибежал. «Что за сказочный конек?» — «Мой родименький сынок!» — Локи Одину сказал, Но что было — умолчал. Кто бы не спросил его, Тайна это все равно. И с тех пор Слейпнир в Вальгалле Проживает по сей срок. Все как будто и забыли, Что он Локинский сынок. Конь летит, несется, мчится — Скорость больше, чем у птицы, Как у ветра или света — Не угонишься за ним ты. И бежит по свету он, Словно бурей окрылен, Через море-окияны В царство древнее Вальгаллу. Там всегда горою пир, Мед рекой течет. Фенрир В заточеньи обитает, Гарм пока молчит, не лает. Скоро Сумерки богов, Но пока и Бальдр здоров. Что ж, пора окончить сказ, Что поведал рыжий ас. Летописец услыхал — Летописец записал. И теперь на суд ваш строгий Отдает (простите, боги!). Долго мучился создатель (Пушкинист и подражатель), Как беременный ходил, Пока это выносил. И, счастливый в безвременье, Локи дал мне вдохновенье. Я хвалу ему пою, Хоть и капельку стебу. Спасибо всем, что прочитали, Увидимся на Нагльфаре.
Часть 1
21 января 2017 г. в 05:57