Соврати меня

      – Перси, ты все-таки такой мудила... Такое про меня сказать. Не ожидал от тебя, – Геллерт задумчиво откинулся на высокую спинку дорогого кожаного кресла и нагло закинул ноги на длинный стол, покрытый лаком, наблюдая за боссом из-под прикрытых век.       Грейвс стоял возле окна своего просторного офиса, в одной руке держа очки без оправы, а другой потирая переносицу, и старался при этом совладать с яростью, что, впрочем, получалось у него плохо.       – Ты не ожидал от меня? Это я не ожидал, что ты сорвешь эту сделку. А ну, пошел вон с президентского кресла!       Гриндевальд даже не пошевелился:       – И что, мистер президент? Не забывай, что я не просто твоя правая рука, а еще и владелец половины акций компании, поэтому имею право решать, какие сделки заключать, а какие – нет, так же, как и ты. Президент! Да тебя президентом назначали только потому, что ты истеричка. Лишь бы отстал от всех.       Персиваль развернулся на каблуках, положил очки на стол и схватился за спинку кресла, наклонив его вперед, из-за чего Геллерт вынужден был вскочить. Поправив блондинистую шевелюру, Гриндевальд спокойно пожал плечами и пересел в другое кресло, не президентское.       – Ты можешь понять своими скудными мозгами, что нам нужны были эти люди? – Грейвс со стуком вернул кресло в прежнее положение, и оно осталось пустовать.       – А ты можешь понять своей тупой башкой, что финансово мы в заднице и не можем потянуть такую крупную сделку?       – Блять, это было мое решение, – Персиваль продолжал играть в крутого начальника. – Голдштейн! – взревел он.       Осознав, что кричит в пустоту, мужчина быстро нажал на кнопку, рявкнув уже в аппарат:       – Голдштейн!       Через пару секунд на пороге появилась перепуганная молодая секретарша с ровным каре, одетая в брючный костюм.       – Да, мистер Грейвс?       – Где мой кофе? Почему я должен так долго ждать? Ты хоть на что-нибудь способна?       – Но вы не просили его, мистер Грейвс, – Тина чуть не заплакала. Чтобы сдержать себя, девушка принялась нервно перебирать в пальцах ножик, которым только что резала яблоко и которым теперь тайно хотела запустить в своего босса.       – Исчезни, – Грейвс сурово сдвинул брови, и девушку будто ветром сдуло. – В этом дурдоме хоть кто-нибудь слушается свое начальство?       Гриндевальд расхохотался:       – Чего ты докопался до бедняжки? Я уверен, она тебе скоро мышьяк в кофе подсыпет. И знаешь, ее любой суд оправдает, еще и спасибо скажет.       Персиваль бросил на него уничтожающий взгляд:       – Ты еще здесь?       – Тебя просто раздражает, что она секретарша, – Гриндевальд сделал акцент на слове «она». – Ты бы хотел видеть на ее месте Ньюта, да? Признайся, – он продолжал доводить начальника. – А он курьер, и вечно так далеко от тебя.       – Заткнись, гомосек несчастный.       – Почему же несчастный? Вполне себе счастливый, – Гриндевальд почти светился от удовольствия. Он обожал поддевать Персиваля на тему его «латентного гомосексуализма». Геллерту очень нравилось подкалывать натурала, который (во что Гриндевальд искренне верил) был не такой уж «натуральный». – Перси, у тебя точно кол в заднице, тебе пора расслабиться. Соответствующим образом. Ты если что обращайся, я найду, кто тебе сможет помочь, наш большой и серьезный босс.       Грейвс прикрыл ладонью лицо:       – Ты меня замучил. И вообще, хватит сидеть без дела: иди и сейчас же назначь новую встречу с теми поставщиками.       – Нет.       – Ты еще смеешь со мной спорить?! – новый эмоциональный всплеск не заставил себя долго ждать.       – Ты разоришь нашу фирму! Я сказал «нет». Иди в жопу.       – Сам иди в жопу к своему Ал… Али-Бабе, как его там.       – Его зовут Аль… да неважно. Заебал.       – Посрать. Пидоры вы все, одним словом.       – Перси, а не пойти бы тебе? – Гриндевальд вдруг резко выпрямился в кресле и нехорошо сощурился. – «Пидор» – по сто раз на дню от тебя это слышу. Кому другому давно бы в морду дал.       Персиваль только фыркнул. Геллерт поджал губы.       – Знаешь, Грейвс, как же я устал от тебя и от твоего дерьмового характера. К черту все, собираю вещи, забираю свои акции и ухожу из компании, а ты барахтайся, как хочешь, и потони к черту вместе с этим «кораблем».       Персиваль наконец плюхнулся в свое президентское кресло, поставил на лакированную поверхность стола локти и уткнулся лицом в ладони, ощущая, как краснеет. Да, что-то он действительно разошелся. Геллерт, кажется, всерьез обиделся, и Грейвс теперь чувствовал себя крайне паршиво:       – Ладно, извини.       Блондин поднялся с кресла и молча направился к двери.       – Подожди, – Грейвс оторвал руки от лица. – Прости меня. Я не подумал о том, что сказал. Извини, ладно? Я раскаиваюсь.       Геллерт замер на месте, стоя спиной к Персивалю.       – Ладно, – протянул он, – Но просто так я тебя не прощу. Ты сделаешь кое-что.       Грейвс закатил глаза. Он хорошо знал Гриндевальда и уже заранее представлял масштаб катастрофы. Но он и в самом деле чувствовал, что зря в очередной раз проехался по ориентации друга (да, в первую очередь друга, а не подчиненного). Персиваль вдруг сжал зубы и дал себе слово, что выполнит любую просьбу Геллерта, если она не будет слишком затратной финансово или опасной физически.       – Что угодно. Встать перед тобой на колени?       Гриндевальд усмехнулся и наконец-то повернулся к боссу лицом:       – Не сегодня, милый. Хотя я бы посмотрел на это. Ради меня так унизиться, ух ты! Но на самом деле я хочу другого, – Геллерт выждал театральную паузу. – Хочу, чтобы ты сегодня вечером пошел со мной в один клуб.       Грейвс откинулся на спинку кресла, запрокинув голову и закатив глаза:       – Если я правильно понял, в какой именно клуб, то нет.       – Ну, на нет и суда нет, аривидерчи, – Геллерт вновь отвернулся и дотронулся до дверной ручки, намереваясь уйти.       Чувство вины и собственное опрометчивое обещание снова дали о себе знать неприятным ощущением внутри. Да ладно, подумаешь, один вечер в пидорском клубе. Что он, не мужик, не вытерпит?       – Ладно, уговорил… Я же не обязан буду кого-нибудь там клеить?       – Конечно, не обязан, что ты, – Гриндевальд улыбнулся и подмигнул. – Это дело добровольное, все только по любви.

***

      – Хватит пялиться на бухло, лучше посмотри какая красота вокруг, – Гриндевальд уже битый час испытывал терпение Грейвса, зная, что ему за это ничего не будет. И Персиваль терпел, гипнотизируя батарею шотов на столе и понимая, что должен понести наказание за свои слова, неосторожно брошенные днем. Мужчине оставалось только периодически скрежетать зубами от злости: он все же угодил в чертов гей-клуб. Мужской гей-клуб – надеждам Грейвса поглазеть на сексуальных лесбиянок не суждено было сбыться.       Клуб был переполнен полуобнаженными блестящими от пота и глиттера мужскими телами и благоуханием, исходившим от них. Как Персиваль ни старался смотреть исключительно на стоящие перед ним стопки, он все равно не мог не замечать танцующих парней и мужчин, которые практически без перерыва целовались и лапали друг друга. Очень странно, но это зрелище вызывало странные неловкие чувства. Будто бы кружилась голова, горело лицо и почему-то хотелось залезть под стол, прихватив с собой бутылку. Да, наверное, ему стоит наконец напиться.       Пока Грейвс и Гриндевальд сидели за столиком, они все заказывали и пили, пили и снова заказывали. Персиваль старался особенно, пытаясь хоть как-то расслабиться и привыкнуть к виду голых мужчин. И вскоре старый-добрый алкоголь и вправду начал помогать. После энного количества выпитого, Грейвса вдруг перестало раздражать все, что творилось в клубе. Он даже милостиво кивнул сладко улыбающемуся мальчику-официанту, который принес им выпивку и был при этом одет в какой-то символический фартук прямо на обнаженное тело.       – Ну что, – Гриндевальд заметил, что друга повело, – на танцпол? Полапаем кого-нибудь?       – Нет, я на такое не подписывался, это не было прописано в договоре, – Грейвс попытался принять серьезный вид.       – Ты скучный, – простонал Геллерт. – Честное слово, когда мы шли сюда, я думал, что проведу время иначе. Думал, ты обаятельный, будешь привлекать хорошеньких парней. Как на тебя женщины вообще смотрят? На деньги что ли ведутся? С бабами такое может и прокатывает, но нашему брату ты бы не понравился. Ни-ко-му.       Персиваль медленно приподнял голову и бросил уже нетрезвый взгляд из-под бровей на блондина:       – Да ладно, по заднице вас хлопнешь, и вы уже готовы.       Геллерт откинулся на диван, смеясь:       – Интересного ты о «нас» мнения. Ты еще попробуй к кому-нибудь подкатить. С таким подходом даже у красавчика вроде тебя ничего не получится.       – А вот и подкачу.       – Ты сейчас серьезно? За это надо выпить! – блондин опрокинул еще один шот.       Разгоряченный и осмелевший Персиваль осмотрел ночной клуб, пытаясь через светопреставление и дымку разглядеть людей.       – Серьезно. Только дай мне самому выбрать жертву.       Гриндевальд фыркнул:       – Милый мой, жертва здесь только ты. Выбирай, я разве против?       Нахмурившись, Грейвс принялся сосредоточенно выискивать взглядом того, кто мог бы ему понравиться. Но мужчина был пьян, в клубе было темно, а одинаково извивающихся тел так много, что Персиваль не мог остановить свой выбор на ком-либо. Бессмысленные поиски начали утомлять. Персиваль хотел уже отказаться от этой безумной затеи, как вдруг заметил его.       – Вот! – Грейвс выкинул вперед руку и указал в сторону барной стойки. – Тот парень. Он на бабу смахивает и не голый.       Геллерт проследил за его рукой и увидел за стойкой красивого молодого человека с черными волосами, модно одетого и поглаживающего большие кольца на своих тонких пальцах. Он что-то оживленно обсуждал с другим парнем,       – Ты имеешь в виду… Криденс… Не-е-ет. Нет! Он тебе не по зубам.       – Чего это?       – Сынок владельца этого клуба, фифа в своих кругах. Забудь.       – Нет уж, не забуду! – Персиваль вдруг ощутил, как его разбирает азарт. Если уж уверенный в себе Геллерт так пасует перед этим смазливым сопляком, то с ним однозначно стоит познакомиться. Хотя бы для того, чтобы утереть коллеге нос. Грейвс резко поднялся на ноги, покачнулся и чуть не упал обратно, едва удержав себя в вертикальном положении. – Вот черт. Спокойно, я стою.       Гриндевальд поспешил на помощь и придержал друга рукой. Когда Грейвс уверенно пошел к бару, не особо заботясь о тех, кто попадался на его пути, и не замечая возмущенные возгласы за собой, Геллерт закрыл рукой глаза и чуть не заржал, просто представив, что будет дальше.       Матерясь, Персиваль наконец-то пробрался к барной стойке, встал возле нее, как раз за спиной Криденса, и сразу же обратился к бармену:       – Два двойных виски этим молодым людям. Вы же не против, мальчики? Потянете что-нибудь крепче пива? – добавил он, заговаривая с Криденсом и его собеседником.       Второй парень замолк на полуслове и посмотрел на Персиваля с явным интересом. Криденс же лениво развернулся к нему вполоборота и, снисходительно окинув взглядом, проговорил:       – Чего тебе, старпер?       От такого хамства Грейвс чуть не выронил из рук купюры, которыми расплачивался за выпивку:       – Следи за своим языком, малыш… То есть… Кхм, – Грейвс отдал деньги бармену и слегка потянул за ворот своей рубашки, призывая себя быть милым, – Я хотел сказать, что хочу взять номер твоего мобильного.       – Да ну? И зачем? – Криденс подпирал рукой голову, развернувшись к Грейвсу уже полностью, и демонстративно скучал.       – Бля, зачем берут номера телефонов, а? – при всем желании у Персиваля не получалось быть милым с таким наглым мальчишкой.       – Ну, посмотрим. И как тебя зовут?       – Персиваль.       – Ха-ха-ха! Персиваль? – Криденс приподнялся, звонко рассмеявшись в голос. – Ты слышал, Майкл? – он хлопнул этого Майкла по плечу, и тонкий парнишка заулыбался во все тридцать два зуба. «Гребанный подпевала», – успел подумать Грейвс. А Криденс продолжал:       – Ты из какого века, старик? Со времен короля Артура?       Персиваль импульсивно сжал кулаки и процедил сквозь зубы:       – Я сказал, следи за языком, придурок.       – Что? Что ты там бормочешь, папаша?       – Тебя надо научить манерам, сопляк, – Грейвс гневно выпрямился, запустив руки в карманы брюк. С идеальной осанкой, в меру накаченным телом под белоснежной рубашкой и сердитым видом он явно казался очень привлекательным – приятель Криденса непроизвольно сглотнул.       – М-м-м… И ты научишь? Накажешь? – Криденс решительно нарывался, в нетерпении ерзая на барном стуле и продолжая усмехаться.       – Пидоры, все вы одинаковые.       – Блять, – парень на секунду замер, а потом заржал, – А ты тут натурал что ли? Охренеть!       – Да не ори ты!       – Ты что здесь забыл? Катись отсюда колбаской.       Грейвс еле себя сдержал: у него зачесались кулаки. Но все, что он себе позволил – взглядом прожигать Криденса.       – Парень, угомонись. Я поспорил с другом, что закадрю тебя. Просто дай свой номер, и я отвалю.       – Ну, так ты закадри реально, я и дам.       Это прозвучало довольно двусмысленно, но у Грейвса не было времени поразмышлять об этом, потому что Криденс продолжил:       – Давай сначала проверим, встанет ли у тебя на нас.       Он облизнул свои слишком яркие для парня губы, на которых Персиваль уже давно невольно останавливал взгляд и, повернувшись к тому, кого называл Майклом, внезапно страстно его засосал. Майкл ответил с энтузиазмом, подавшись навстречу и принимаясь шарить руками по телу Криденса. Криденс в свою очередь схватил партнера за волосы и начал покусывать его губы.       Грейвс искренне пытался смотреть куда угодно, только не на целующихся прямо перед ним парней. Но получалось плохо.       Он вдруг понял, что не может не смотреть. А когда его слуха достигли слабые стоны, Персиваль осознал, что у него образовалась еще одна проблема, немного ниже пояса.       «Ну вот, Перси, у тебя встал на малолеток, старый ты козел. На целующихся парней-малолеток в пидорском клубе. Поздравляю».       Еще с некоторым опозданием Грейвсу в голову пришла вполне разумная мысль: а исполнилось ли Криденсу восемнадцать лет? Перепихнуться с парнем в клубе – это одно, а вот сесть потом за это…       Майкл тем временем полез Криденсу под футболку.       – Да прекратите вы, – прорычал мужчина, ощутив, что терпеть дискомфорт в брюках стало окончательно невозможно.       Криденс отпустил Майкла и первым делом бросил взгляд на брюки Грейвса, через которые очень явно очерчивался интерес мужчины к происходящему.       – Дядя, да ты возбудился, – Криденс расхохотался. – А он у тебя большой.       – Зато у тебя, видимо, маленький, – Персиваль схватил парня за грудки, резко поднял и впечатал спиной к барной стойке. – Как ты заебал. Тебя вообще не воспитывали? В детстве ремнем не драли? Очень зря.       Криденс поморщился от боли и машинально вцепился пальцами в рубашку Грейвса. Послышался звук разбивающегося стакана, упавшего на пол, и крик Майкла, который то ли испугался за друга, то ли расстроился, что его виски полетел за барную стойку.       – Отвяжись, мудак, – Криденс сбросил с себя руки Персиваля и отряхнулся, недовольно и с опаской посмотрев на мужчину. – Больной ублюдок, – тихо проговорил он, опустив взгляд в пол.       Грейвс с удовлетворением отметил про себя, что спесь с этого красавчика начала спадать.       – Вот и умница. Пускай я больной ублюдок, зато ты – мелкое хамло, которому не помешает научиться разговаривать со старшими.       Криденс не ответил. Он помедлил пару мгновений, что-то обдумывая в своей голове, затем пожал плечами, придя к какому-то умозаключению, и развернулся лицом к бару, взяв оставшийся стакан двойного виски и выпивая его залпом. Затем, совершенно неожиданно для Грейвса, парень повернулся, тяжело выдохнул, как перед прыжком, и прижался своими губами к губам Персиваля, сомкнув пальцы на его рубашке, чтобы мужчина никуда не дернулся. Но дергаться Персиваль, кажется, не собирался. Он вдруг сам грубо схватил Криденса за волосы, привлекая ближе, чтобы удобнее было исследовать языком этот соблазнительный рот. Он целовал, упиваясь мягкими губами Криденса, и тем, как строптивый парень вдруг присмирел в его руках. Криденс застонал ему в рот, и Грейвс ощутил, как с новой силой наливается и твердеет его член, прижатый к бедру парня. Криденс, видимо, и сам ощутил это, потому что вдруг застонал сильнее и потерся пахом о бедро Грейвса. В этот момент у мужчины в голове что-то щелкнуло. Персиваль вдруг понял, что уже почти протрезвел, и начал осознавать, что именно сейчас творится. Он поспешно оттолкнул от себя Криденса и в какой-то панике, совершенно не соображая, что делает, вдруг заехал тому по лицу.       Криденс с глухим стоном упал под стойку, роняя стулья. Майкл опять вскрикнул и на этот раз поспешил исчезнуть. За что или за кого он испугался теперь – никто не знал. Криденс же с трудом приподнял голову и с ужасом вытаращился на Грейвса. Из носа парня потекла струйка крови, и он, будто бы не понимая, в чем дело, начал смазывать ее пальцами. Персиваль ощутил себя невероятным кретином. Он обругал себя и присел рядом с Криденсом, желая помочь тому подняться и произнося какое-то подобие извинения.       – Давай, парень, вставай уже, хватит валяться, – примирительно проговорил мужчина, но Криденс испуганно оттолкнул, протянутую руку. Грейвс не успел как-то отреагировать на это, потому что кто-то очень сильный внезапно дернул его с пола наверх: подоспела охрана.       Его выволокли прочь из клуба, едва ли не дав пинка на прощание. Ругаясь, Персиваль поднялся с грязной земли и принялся лихорадочно шарить в карманах, испытывая страстное желание закурить. Когда, в конце концов, нашлись зажигалка и последняя сигарета, мужчина с облегчением возвел глаза к небу, благодаря бога за то, что ему есть чем приглушить разыгравшиеся нервишки.       – Ну и ночка, пиздец, – он закурил и повернулся к клубу, надеясь дождаться Геллерта. Впрочем, надежда была призрачна: вряд ли Гриндевальд покинет это веселое место, чтобы помочь другу после его фиаско.       Однако находиться в одиночестве Персивалю долго не пришлось, но дождался он отнюдь не Гриндевальда. Вместо блондина из клуба вдруг выскочил Криденс. Персиваль замер. Парень несся к нему, возбужденный, взъерошенный, прижимающий к носу пропитанный кровью платок. Он подбежал к мужчине и, не дав тому опомниться, с ноги ударил под дых. Удар оказался слабым, и Грейвс согнулся пополам скорее от неожиданности. В этой позе, нависая над землей, он с грустью наблюдал, как вылетевшая изо рта сигарета шлепнулась на землю и потухла в грязи.       – Отдаю долг, – мстительно прошипел Криденс, зачем-то на мгновение приобняв мужчину, а затем помчался обратно в клуб, опасаясь, видимо, что может снова получить по своей симпатичной морде.       – Пиздец, – Грейвс тяжело вздохнул и снова принялся шарить по карманам. Он почувствовал, что мальчишка что-то подсунул ему, и первая шальная мысль была о наркоте – чтобы подставить и упечь его в тюрьму. Но, к своему удивлению, Персиваль обнаружил в кармане пиджака вовсе не наркоту, а перепачканную кровью записку, в которой наспех, кривым почерком, был выведен номер телефона, а также подпись: «Ты мне понравился, мудак. Позвони».

***

      Утром, разбитый и страдающий от жуткого похмелья, Персиваль лежал в своей белой мягкой постели и вертел в руках записку. Он все для себя решил еще ночью, но оттягивал удовольствие, рассматривая мелкие буквы и вспоминая ночное приключение.       Наконец, Грейвс потянулся к прикроватной тумбе и взял с нее мобильный, на котором уже был десяток пропущенных звонков от Геллерта и пара восторженных, хотя и немного издевательских смс-сообщений.       Персиваль набрал номер, который уже успел выучить наизусть. Он не дышал, вслушиваясь в длинные гудки, которые почему-то заставляли его сердце глухо стучать…       – Алло, – раздался сонный, хриплый голос Криденса, – Козел, кто бы ты ни был, ты разбудил меня.       – Ага, и тебе доброе утро, поганец, – Грейвс невольно улыбнулся в трубку, услышав довольный смех на том конце.