Зной и стужа ангельского поцелуя

Стояла неестественная жара. Асфальт под колесами с литыми дисками исходил паром как опрысканная печка сауны, мешая толком видеть ленту дороги. Раритетная Импала неспешно катила все дальше на юг по длинному мосту к самой южной точке Штатов. Водитель и его пассажир могли бы уже давно быть на месте, в городке Ки-Уэст завелось что-то странное, но Дин напрочь отказался лететь самолетом и оставлять на материке свою Детку. И это еще до того, как он узнал о количестве кошек в городе. А уж когда узнал… Сэм не спорил. После Чистилища брат был нервным, дерганным, срывался почем зря на все и всех, махом слетал с катушек по любому мало-мальскому поводу. Бесился и словно не мог остановиться, будто пропал некий стопор, сдерживающий весь его негатив, накопленный со времен заварухи с Апокалипсисом. И младший подозревал, что здесь не обошлось без одного синеглазого ангела. С тех пор как эти двое встретились, старший брат стал более живым, более открытым. А уж этот их «секс глазами» – вообще за гранью реальности. Сэм первым заметил их переглядки, но не стал заострять внимания. Пока Бобби не поинтересовался, какого черта драного творится со старшим Винчестером и его ангелом, на что Сэмми осталось только молча пожать плечами. То Дин, то Кас смотрели один на другого залипая, а уж когда они встречались глазами… Следующим все понял Габриэль. Жутко разозлился. Та шутка с «вечным вторником» могла бы показаться Дину цветочками, если бы Сэм вовремя не подсказал мятежному архангелу прочитать их мысли в тот момент, когда синее бушующее море встречается с теплой ореховой зеленью. Гейб немного остыл, слегка нахмурился задумавшись, но вскоре так ярко просиял улыбкой, словно получил в подарок коробку сладостей размером со старушку-Землю. Нежно глянул на своего младшего брата, перевел чуть недовольный взгляд на старшего брата Сэма, вздохнул несколько огорченно и испарился, прошелестев невидимыми крыльями. Было даже смешно, когда однажды Кастиэль пришуршал к ним весь вишнево-красный и задыхающийся от смущения, а, взглянув на Дина, едва не задымился. Но тут явился архангел и уволок младшего крылатика незнамо куда. Как потом выяснил Сэм, Гейб активно взялся посвящать Каса во все тонкости человеческих отношений. Хотя до сих пор было непонятно, но почему-то давний идиотский поцелуй с Мэг не считался поцелуем как таковым. Габриэль вещал что-то о том, что ангел с демоном – это бред сивой кобылы, все равно что лизаться с игрушкой из секс-шопа… В чем-то Трикстер был определенно прав, в самом деле, не будешь же целоваться с резиновой Зиной. Но младший из охотников все-таки не догонял, почему. Шеви плелась в потоке других машин, будто улитка, разморенная жарой. Не спасали ни открытые окна, ни на пределе работающий кондиционер, ни легкий бриз с моря. Урчание движка, мягкое и уютное, навевало дрему. Рядом старший брат вяло чертыхался на все подряд, одновременно сосредоточенно пялясь на шоссе. Сэм было уже совсем заснул, когда услышал хрипловатый голос Дина: - Сэмми, какого черта? Что нас потащило посредь зимы в это пекло? Да еще на кошачий остров? - Ты сам хотел на охоту. Я не виноват, что другого дела не нашлось. - Это просто несправедливо! – капризно застонал Дин. – Хочу туда, где нет кошек, где все белым бело, где можно покидаться снежками и повалятся в сугробе… Договорить он не смог, так как на заднем сиденье появилась пернатая парочка: - Привет, парни! – радостно возвестил Гейб, с такой широкой лыбой, что сразу стало понятно – он что-то задумал. – Как у вас дела? Не надоели еще друг другу? А я знаю, знаю! Обмен братьями!.. С этими нелепыми словами архангел дотянулся рукой до плеча впередисидящего Сэмюэля, и они оба тут же исчезли. Оставшийся в машине крылатик лишь обреченно вздохнул, не поднимая взор на своего человека. Дин нервно сглотнул. Посмотрев на ангела в зеркало заднего вида, прокашлялся и сказал: - Если твой брат-Трикстер сделает что-то с Сэмми, я, Богом клянусь, изловлю и ощипаю как куриц вас обоих. - Сэму ничего не грозит. Габриэль любит его, – покрываясь нежным румянцем, тихо выдал Кас, смотря на свои пальцы теребящие подол бежевого плаща. – Они присмотрят друг за другом. - И чего это ему вздумалось забирать Сэма? – спросил старший Винчестер, но ответа так и не получил. Про чувства архангела он видимо не расслышал. – У нас же дело… Вернувшийся с того света в третий раз, Винчестер был просто неуправляем в плане негатива: злость, раздражение, напряжение, гнев и слепая ярость изливались из него, как из переполненного сосуда вода. Доставалось всем вокруг – знакомым и незнакомым, врагам, друзьям, соратникам. И не было рядом того, кто одним кротким синим взглядом способен был утихомирить бурю черных, темных чувств в душе охотника. Ибо, как Дин думал, он сам был во всем виноват. Его предупреждали как Бенни, так и сам Кас – ангел не пройдет во врата самостоятельно, барьер не пропустит ни одно сверхъестественное существо, какого бы оно ни было происхождения. …Винчестер тянул Кастиэля в проход, тянул что было сил, ни в коем случае не желая расставаться со своим хранителем, но… В последнее мгновение ладонь увлажнилась, и пальцы соскользнули с гладкой, мягкой кожи ладошки ангела… И пока Кас не нарисовался в его жизни снова, Дин изводил себя чувством вины и стыда. Из ночных кошмаров даже на время исчезли призраки Ада, Апокалипсиса и той мути про будущее от Захарии, смутные воспоминания эмоционального шантажа из Райского сада и серая мгла и заскорузлый ужас Чистилища. Охотнику снились только большие, глубокие как море, глаза цвета индиго, распахнутые ненормально широко, сухие, обветренные губы, приоткрытые в страхе и произносящие его имя, да вытянутая к нему рука его ангела, сломленного, испуганного, растерянного. Дин кричал во сне, просыпался с его именем на устах, весь дрожа, как мокрая мышь, и в такой панике, что в первый раз напугал брата до усрачки. Они, наконец, проехали мост, и охотник свернул за кусты, останавливая свою Детку и опуская пылающий лоб на руки, скрещенные на руле. Когда мотор перестал ворчать, Дин откинулся на спинку сиденья и измождено прикрыл глаза. После сорока лет в адском застенке такая жара и духота действовали на него угнетающе, рождая кошмары не только изредка во сне, но и глючась наяву. Заниматься этим делом не хотелось категорически. Хотелось как раз таки обратного – в почти родной, благоустроенный бункер. И почему не нашлось хоть самого завалящего призрака в северных штатах, как будто все сверхъестественное вдруг исчезло с территории Америки, или все твари взяли выходной и дружно укатили в отпуск. И только он, Дин, не в курсе такой гнусной подставы. - Кас, ты можешь перенести нас в другое место? Туда где есть снег, где минус на улице, где не плавятся мозги… Пожалуйста, – попросил Винчестер, ни на что в общем-то не надеясь. А в следующее мгновение они были уже на склоне небольшой возвышенности, покрытой глухим хвойным лесом с редкими полянами, на одной из которых сейчас и обреталась Шеви. В открытые окна проникало ледяное дыхание зимы, злой ветер зашвыривал в салон машины целые пригоршни колючих снежинок, которые тут же превращались в бриллианты-капельки. Было тихо, и как-то даже умиротворенно. Дин задраил все окна, выбрался из автомобиля и с наслаждением вдохнул студеный воздух. Кастиэль вылез следом, захлопнул дверцу и прислонился к ней спиной, подняв взор на пасмурное небо. Охотник потоптался рядом с Импалой, дошел до багажника, достал из сумки рубаху и куртку, надел. Вздохнул еще раз, прикрыв глаза. Постоял немного и рухнул в снег, раскинув конечности в стороны. Кас посмотрел на него с любопытством, не понимая почему человек так странно себя ведет, но не чувствуя опасности ни для себя, ни для подопечного. Дин поводил руками-ногами по сугробу, встал и полюбовался на свой странный шедевр. Ангел подобрался ближе, чтобы тоже посмотреть. - Что это? Зачем? – как обычно по-птичьи склонив голову на бок, заинтересованно спросил крылатик, сосредоточенно разглядывая отпечаток на снегу. - Это снежный ангел. Всегда мечтал попробовать его сделать. Таким балуются малявки, лет до тринадцати где-то. Сам понимаешь, мне этим некогда было заниматься, или негде. - Хм? - Сэмми и охота. – Коротко пояснил Винчестер на недоуменный взгляд. - А… а можно мне? - Что? - Можно я тоже попробую? – робко попросил Кас, зарумянившись. Дин бросил на него насмешливый взгляд и кивнул, широко поведя рукой, словно предлагал для этого занятия все доступное пространство. Кас тут же рухнул в сугроб и повел всеми конечностями. В отличаи от снежного ангела охотника, напоминающего силуэт человека в ночной сорочке с раскинутыми руками, у крылатика получившаяся фигура была горбатой и несуразной. Небесный воин расстроено вздохнул. - Кас, просто ложись в снег и сразу вставай, – предложил Винчестер выход. Кастиэль послушался. Вторая фигура отпечатала нечто более понятное и уже узнаваемое – человека с невероятно огромными птичьими крыльями. Ангел горящими восторгом глазами уставился на своего человека. И снова упал в снег, весело хихикая. Дин впал в шок. Это действительно был разрыв шаблона. Он еще никогда не видел своего хранителя таким радостным и счастливым, веселящимся словно ребенок. В первый раз Дин увидел улыбку на лице весселя своего ангела, когда Кас объявился в бункере, спустя пару месяцев как Винчестер нашел брата. Тихонько поздоровавшись с младшеньким, Кастиэль робко и нервно посмотрел на старшего, и, не увидев на его лице ни тени недовольства или разочарования, светло и неуверенно улыбнулся краешками губ. Дин нерешительно потоптался на месте и сграбастал пернатого в такие крепкие объятья, что и ангельская сила не помогла бы вырваться. Винчестер очень соскучился по своему хранителю, слишком измотал себя и извелся. То, что охотник не признавал за собой чувств к ангелу, еще не означало, что их у него не было. Сэм, Гейб, которого за несколько дней до Каса нашел младший Винчестер, и даже Бобби, готовы были поклясться, что чувства таки есть, причем самые трепетные, нежные и светлые. Любовь в самом ярком ее проявлении, короче. Спустя полтора часа вокруг Шеви была толпа разномастных снежных ангелов. В салоне грелся основательно замерзший и продрогший Дин, в обнимку с промокшим насквозь небесным воином. Из динамиков магнитолы тихо лился старый рок, где перебор струн был подкрашен хриплыми грубоватыми голосами солистов, звуками ударных и редкими вкраплениями других инструментов. Кас счастливо прижимался к своему человеку, жмурился, как кот, бережно перебирая в памяти мгновения радости. В машине пахло немного теплым южным морем и жарким солнцем, хвоей из леса и мускатом от автомобильного шампуня, одеколоном с древесными нотками и немного потом – от Дина, чем-то сладким и бесконечно детским – от самого Кастиэля, а еще мокрыми перьями и сырыми тканями. Крылья хоть и были невидимыми, но отпечатывались на чистом снегу, налипавшем на перья, щекоча их своими крупинками, заставляя просто неприлично хихикать. Мысли текли несколькими параллельными потоками, иногда пересекаясь и переплетаясь. Кас был неприлично и беспредельно счастлив. Точно такое же чувство эйфории и всеобъемлющего восторга он испытывал очень и очень давно, при виде Отца и звуке Его голоса, которого не дано ни узреть, ни услышать никому из людей. И теперь он мог с уверенностью сказать, что зря Люцифер поднял мятеж, всего лишь приревновав Бога к человечеству. Многого не было у людей – они были смертны, слепы и глухи; не могли ни видеть, ни слышать даже обычных ангелов, если те того не захотят, за весьма редким исключением, а не то что Творца. Ангелы же исчисляли жизнь свою тысячелетиями, беседовали с Создателем сколько и когда хотели, и могли вечность лицезреть Его истинный светлый лик. И как капризные непослушные дети, стоило Отцу отлучится по своим божественным делам, они принялись делить песочницу и между собой, и с младшими чадами божьими – человеками. В сущности бессмысленное и бесполезное занятие. Если бы ангелы в свое время отнеслись к людям так, как Дин относится к своему брату, не было бы даже намека на бунт. Отцу не пришлось бы наказывать Люцифера, запирать его в Аду и вообще создавать это место. Мало кто даже среди братьев и сестер догадывался, что под внешностью несколько тормознутого и эмоционально холодного робота скрывается самый настоящий веселый и любознательный ребенок, как и все, любящий пошалить. Пожалуй, только Габриэля не удавалось провести – мятежный архангел и сам был в душе сущим дитем. И видимо только поэтому так тянулся к младшему брату. После Чистилища, из которого и сам Кас не знал как выбрался, его сила как ангела выросла настолько, что он сравнялся в ней с Гейбом – простой в общем-то ангел с силой архангела. Вот такой странный бонус. Даже крылья отреагировали на его новую силу, изменив цвет с обычного белого перламутра на переливчато-синий с темной каймой на кончиках маховых перьев. У всех архангелов были цветные крылья: у Михаила они отливали хищной сталью и играли красными отблесками огня на клинках перьев; у Люцифера, вопреки его имени, были беспроглядно-черными, по форме больше напоминая нетопыриные; у шутника Габриэля – три пары золотисто-рыжих, солнечных крыльев, мягких и пушистых; у Рафаила – бледно-зеленые, посверкивающие серебром и словно бы кудрявые и сотканные из ваты*. К сожалению, других ангельских начальников Кастиэль не видел или не помнил что видел, а было очень интересно узнать, какого цвета у них крылья. Однажды, когда Кас только вступил в ангельскую дружину, Гейб пришел поздравить его, и они долго говорили – златокрылый архангел рассказал ему об Урииле** – архангеле с кружевными, узорными крыльями, будто бы отлитыми из голубого муранского стекла, выглядевшими столь хрупкими, что, порой казалось, могут сломаться от малейшего неосторожного дуновения, но бывшими невероятно мощными и сильными. И пока ангел столетиями ждал рождения своего подопечного, при любых невзгодах представлял себе Уриила и его прекрасные крылья. Охотник крепко прижимал к себе сына небесного, с трепетом и нервной дрожью в пальцах гладил по кончику нащупанного крыла, с неким даже благоговением дышал на постоянно холодные руки ангела, совершенно бесперспективно пытаясь их согреть, действуя чисто на подсознании. И Кастиэль не собирался его останавливать или, Боже упаси, отталкивать. Через еще сильнее укрепившуюся, после Чистилища, связь, чувствуя все тепло, нежность и любовь своего человека. Да, это удивительно, но Дин влюбился. Спустя столько лет и множество потерь, испытав так много боли и горя, пройдя сквозь адские костры и пытки, пренебрежение Небес и мерзость монструозного «того света». Человек искренне наслаждался покоем рядом с дорогим существом, пытался хранить и оберегать, пытался заботиться, пытался даже робко ухаживать. Так чтоб никто не увидел или не заподозрил, потому что считал это проявлением своей слабости, но позволяя себе немного отпустить вожжи наедине. Ну, кто бы мог подумать, что отъявленный брутал и мачо, героический охотник, рискующий дерзить даже Смерти, Дин Винчестер иногда и хоть в чем-то бывает сентиментальнее и романтичнее самой стеснительной девочки-подростка. Что обожает обниматься, что любит и ценит красоту, что умеет восхищаться не только собой и своей самоуверенностью, но и такими простыми вещами как невидимые крылья небожителя или детская игра в снежного ангела. - Кас, ты невероятный, – прошептал Винчестер, в ладошку Каса. Ангел вздрогнул от щекотки, и залился нежным румянцем смущения. - Дииин… Охотник посмотрел прямо в глаза своему хранителю, прижал его крепче к себе, поглаживая одной рукой по лопаткам, нежным перышкам и подпушку на крыльях, а пальцы другой переплетая с пальцами Кастиэля. Юркий язык человека прошелся по красивым, пухлым губам так развратно, что ангел едва не застонал, и повторил действие подопечного. - Чееееерррт! – прорычал Дин. – Пррресвятые ежики! Кас, прости, но я больше так не могу… Винчестер резко наклонился, и впился в рот Кастиэля глубоким, влажным и страстным поцелуем. В первое мгновение ангел задохнулся, опешив и немного испугавшись такого напора, а потом неуверенно и робко шевельнул губами, отвечая. Охотник отчаянно гортанно простонал в поцелуй, затаскивая Каса на колени лицом к себе, оглаживая руками его крылья, торс и бедра, стискивая в ладонях упругие ягодицы. Дин так умело распалял ангела, что вскоре тот забыл о каком-либо стеснении, смущении и робости. Пульс участился, сердце весселя пропускало удары, а у человека заходилось в сумасшедшем ритме румбы. Тонкие, мраморные, холодные пальцы вплелись в короткие волосы на голове Винчестера, массируя кожу, перебирая пряди, доставляя наслаждение. Язык слетался с языком крылатика, танцуя и заставляя танцевать партнера, ведя его за собой, напористо, сильно, развязно, заставляя кровь вскипать в жилах. Кас даже не пытался претендовать на ведущую роль, и никогда не собирался этого делать, он отвечал, зеркалил действия Дина, подстраивался и подставлялся, учился у него, чтобы точно знать, как это надо делать именно с ним, только с ним. Потому что больше никто и не был нужен. Потому что Дин – все чего хотел ангел. Кастиэль любил своего подопечного, как и завещал Отец. Даже, кажется, больше чем следовало. А человек любил ангела – трепетно, благоговейно, неистово, сгорая в пламени страсти и нежности. Губы Дина умели доставлять удовольствие, весьма грязно ругаться, выкрикивать обидные слова; губы Дина могли быть в крови, моги быть в соусе и крошках, могли улыбаться или поджиматься от недовольства; но губы Дина никогда не произносили любовных речей, никогда не прикасались таким образом к мужчине, никогда не лгали тем, кем Дин дорожил. Винчестер гладил, ласкал и целовал своего небожителя, отдавая ему все свои чувства, понимая, что такие горячечные эмоции он испытывает за них обоих. Ангел испытывал только светлые и теплые, почти детские эмоции, зачастую не понимая все остальные чувства. Охотник прижимал Каса к себе за ягодицу правой рукой, слегка массируя ее, а левой легонечко потирал основания крыльев. Бедра человека делали слабые волнообразные, плавные, текучие движения, вырывая сдавленные стоны из глотки весселя, заставляли подрагивать его тело, ластиться к широкой груди. Винчестер пил сладострастные стоны с губ своего ангела, пил и никак не мог напиться, ему всегда будет этого мало. Они соприкасались губами, грудью, пахом. Движения бедер приносили необходимое трение, но ширинки давили туда, где сосредотачивалось наслаждение, а вся прочая одежда дико мешала. Кастиэль отнял руку от головы Дина и щелкнул пальцами – в тоже мгновение они оказались раздетыми, не осталось ни клочка, ни даже нитки ткани. Распаленные, возбужденные, обнаженные, они продолжили тереться друг о друга, загнанно дыша, целуясь, ласкаясь. Пока томно, удовлетворенно не застонав, оба не сорвались в крутое, неуправляемое пике оргазма, опускаясь на самое дно сокрушительной эйфории и снова устремляясь к вершине блаженства. Влажные от пота тела блестели, контраст температуры кожи рождал просто головокружительную смесь ощущений. Горячая, как поверхность звезды кожа человека соприкасалась с космически холодной кожей ангела, заставляя их прижиматься друг к другу, отчаянно и бездумно ища большего контакта и поддержки. - Дииииин… – едва выдохнул подрагивающий крылатик. – Люблю. - Молчи, Кас. Отдыхай. Винчестер прижимал своего хранителя к себе теснее, смакуя посткоитальную негу как манну небесную. Понимая, что практически совратил воина Господня, этого пернатого чудика, эту невинную ромашку. Пока еще Дину не было стыдно и совестно, пока не было горько от осознания, и он в лучших традициях Скарлетт О’Хара решил подумать об этом всем завтра. Пальцы рук до сих пор ласково и нежно теребили и перебирали чувствительные перышки. Собираясь уже задремать и отключиться, охотник услышал мягкий шепот тихого, хрипловатого голоса: - Дииин. Скажи… - Ммм?.. – промычал он, показывая, что слушает. - А тебе понравилось? – почти неслышно спрашивает Кас, выводя енохианские символы любви, принятия и принадлежности на коже своего подопечного, защищая его и сообщая всему миру, всем кто способен хоть краем глаза увидеть – этого человека любит небожитель, этого человека защищает чистый свет благодати влюбленного ангела, этому человеку принадлежит «сердце» сына небесного. - Угум, – утвердительно кивает Винчестер, сил открыть смеженные веки не было, но он мог отвечать, хоть и коротко и односложно. – Очень. Кастиэль счастливо и умиротворенно вздохнул, обжигая знойным воздухом подбородок и скулы своего охотника, успокаивая поглаживаниями кончиков ледяных пальцев горячую кожу груди. Ангел купался в бережных объятьях сильных рук, качался на волнах единения, ощущая, как заскорузлые от соли, машинного и оружейного масел, подушечки пальцев ласково щекочут его мягкие перья. - Дииин… Хочешь покажу…? - Что покажешь? - Мои крылья. Не как в прошлый раз. По-настоящему. Охотник сел прямее и открыл глаза, но пальцы продолжали ублажать крылья. - Ты серьезно? Кас, а можно? Тебе не влетит? – вся тревога прорвалась в этих словах – человек волновался, что ангел исчезнет, что ему навредят, что просто напросто обидят и причинят, если не физическую, то душевную, боль. - Нет. Никто ведь не узнает. - Точно? – и дождавшись кивка: – Тогда хочу. Кас скрыл берлинскую лазурь за веками и пушистыми, длинными девчачьими ресницами, сосредотачиваясь. Процесс был несколько болезненным, но терпимым. Встряхнув третьей парой конечностей, Кастиэль засветил крохотную частичку благодати в крыльях, проявляя их для своего человека. Синева перьев рассыпалась по заднему сиденью, по полу и по всему салону, не находя места в машине проходя стекло, металл и обшивку насквозь, заставляя все вокруг сиять. Ничего более прекрасного Дин не видел за всю свою жизнь. Тонкие, мягонькие пластинки в форме резных перышков чистейшими сапфирами сверкали в свете благодати, переливались цветом, будто волны, согревали самим своим наличием. Крылья его ангела будто были выточены из кусочков драгоценных камней. Такая нереальная красота, но такая естественная… Винчестер осторожно и благоговейно провел пальцами по тому, что увидел, и, приподняв подбородок Кастиэля, нежнейше коснулся его губ своими, в жесте признательности, благодарности и любви. - Это самое потрясающее зрелище, это то на что можно смотреть вечно… Синие крылья моего хранителя, прекрасные как и он сам… И пусть пока они не знали, что им предстоит пройти еще много испытаний. Пусть они не ведали, что в скором времени Кас снова исчезнет на долгий срок, и вернется с крепко-накрепко заблокированной благодатью. Пусть они не догадывались, что похожие отношения связали Сэма и Гейба, и с этим придется как-то мириться каждому. Пусть они не предполагали, что однажды старый, ворчливый охотник Бобби Сингер окажется запертым в бункере, на неопределенно долгое время и по весьма странным обстоятельствам, своей невезучести и прихоти судьбы. Пусть они пока не думали о том, что каждому из них еще несколько раз придется умереть ради любимых, но все закончится очень хорошо. Что в их полной опасностей и приключений жизни будут приятные моменты, и даже несколько лет беспечного, размеренного бытия всей семьей, дарованной им Господом Богом в награду за все испытания. Что династия охотников не прервется, и в определенный срок Кастиэль и Габриэль смогут сделать так, что у братьев Винчестеров будут дети – сильные, красивые, умные. И у них будет самое лучшее детство. Все это обязательно случится. Но до этого было еще далеко… Кас был счастлив. Его мысли плавно текли по сознанию, унося печали и тревоги. Воспоминания мягко накатывали на берега его разума, воскрешая день его первого настоящего поцелуя. Все думы были только о его человеке и его любви… Дин до боли любил свою семью, из кого бы она не состояла – кровных родственников, старых друзей или сверхъестественных существ (если те доказывали ему, что его доверие не будет обмануто); любил свою, доставшуюся по наследству и хранящую воспоминания, раритетную Шеви Импалу (получившую ряд странных особенностей от знакомства с драгоценными крыльями); любил пироги и вредный фаст-фуд; любил свою работу и чувство свободы, переезжая из штата в штат; любил такой полезный и удобный бункер Просвещенных. А теперь любил и Кастиэля таким какой он есть, но уже не как родственника, а как свою половинку, и воин небесный надеялся, что когда-нибудь его человек осмелится назвать его не сокращенным аналогом имени или каким-то прозвищем, а «возлюбленным». Ибо истинно говорится «Бог есть любовь»… _______________________________ * Описание почти всех крыльев придумано автором, и отражает характер или должность архангела (как цвет, так и форма): Михаил – архистратиг, главный военачальник; Люцифер – будущий Сатана, мальчиш-плохиш; Габриэль – не мной придуманное описание, но отражающее его суть; Рафаил – целитель и врачиватель душ; Уриил – покровитель искусств и наук. ** Здесь – два ангела с похожими именами: архангел Уриил и временный напарник Каса в одной из серий – Уриэль. 07.03.2016 г. /23:41