Знакомство с семейством

— Итак, все помнят свои роли? Кинг прохаживался перед строем гомункулов, печатая шаг. — Да помним мы, помним, прекращай нудеть, — лениво протянул Энви. Стремительно повернувшись, Кинг вперил в него горящий взгляд. — И как же ты представишься моей жене, а? — Я — Томас, твой кузен из… — Энви изобразил на лице напряженную работу мысли. — Бобдерга. — Точняк! Из Бобдерга. Только почему я должен быть родом из такой вонючей дыры? — И ты занимаешься… — с нажимом проговорил Кинг, не обращая внимания на жалобы Энви. — Сельским хозяйством, — пробурчал тот. — Фермер я. Свиней всяких развожу, куриц. — Курочки, — мечтательно протянул Глаттони и, робко подняв руку, спросил. — Можно мне съесть не три кусочка торта, а десять? — Нельзя, — отрубил Кинг. — Люди не могут съесть десять кусков торта за раз! Ласт ласково погладила поникшего Глаттони по лысой голове. — Не переживай, после операции я куплю тебе двадцать тортов. И, бросив томный взгляд на Кинга, сказала: — А меня зовут Солярис, я твоя очаровательная кузина, я модистка и… — Блин, меня все достало, — Энви скорчил кислую мину. — Почему мы должны развлекать твою жену? Эй, кто вообще назначил тебя главным? Я, между прочим, старше. — Я назначил его главным. В комнате явно похолодало, когда туда вошел Прайд. — И я имею на это право, ведь я — старший. Он обвел гомункулов насмешливым взглядом. — Постарайтесь, как следует. Если кто-то из вас обидит мою мамочку, — это слово он произнес таким тоном, что всех, даже Кинга, пробрал холодок, — ему не поздоровится. *** Еще никогда Кинг не видел свою сдержанную и спокойную жену такой нервной. Адела носилась вокруг стола, поправляя салфетки и переставляя блюда. Она даже пару раз прикрикнула на слуг, чего обычно себе не позволяла. — Дорогая, успокойся, — проговорил Кинг, кладя руку ей на плечо. Адела на мгновение коснулась его запястья. — Ох, не могу… я так волнуюсь, милый. Я ведь впервые увижу твоих родственников. Они даже на нашу свадьбу не приехали… вдруг я им не понравлюсь? — Главное, что ты нравишься мне, — последнее слово Кинг выделил особо. — Ты обязательно им понравишься, мамочка, — вторил ему Прайд. — А если ты им не понравишься, то мне они тоже не понравятся, вот так. Улыбнувшись, Адела потрепала его по голове. — Спасибо, но ты не должен настраивать себя негативно с самого начала. Даже если они нам не понравятся или мы — им, нужно постараться привыкнуть друг к другу. Они — наши родные. «Интересно, что бы она сказала, если бы узнала, кто мои родные на самом деле?» — в который раз задался вопросом Кинг. Почему-то ему казалось, что Адела смогла бы принять правду. Распахнувший дверь столовой слуга объявил, что гости прибыли, и в комнату вошли «родные» Кинга. Что ж, Ласт и Глаттони выглядели вполне прилично. Хотя на взгляд Кинга, Ласт могла выбрать платье и не со столь глубоким декольте. А костюм Глаттони был несколько маловат. Но оба они меркли на фоне Энви. Мысленно застонав, Кинг с трудом удержался, чтобы не прикрыть лицо рукой. Энви превратился в долговязого мужика с длинным носом и пухлыми губами. Но это еще полбеды. Прическа — куча мелких косичек. Наряд: пестрая рубаха с пальмами, белоснежные брюки и соломенная шляпа. Адела скользнула по нему взглядом, но ее радушная улыбка не поблекла ни на миг. — Добрый день, благодарю, что смогли к нам выбраться. Я — Адела, супруга Кинга, а это наш Селим. — Очень приятно, — Ласт обворожительно улыбнулась. — Кинг о вас столько рассказывал, рада, что смогла, наконец, вас увидеть. Я — Солярис, его кузина, а это наш дядюшка Боб. Она похлопала Глаттони по плечу, и тот изобразил нечто вроде поклона, глядя на Аделу так, будто прикидывал, как ее лучше приготовить. Хотя, возможно, Кингу просто показалось. В конце концов, он знал истинную сущность Глаттони, а Адела — нет. — Здравствуйте, — вежливо проговорил Прайд, слегка поклонившись. Прямо милый мальчик. Кинг не уставал поражаться его актерскому таланту. — Привет, сеструха! — Энви фамильярно потрепал Аделу по плечу. — Выглядишь клево для дамочки за пятьдесят. Кинг сделал ему большие глаза и показал кулак из-за спины Аделы. Сама Адела продолжала придерживаться вежливого тона. Чтобы выбить ее из колеи, Энви стоило придумать что-то посерьезнее пестрой рубахи и развязного тона. Кинг гордился своей женой. — Вы, я полагаю, Томас? — спросила она. — Рада встрече. — Здравствуй, братик, — Прайд позволил себе немного детской непосредственности. — Было не слишком утомительно добираться сюда из Бобдерга? — светским тоном спросила Адела. — Все зашибись! — Энви показал большой палец. — В поезде попалась веселая компания, мы отлично бухнули! — Чудесно, что вы не скучали, — проворковала Адела. — Но, наверное, вы все голодны. Прошу к столу! Глаттони шумно сглотнул слюну и собрался уже побежать, но Ласт поймала его за край рукава. В итоге за стол они расселись более менее чинно. Правда, Энви развалился на стуле и закинул ногу на ногу. «Издевается, гаденыш! Тоже мне, артист нашелся!», — Кинг очень надеялся, что попозже Прайд как следует вздует Энви за выкрутасы. Глаттони сразу же набросился на еду, впился зубами в куриную ногу. Громко чавкая, он отрывал куски мяса так, будто голодал сто лет. Что ж, для Глаттони это было культурное поведение за столом. Даже очень культурное, ведь он не пытался съесть тарелку. — Вижу, вы очень проголодались, — с умилением матери, которая наблюдает, как кушает ее ребенок, проговорила Адела. — Я узнала у Кинга ваши любимые блюда, и попросила повара их приготовить. Надеюсь, ему удалось. — Пуф-чуф-пфе, — ответ Глаттони можно было примерно перевести как: «Отлично, давайте еще! Я бы стол съел!». Несколько минут звучал только стук приборов да фразы вроде «Передайте, пожалуйста, соль» или «Отпадная вкуснота!» (Энви строго придерживался выбранного образа). — Кинг говорил, что вы фермер и даже окончили сельскохозяйственную академию, Томас, — Адела начала застольную беседу в точно выверенный момент, когда все, как она думала, уже утолили голод, и можно было немного поговорить. — Ага, развожу на ферме всяких зверюшек, — Энви взмахнул вилкой, разбрызгивая капли соуса. Немножко попало Аделе на лицо, она аккуратно обтерлась, ничего не сказав. Кинг с такой силой пнул Энви под столом в коленную чашечку, что того перекосило. — Что-то не так? — заботливо спросила Адела. — Постучать по спине, братик? — наверное, только гомункулы смогли бы различить в детском голосочке Прайда ехидные нотки. — Все отлично, — прохрипел Энви и тут же нанес ответный удар. — Я просто вспомнил свою первую практику на скотобойне. Меня вырвало, когда кровищу кругом увидал. И все никак не мог теленку шею перерубить. — Люблю телят, — подал голос Глаттони. — Они вкусные. — Бедный теленочек, — Прайд едва слышно захныкал. Кинг попытался пнуть Энви еще раз, но поганец увернулся. — Ну, ну, милый, — Адела погладила Прайда по голове. — Помнишь, мы уже говорили о том, что людям приходится убивать домашних животных. Это необходимость. Томас очень смелый человек, раз берет на себя такую тяжелую работу. Ведь ее кто-то должен делать. — Да нет, мне нра… — начал Энви. Кинг его опередил. — Том у нас тот еще шутник. Не стоит воспринимать всерьез то, что он говорит. — Это точно, — поддержала его Ласт (хоть на кого-то из этих придурков можно положиться!). — Он просто обожает заводить всякие неаппетитные разговоры за столом. Мальчики иногда такие шалуны. Адела понимающе улыбнулась. — И с годами совсем не взрослеют. А у вас есть дети, Солярис? — Пока нет, — Ласт рассмеялась своим приятным грудным смехом. — Если не считать дяди Боба. Она погладила Глаттони по голове, он ел уже пятый кусок торта. Кинг надеялся, что Адела не придаст этому большого значения. Мало ли, человек проголодался. — Как твои дела с магазином, Солярис? — Кинг решил перевести разговор на другую тему. — Налоги стали такими большими, трудно вести бизнес, — пожаловалась Ласт. — Ты мог бы их немного снизить. Хотя бы для меня. Она подмигнула Кингу. — Ты же знаешь, я не делаю исключений ни для кого, — строго сказал он. — Я понимаю, что вы бы хотели послаблений, но это будет нечестно по отношению к другим предпринимателям, — мягко добавила Адела. Они еще немного поговорили о бизнесе, о модном магазине Ласт. Энви постоянно пытался вставлять едкие комментарии. Глаттони чавкал. Прайд помалкивал, и его молчание слегка настораживало Кинга. Но в целом все шло хорошо. Главное, чтобы Глаттони не начал грызть стол… Главное… — Вам наверняка интересно, Адела, каким Кинг был в детстве? — хитро сверкая глазами, спросила вдруг Ласт. И тогда Кинг понял, что попал. Очень захотелось воскликнуть: «И ты, сестра?». — Я хочу послушать, каким папа был в детстве! — радостно пропищал Прайд. Они наверняка задумали все это с самого начала. Поэтому Прайд согласился на эту встречу. Поэтому остальные легко поддались на уговоры. — Ох, я даже не знаю, — прижав ладонь к щеке, Адела бросила на Кинга вопросительный взгляд. Он тяжко вздохнул и все же попробовал сбежать: — На самом деле в моем детстве не было ничего интересного, я был обычным ребенком. — Ты был маленьким фюрером в шортиках, — Ласт не собиралась так просто отказываться от развлечения. — Помню, как ты подбил нас залезть в соседский сад за яблоками, — Энви с удовольствием включился в игру. Хорошо хоть наевшийся Глаттони уснул. — Папа воровал яблоки? — в притворном изумлении округлил глаза Прайд. — Ну, мне было десять лет, — оправдался Кинг. — Мне ты говорил, что воровать нехорошо! — Он еще и бросил нас там, а сам сбежал, — Энви продолжил радостно сочинять. — Хозяин сада здорово нас выдрал. — Не нас, а тебя, — поддела его Ласт. — Мне Кинг помог удрать, подсадил возле высокого забора. Он даже маленьким был очень галантным. — Неужели? — Адела улыбалась. Похоже, она воспринимала все это как веселую шутку. — При нашей первой встрече он был совсем не галантным. Он сказал, что я толстая, и я отвесила ему пощечину. — Это все армия его испортила! — уверенно заявила Ласт. — Наоборот, армия делает из мальчика мужчину, — возразил Кинг и грозно взглянул на Энви. — Тебе бы тоже стоило отслужить. Армия бы сделала из тебя человека. — Обойдусь без вашей муштры, — Энви отмахнулся. — Это ты у нас с детства грезил армией и строил нас. Помнишь, Солярис, как мы кидали с балкона в прохожих бомбочки? Пакеты, наполненные водой? Кинг еще орал что-то вроде: «Артиллерия, огонь!». Ласт расхохоталась, ей вторил Прайд. — Помню, помню. — Ай-ай, дорогой, ты был тем еще шалуном, — Адела погрозила Кингу пальцем. — А еще… Кинг за этот вечер узнал много нового о своем детстве и юности. Хорошо хоть родственнички не стали расписывать его воображаемых бывших подружек. Но Адела, судя по ее улыбке и блеску в глазах, осталась довольна. Она очень тепло распрощалась с гостями: обняла Ласт, Энви и даже Глаттони, который от такой нежности впал в ступор. — Твои родные очень милые, — заметила она, когда гости ушли. — Мне понравился веселый братик, — вторил ей Прайд. — Милые, только шумные, — проворчал Кинг. — И слишком много болтают. Адела хитро прищурилась. — Но зато сегодня я узнала о тебе много нового. Ты ведь так мало рассказываешь о своем прошлом, — в ее голосе прозвучала затаенная грусть и нежность, Кингу даже стало немного стыдно. Прайд, зевнув, потер глаза. — Думаю, тебе пора спать, — Адела подтолкнула его в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Вдруг входная дверь с грохотом распахнулась. В холл вместе с ветром ворвался импозантный светловолосый мужчина в белом костюме. — Сынок, а вот и я! — с апломбом объявил Отец. И Кинг понял, что самое жуткое еще впереди.