Парафрения

Джон бежал по темной узкой улице, рассекая ногами свежие лужи. В воздухе царил запах недавнего дождя. Он и сам четко не понимал от чего или кого он убегает. Единственное, что он осознавал, так это то, что за ним нечто гонится. Он бежал, и бежал, а его грудь пронизывал невероятный страх. Сейчас-то уже можно сказать, что боялся он больше даже не того, что за ним гналось, а самой неизвестности. Он не знал, кто за ним гонится и зачем он ему. А страх неизвестности — самый сильный страх среди всех. Грудь Джона все больше сжимало, а дыхание становилось все более неровным и прерывистым. То ли страх поглощал его, то ли сказывалась длительная пробежка. Он не слышал ни шагов надвигающегося противника, ни каких-либо других признаков присутствия недоброжелателя неподалеку. Но, тем не менее, он был уверен, что он там. Или нет? Толика надежды проскочила у него в сердце: «А вдруг он отступил? Нет, это не так. Зачем гнаться за человеком, а потом просто отпустить его из-за того, что он убегает? Можно было бы изначально предположить такую реакцию у человека, которому не желаешь ничего хорошего. Но с другой стороны, я ведь не знаю его целей, да и кто он вообще. Возможно, он хотел меня ограбить, а когда я пустился наутек, он решил не заморачиваться и найти себе новую жертву», — проскользнули мысли у Джона. Но, не смотря на подобную аналитику, в глубине души он все еще не понимал, чего сорвался с места и четко не мог припомнить ту секунду, когда это произошло. Просто в какой-то момент он всем своим нутром почуял, что что-то не так и рванул. Но подобные мысли начали успокаивать его, и он немного сбавил темп. Сердце все еще неистово вырывалось из груди, но разум понемногу начал брать верх. «А куда я вообще бегу?» — внезапный вопрос промелькнул в голове Джона. Такая простая мысль для него оказалась слишком шокирующей, а когда шок немного отступил — он все больше начинал ощущать всю бессмысленность этой ситуации. Он задавал себе все больше и больше вопросов. Ему уже начинало казаться, что никто за ним не гонится, и никакого недоброжелателя не было вовсе. Но, не смотря на это, остановиться он не решался, хотя и почуял уже сильную усталость. Что-то далеко внутри сдерживало его и не позволяло остановиться. Джон решил поддаться этому чувству, хотя к этому моменту его разум уже склонялся к тому, что никакой опасности никогда и не было. Но раз уж он не мог остановиться, то решил хотя бы выбрать какую-то конкретную точку, к которой он мог бы двигаться. В подобных случаях все, в основном, бегут домой, но дом Джона был в другой части города, и он скорее бы умер, чем добежал бы туда. Джон перебирал варианты: «Метро? Нет, слишком людно для человека, который от чего-то убегает. Автобус? В это время они уже не ходят. Такси? А что, неплохая идея. Только вот нужно грамотно выбрать место, куда его заказать. Ведь я не могу остановиться, а такси нужно какое-то время, чтобы добраться до места вызова. А значит это должно быть место, к которому я смог бы добежать ровно за такое же время, как доедет такси». Выбрав примерно подходящее место, он достал телефон и, не сбавляя темпа, набрал номер такси и прерывистым голосом, стараясь его сделать как можно более тихим, но все же слышимым для собеседника, произнес нужный адрес. Некая девушка, с милым голосом, пообещала ему, что такси прибудет в течение пяти минут. Джон проверил часы, они показали 00:12. Ему пришлось немного сбавить темп, чтобы не прибежать слишком рано и не стоять, дожидаясь машины. Во время всех этих размышлений, Джон уже совсем забыл от кого он бежит и почему. Он был практически уверен, что это не больше чем просто его воображение. Но все же где-то, далеко внутри, то тревожное чувство не давало ему остановиться или хотя бы перестать бежать и идти шагом. Он пытался отогнать его, нарекая себя параноиком, но избавиться от него все равно не получалось. Джон прибежал на место. Такси не было. Он взглянул на часы — 00:17. Он пробежал еще несколько метров. Хотел было уже забыть о такси и побежать дальше, но внезапно остановился. «Да я что ребенок какой-то, чтобы бегать по всему городу? — пронеслось у него в голове. — Нет! Я взрослый мужчина. И я не сдвинусь с этого места ни на йоту, пока не приедет такси». Внезапно он задумался о том, насколько же он все-таки взрослый мужчина, и к своему же удивлению, не смог вспомнить свой возраст. Он был точно уверен, что ему больше двадцати и меньше сорока, но более точные рамки он, хоть убей, вспомнить не мог. Внезапно в траве, позади него, что-то шелохнулось. И настолько же спонтанно все эти размышления о его возрасте выветрились, сердце вновь забилось как сумасшедшее, а то внутренне чувство заорало: «БЕГИ!» Тем не менее, Джон действительно не сдвинулся с места, лишь повернулся. В голове зароилась куча мыслей, кто же это там мог быть, но он четко решил встретить его лицом к лицу. Он больше не хотел убегать, несмотря на то, что все в его теле выло о надобности сего процесса. Он ждал, слушал, пытался уловить хоть какой-то намек о присутствии здесь кого-то, но была гробовая тишина. Слишком уж неприродная, ни звука крыльев ночных мышей, ни треска фонарей, ни кузнечиков в траве, ни проезжающих мимо машин. Подобная атмосфера пугала намного больше, чем, если бы сейчас с оглушительными криками на Джона бы выбежал маньяк с бензопилой. Но этого не происходило. Он все ждал. Пытался задействовать все свои органы чувств, чтобы удостовериться, что есть хоть что-то живое рядом с ним и, возможно, жив ли он сам. Он вспомнил о такси. И его разразило глубокой злостью. Резким движением руки он достал свой телефон, будучи полным решимости позвонить в бюро вызова и высказать им все, что думает. Но его взгляд зацепился за часы в углу экрана. Они указывали 00:17. Вновь, находясь в глубоком шоке, Джон решил проверить и свои наручные часы и в этот момент они перескочили на 00:18, то же самое проделали и часы в телефоне. Джон не мог в это поверить, ему казалось, что он стоит уже целую вечность на этом месте, вслушиваясь и вглядываясь во все вокруг. В этот момент его покинули все силы, ему уже не хотелось ни бежать никуда, ни ехать, ни даже стоять, исполняя свое обещание. Хотелось лишь лечь на холодный ночной асфальт и пролежать так до конца времен. И будь с ним, что будет. Почему-то он был уверен, что он не дождется своего такси и никогда не попадет вновь домой. Его захлестнули мысли насчет этого, на первый взгляд, обыкновенного строения из кирпичей с небольшой лужайкой и вечно идеально постриженным газоном. Но, что-то отличало это место от всех остальных сооружений на Земле. Это сродно чувству личности в каждом человеке. Каждый знает, что он просто животное, которое за долгое время существования смогло немного поумнеть и в мире еще семь миллиардов таких самых животных. Но почему-то каждый ощущает себя как-то по-особенному. Возможно, это из-за того, что о жизни других людей он знает лишь из учебников по биологии, а себя он сам ощущает живым и для понимания этого никакие книги ему не нужны. От этих размышлений его отвлек внезапный гудок проезжающей машины. Это было такси. Джон взглянул на часы — 00:25. «Неужели я простоял здесь почти десять минут?» — пронеслось у него в голове. Машина подъехала к обочине и остановилась. Джон аккуратно открыл заднюю дверь и сел в машину. Несколько секунд он просто молча сидел, ожидая приветствия или каких-то вопросов водителя. Когда тишина уже начала казаться неловкой, Джон поздоровался и произнес адрес своего дома. На это тоже ответа не последовало. Вновь воцарилась тишина на несколько десятков секунд. Джон не мог с уверенностью сказать, что в это время делал водитель. Но подобное поведение его как минимум настораживало. Тем не менее, произнести что-то еще он не был способен. Спустя примерно полминуты рука водителя внезапно потянулась к бардачку. Джон вжался в кресло, в его голове начали возникать самые страшные образы касательно дальнейшего развития событий. Почему-то ему казалось, что именно этот бардачок, так или иначе, поспособствует либо его смерти, либо даже еще чему похуже. Вновь страх овладел им, но теперь бежать было некуда. Он хотел закричать, позвать на помощь, даже открыл, было, рот для сего действа, но не выдавил ни звука. Все, что ему оставалось — неподвижно сидеть и следить за волосатой рукой водителя копошащейся в бардачке. Еще пара секунд прошла со звенящими и стукающими звуками, доносившимися из этого злополучного ящичка. Наконец он нашел, что искал. Рука начала подыматься. Джон уже предварительно начал вспоминать всю свою родню. Даже тех родственников, которых видел всего раз-два за жизнь. Что же еще делать в такой момент? Тем не менее, в руке водителя оказалась всего лишь пачка сигарет. Он грубо открыл дверь, вышел из машины и закурил. Джон все еще был не в себе, страх не отпускал его, но рассудок начал возвращаться, а мозг неистово подбирать причины подобного поведения водителя. Джон все еще не был уверен, что этот, с виду, потрепанный жизнью человек не замышляет против него ничего плохого, но отчаянно хотел верить, что это не так. Водитель вернулся вновь в машину. Сел за водительское сиденье положил руки на руль и вновь не произнес ни слова. Джон подумал о том, что стоило бы нарушить тишину и попробовать вновь вызвать шофера на диалог. Но он не решался это сделать. Внезапно голова водителя повернулась, лицо его было украшено несколькими большими шрамами и выглядело явно возмущенным. Джон все же решил повторить еще раз свой адрес. Водитель повернул голову назад, переключил передачу и они, наконец, двинулись. Джон начал успокаиваться. Он себя убеждал, что это просто такой вот необщительный побитый жизнью человек, но никакой угрозы для него таксист не представляет. Он вспомнил о том, что гналось за ним. В подобной ситуации каждый бы начал связывать водителя и того второго, даже если это не мог быть один человек. В такой момент отключается рациональное мышление, и разум рисует наиболее страшные картины. Некоторое время все шло неплохо. Пусть и в полной тишине, но они продолжали двигаться. Но внезапно водитель свернул не туда, куда ему стоило бы, чтобы доехать к месту назначения. И это стало моментом, когда на Джона напала самая настоящая паника. «Куда мы едем?» — воскликнул он. Но ответа в очередной раз не последовало. Он попытался открыть дверь, но она была заблокирована. Попробовал открыть с другой стороны — безрезультатно. «Куда, черт возьми, мы едем?» — вновь срывающимся голосом закричал Джон. После этих слов было ощущение, что водитель тяжело вздохнул. Джон не мог сказать, послышалось ли ему, нарисовали ли его измученный этим вечером разум для себя же этот вздох, либо же он действительно имел место быть. В любом случае, этот вздох вселил в Джона некую надежду, что это такой же человек из плоти и крови, а не какой-то кровожадный монстр, который разрубит его на кусочки. Они продолжали ехать непонятно куда. Джон решил обдумать свои дальнейшие действия. Ним все еще руководила паника, но благодаря тому самому вздоху это уже был скорее адреналин, который позволил бы Джону наоборот действовать более эффективно. Он думал над тем, чтобы задушить или вырубить водителя. Но посмотрев за окно, он увидел, что едут они по какой-то возвышенной дороге и если ему даже удастся вырубить такого бугая, машина уйдет с дороги и они, скорее всего, оба погибнут. Он еще раз попробовал открыть двери, но и в этот раз ничего не вышло. Он подумал, что мог бы выбить стекло, но вряд ли он пролезет в окно, да и на такой скорости он все равно убьется. Выхода не было. Тем не менее, Джон еще некоторое время упорно пытался его найти. Затем пришло смирение. Он все еще не был готов к смерти, но учитывая, что более он ничего не мог сделать, ничего не оставалось кроме как смериться со своей долей и ждать того, что будет. Хоть он знал, что это нисколько не поможет, он решил поговорить с водителем: — Эй, дружище, может, остановишься и разблокируешь двери? — водитель, как всегда, ничего не ответил. — Нет? Может, тогда хотя бы второе? Я вполне способен выпрыгнуть даже на такой скорости, — ответа вновь не последовало. — Ну ладно. Честно говоря, я особо и не надеялся. Может, тогда хоть скажешь что-то? Ты хочешь меня убить? — вновь тишина. — Впрочем, не важно. Но если да, то тебе не стоило увозить меня так далеко. Мог бы сделать все сразу, при встрече. Сэкономил бы себе время, — водитель молчал. — Эх, тебе бы в партизаны, — Джон засмеялся каким-то неестественным смехом. Немного помолчав и о чем-то поразмыслив, он добавил, — звездная ночь. Давно такой не видел. Под таким небом и умереть не жалко, — и вновь засмеялся, сам не понимая того, над чем смеется. Больше Джон не проронил ни слова. Так они и сидели в тишине. Джон думал о звездах, а водитель вертел руль. Внезапно машина остановилась. Джон давно не следил за дорогой, поэтому ошарашенный этим событием резко начал осматривать местность. В темном окне виднелся его дом. Он попробовал открыть дверь, она оказалась не заперта. Водитель сидел на своем месте. Джон аккуратно открыл дверь и вышел из машины. Он заглянул в открытое окно водителя и спросил: «Сколько я вам должен?». Водитель поднял руки и показал девять пальцев. Только сейчас до Джона дошло. Водитель был немым. Почему-то данный факт его рассмешил, и он ели сдержался, чтобы не рассмеяться во весь голос. Он расплатился с водителем и с улыбкой пошел к своему дому. Машина уехала. Впервые за вечер Джон ничего и никого не боялся, чувствуя себя в полной безопасности. Было ощущение, что все страшные вещи, которые происходят в мире ежеминутно, с ним никогда не произойдут, а если и приключится что-то подобное, то явно не этой ночью. Он отыскал ключ в карманах дешевых джинсов, вставил его в проем. Повернул. Раздался характерный щелчок. Он взялся за ручку и открыл дверь. Звук выстрела. Джон не сразу понял, откуда он произошел и куда направлялся. Лишь когда оказался в горизонтальном положении, а на его руку капало что-то мокрое из области живота, он осознал что произошло. Какая-то фигура подошла к нему. Кажется, она была человеческая, хотя и в этом Джон не был уверен. Фигура что-то произнесла. Он не слышал что именно. После чего фигура исчезла из виду. В этот момент Джона не интересовало кто этот человек, от него ли он убегал, и связан ли он с водителем. Ему было все равно, почему он это сделал, и поплатиться ли за содеянное. Его даже не волновало, что он ему сказал на прощанье. Он лежал на траве, истекая кровью, и думал о том, как же несправедливо умирать в такую звездную ночь.